Есть мнение, что произведение А.И. Куприна "Суламифь" содержит элементы детского порно. Героине произведения исполнилось лишь 13 лет, когда у нее с царем случилась любовь. В повести речь идет именно о любви, причем так сильной, какой никогда не видывал мир.
"Суламифь" не является чем-то непристойным, а является классикой мировой художественной литературы. Даже несмотря на то, что границы отнесения произведения к порнографическому меняются в разные эпохи и у разных народов, "Суламифь" никогда не относили к запрещенному контенту. Потому что цели данного произведения отличаются от целей порнографических текстов.
Сам сюжет основан на книге "Песнь песней" из Библии. Но в довольно вольном пересказе Куприна. Песнь Соломона, Песнь (всех) песней, — каноническая книга Ветхого Завета, написанная на библейском иврите и приписываемая царю Соломону. В настоящее время обычно толкуется как сборник свадебных песен без единого сюжета. Куприн попытался выстроить единый сюжет из всего этого. Примерно как если бы из десятков русских народных песен кто-то составил сюжет о любви какой-нибудь Аленушки и добра молодца Ивана, включив в него цитаты и сюжет из разных песен.
Имя Суламифь упоминается в Библии лишь вскользь и только в одном стихе. По некоторым толкованиям, имя Суламифь - всего лишь производное от местности по соседству. Как например, нарицательное название девушки "Москвичка" (из Москвы) или, например, "Смолянка" (из Смоленска).
В Библии нет таких подробностей любви, какие есть в сюжете "Суламифи" Куприна. По православной интерпретации, в книге "Песнь песней" на примере сильной любви между мужчиной и женщиной говорится о более высоких материях, в которые мы сейчас не будем вдаваться. если вкратце, то на примере такой сильной любви между девушкой и царем читателям дается шанс постигнуть Божественную Премудрость (Бог и есть Любовь)
В произведении Куприна, до встречи с Суламифью, царь имел успех у женского пола. Цитата:
Чего бы глаза царя ни пожелали, он не отказывал им и не возбранял сердцу своему никакого веселия. Семьсот жен было у царя и триста наложниц, не считая рабынь и танцовщиц. И всех их очаровывал своей любовью Соломон, потому что бог дал ему такую неиссякаемую силу страсти, какой не было у людей обыкновенных. Он любил белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, которая так же рано и прелестно расцветает и так же быстро вянет, как цветок нарцисса; смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими курчавыми волосами, носивших золотые звенящие запястья на кистях рук, золотые обручи на плечах, а на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные тонкой цепочкой; нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека, — их верность и покорность в любви вошли в пословицу; женщин из Ассирии, удлинявших красками свои глаза и вытравливавших синие звезды на лбу и на щеках; образованных, веселых и остроумных дочерей Сидона, умевших хорошо петь, танцевать, а также играть на арфах, лютнях и флейтах под аккомпанемент бубна; желтокожих египтянок, неутомимых в любви и безумных в ревности; сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой было гладко, как мрамор, потому что они особой пастой истребляли на нем волосы; дев Бактрии, красивших волосы и ногти в огненно-красный цвет и носивших шальвары; молчаливых, застенчивых моавитянок, у которых роскошные груди были прохладны в самые жаркие летние ночи; беспечных и расточительных аммонитянок с огненными волосами и с телом такой белизны, что оно светилось во тьме; хрупких голубоглазых женщин с льняными волосами и нежным запахом кожи, которых привозили с севера, через Баальбек, и язык которых был непонятен для всех живущих в Палестине. Кроме того, любил царь многих дочерей Иудеи и Израиля.Но всех их затмила юная девушка своей красотой и искренней любовью. Семь дней длилось их совместное счастье, только семь дней они безраздельно принадлежали друг другу. А почему они расстались вы узнаете, если захотите прочитать само произведение Куприна. Общую идею исключительно сильной взаимной любви, которая сильнее смерти, писатель хорошо передает.
Многочисленные вставки из Библии и точные указания на исторические данные делают это произведение еще более сильным. Вот пример вставки из "Песни песней", которая есть у Куприна:
"...крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее - стрелы огненные; она пламень весьма сильный.
Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем..."
Пост на похожую тему.
Куприн "Суламифь"
Есть три вещи в мире, – говорил царь Соломон в "Песни песней", – непонятные для меня, и четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на скале, корабля среди моря и путь мужчины к сердцу женщины.
Куприн. "Суламифь". История любви
Царь Соломон не достиг еще среднего возраста – сорока пяти лет, - а слава о его мудрости и красоте, о великолепии его жизни и пышности его двора распространилась далеко за пределами Палестины. В Ассирии и Финикии, в Верхнем и Нижнем Египте, от древней Тавризы до Йемена и от Исмара до Персеполя, на побережье Черного моря и на островах Средиземного - с удивлением произносили его имя, потому что не было подобного ему между царями во все дни его.
Глаза же у царя были темны, как самый темный агат, как небо в безлунную летнюю ночь, а ресницы, разверзавшиеся стрелами вверх и вниз, походили на черные лучи вокруг черных звезд. И не было человека во вселенной, который мог бы выдержать взгляд Соломона, не потупив своих глаз. И молнии гнева в очах царя повергали людей на землю.
Но бывали минуты сердечного веселия, когда царь опьянялся любовью, или вином, или сладостью власти, или радовался он мудрому и красивому слову, сказанному кстати. Тогда тихо опускались до половины его длинные ресницы, бросая синие тени на светлое лицо, и в глазах царя загорались, точно искры в черных брильянтах, теплые огни ласкового, нежного смеха; и те, кто видели эту улыбку, готовы были за нее отдать тело и душу – так она была неописуемо прекрасна. Одно имя царя Соломона, произнесенное вслух, волновало сердце женщин, как аромат пролитого мирра, напоминающий о ночах любви.
Руки царя были нежны, белы, теплы и красивы, как у женщины, но в них заключался такой избыток жизненной силы, что, налагая ладони на темя больных, царь исцелял головные боли, судороги, черную меланхолию и
беснование. На указательном пальце левой руки носил Соломон гемму из кроваво-красного астерикса, извергавшего из себя шесть лучей жемчужного цвета. Много сотен лет было этому кольцу, и на оборотной стороне его камня вырезана была надпись на языке древнего, исчезнувшего народа: «Все проходит»….
Встреча с Суламифью на винограднике….
Теперь песня звучит глуше:
Беги, возлюбленный мой,
Будь подобен серне
Или молодому оленю
На горах бальзамических.
Но вдруг она замолкает и так пригибается к земле, что ее не видно за виноградником.
Тогда Соломон произносит голосом, ласкающим ухо:
– Девушка, покажи мне лицо твое, дай еще услышать твой голос.
Она быстро выпрямляется и оборачивается лицом к царю. Сильный ветер срывается в эту секунду и треплет на ней легкое платье и вдруг плотно облепляет его вокруг ее тела и между ног. И царь на мгновенье, пока она не становится спиной к ветру, видит всю ее под одеждой, как нагую, высокую и стройную, в сильном расцвете тринадцати лет; видит ее маленькие, круглые, крепкие груди и возвышения сосцов, от которых материя лучами расходится врозь, и круглый, как чаша, девический живот, и глубокую линию, которая разделяет ее ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бедрам.
– Потому что голос твой сладок и лицо твое приятно! – говорит Соломон.
Она подходит ближе и смотрит на царя с трепетом и с восхищением. Невыразимо прекрасно ее смуглое и яркое лицо. Тяжелые, густые темно-рыжие волосы, в которые она воткнула два цветка алого мака, упругими бесчисленными кудрями покрывают ее плечи, и разбегаются но спине, и пламенеют, пронзенные лучами солнца, как золотой пурпур. Самодельное ожерелье из каких-то красных сухих ягод трогательно и невинно обвивает в два раза ее темную, высокую, тонкую шею.
– Я не заметила тебя! – говорит она нежно, и голос ее звучит, как пение флейты. – Откуда ты пришел?....
Суламифь погибла от женской ревности
В упоении поцеловал царь губы своей милой. Но Суламифь вдруг встала на своем ложе и прислушалась.
– Что с тобою, дитя мое?.. Что испугало тебя? – спросил Соломон.
– Подожди, мой милый… сюда идут… Да… Я слышу шаги…
Она замолчала. И было так тихо, что они различали биение своих сердец.
Легкий шорох послышался за дверью, и вдруг она распахнулась быстро и беззвучно.
– Кто там? – воскликнул Соломон.
Но Суламифь уже спрыгнула с ложа, одним движением метнулась навстречу темной фигуре человека с блестящим мечом в руке. И тотчас же, пораженная насквозь коротким, быстрым ударом, она со слабым, точно удивленным криком упала на пол.
Соломон разбил рукой сердоликовый экран, закрывавший свет ночной лампады. Он увидал Элиава, который стоял у двери, слегка наклонившись над телом девушки, шатаясь, точно пьяный. Молодой воин под взглядом Соломон поднял голову и, встретившись глазами с гневными, страшными глазами царя, побледнел и застонал. Выражение отчаяния и ужаса исказило его черты. И вдруг, согнувшись, спрятав в плащ голову, он робко, точно испуганный шакал, стал выползать из комнаты. Но царь остановил его, сказав только три слова:
– Кто принудил тебя?
Весь трепеща и щелкая зубами, с глазами, побелевшими от страха, молодой воин уронил глухо:
– Царица Астис…
– Выйди, – приказал Соломон. - Скажи очередной страже, чтобы она стерегла тебя.
Скоро по бесчисленным комнатам дворца забегали люди с огнями. Все покои осветились. Пришли врачи, собрались военачальники и друзья царя.
Старший врач сказал:
– Царь, теперь не поможет ни наука, ни бог. Когда извлечем меч, оставленный в ее груди, она тотчас же умрет.
Но в это время Суламифь очнулась и сказала со спокойною улыбкой:
– Я хочу пить.
И когда напилась, она с нежной, прекрасной улыбкой остановила свои глаза на царе и уже больше не отводила их; а он стоял на коленях перед ее ложем, весь обнаженный, как и она, не замечая, что его колени купаются в ее крови и что руки его обагрены алою кровью.
Так, глядя на своего возлюбленного и улыбаясь кротко, говорила с трудом прекрасная Суламифь:
– Благодарю тебя, мой царь, за все: за твою любовь, за твою красоту, за твою мудрость, к которой ты позволил мне прильнуть устами, как к сладкому источнику. Дай мне поцеловать твои руки, не отнимай их от моего рта до тех пор, пока последнее дыхание не отлетит от меня. Никогда не было и не будет женщины счастливее меня. Благодарю тебя, мой царь, мой возлюбленный, мой прекрасный. Вспоминай изредка о твоей рабе, о твоей обожженной солнцем Суламифи.
И царь ответил ей глубоким, медленным голосом:
– До тех пор, пока люди будут любить друг друга, пока красота души и тела будет самой лучшей и самой сладкой мечтой в мире, до тех пор, клянусь тебе, Суламифь, имя твое во многие века будет произноситься с умилением и благодарностью.
К утру Суламифи не стало.
А Соломон еще жил и правил страной долгие годы, изложив свои безрадостные мысли в горьких строках Екклезиаста.
Характерной чертой искусства русских классиков является тот факт, что они не только дарят читателю новые сюжеты и истории, но и переосмысливают вместе с ним старинные предания и легенды. Литературный язык, как и реалии жизни, стремительно меняется, и многие мифы как будто говорят с нами на чужом наречии, хотя написаны нашими предками. Но повествуют они о важном и наболевшем, поэтому современные писатели и поэты стараются доступно передать нам суть литературы прошлых лет, дабы мы поняли ее значение и актуальность. Свой незаурядный вклад в это достойное уважения дело внес Александр Куприн, написав книгу «Суламифь» по мотивам ветхозаветных притч.
Суламифь – это возлюбленная мудрого и справедливого царя Соломона, героя многих мифов и сказаний. Легенда гласит, что девушка благодаря кроткому нраву и доброму сердцу стала любовью всей его жизни. Однако завистливая любовница правителя (у него по традиции был целый гарем) подослала своего наивного воздыхателя убить счастливую чету. Однако у него получилось лишь наполовину осуществить коварный план: душегуб погубил лишь женщину, преданно любившую царя и заслонившую его своим телом. Соломон жестоко отомстил обидчикам и всю жизнь скорбел о своей потере. Описание Суламифь сохранилось в мифах:
Голос ясный и чистый, как это росистое утро, поет где-то в недалеке, за деревьями,… и его незатейливая изящная прелесть вызывает тихую улыбку умиления в глазах царя;
Щеки твои – точно половинки граната под кудрями твоими;
Глаза твои глубоки, как два озера Есевонских у ворот Батраббима;
Шея твоя пряма и стройна, как башня Давидова!
Куприн добавляет к этому портрету длинные рыжие волосы и стройность тела. По нашим меркам героиня – совсем еще ребенок, ей 13 лет, однако в те времена этого было достаточно, чтобы выйти замуж и даже познать радость материнства.
Сам Соломон известен тем, написал более 3000 притчей и 1005 песен. «Слово – искра в движении сердца» — говорил он. Правитель также изучал языческие книги, учения. Преследовал смертью жертвоприношение детей. «Одно дыхание у всех… Кто умножает познание – умножает скорбь». Ходили легенды и о «неиссякаемой силе страсти царя». Его персональный гарем насчитывал 700 жен, 300 наложниц, не считая рабынь и танцовщиц. Но, считается, что, несмотря на обилие красавиц, любил Соломон лишь одну единственную девушку, самую простую и скромную, из бедной семьи – Суламифь. Именно поэтому Куприн выделяет ее имя на фоне всего произведения и даже выносит в название, дабы подчеркнуть важность этого образа для сути повести. В этой истории любви проявился весь поэтический талант А. И. Куприна. Портретные зарисовки, наполненные яркими и «вкусными» сравнениями пленят читателя и переносят в очень далекую эпоху (действия разворачиваются в 480 году по исшествии Израиля).
Характеристику Соломону и его мудрости дает Библия. В Ветхом завете о нем сложена прекрасная притча о том, как пришли к царю две женщины делить ребенка. Произошла ошибка в лечебнице. Ребенок одной из них – погиб, а у другой жив. Стали спорить женщины, чей ребенок цел. Для принятия верного решения царь предложил обеим разделить малыша пополам. Первая женщина ответила, что это будет правильно и справедливо - «так не доставайся же ты никому», вторая оцепенела в ужасе и попросила отдать ребенка другой, лишь бы он был здоров. Таким образом, стало ясно, кто из них истинная мать.
История создания
Писатель долго собирал материал для своей книги. Он перерыл кучу старинных преданий, чтобы осознать не только поверхностный, но и аллегорический смыл «Песни песен» царя Шлома, изысканного образчика еврейской мифологии. Это и есть его главный исторический источник. В письме от 1.10.1907 господину Тихонову он пишет:
Теперь роюсь в Библии, Ренане, Веселовском и Пыляеве, потому что пишу не то историческую поэму, не то легенду… о любви Соломона и Суламифь, дщери Надавля, прекрасной, как завесы Соломона, как шатры Кидарские. Что выйдет – не видно, но задумано много яркой страсти, голого тела и другого.
Изначально автор планировал опубликовать свое произведение в Петербурге, в альманахе «Шиповник», однако в последний момент передумал и решил издать рукопись в месте, где работал тот, кому посвящается «Суламифь». Это писатель и поэт Иван Бунин. Тогда он был редактором сборников «Земля» — серии московских литературных альманахов. Он удостоился посвящения благодаря тому, что сам бывал в Иерусалиме и тоже очень увлекался ветхозаветной мифологией.
Повесть вызвала фурор, многие критики высказались на ее счет. Конечно, их чувства были задеты тонким эротизмом, окружившим священную легенду. Писатель не побоялся скандала и намеренно раскрыл чувственную сторону любви девочки-подростка и 45-летнего мужчины. Моралисты и догматики яростно атаковали соблазнительные описания, однако среди рецензентов нашлись и те ценители искусства, которые защищали право художника на творчество без ограничений. Например, А. Вергежинский писал:
Большая дерзость со стороны художника взять «Песнь песней» и рассказать ее своими словами… Но А. Куприн имеет право на такую дерзость…
Жанр: рассказ или повесть?
Сам автор ответил на этот вопрос однозначно, назвав свое творение повестью. Неудивительно, ведь для рассказа произведение слишком объемно и насыщенно героями, событиями, описаниями. Книга могла бы претендовать и на звание романа, но не дотянула по объему. Впрочем, автор и не собирался превращать «Суламифь» в эпическую громаду с масштабным размахом. Ему было достаточно места в рамках повести, чтобы воплотить свой замысел и донести до читателя свои идеи. Излишнее количество страниц и растягивание истории могли только помешать восприятию и опошлить заложенный Куприным подтекст.
О чем это произведение?
Часто царь Соломон любил уединиться в виноградниках. И вот однажды в одну из таких прогулок он услышал пение девушки. Умиление и улыбку вызвал голос ее у царя. Внешность была по стать пению. Рыжие волосы. Стройный стан. Цветы мака в волосах, самодельное ожерелье из ягод. Именно такой предстает перед читателями Суламифь. Благодаря своей искренности, нежности и чистоте, словно храм Парфенон, покорила она мудрейшего из правителей.
Одна из многочисленных жен Соломона, египетская царица Атис, страстно любила царя. Страшные и пленительные слухи ходили о ней: «Родители прятали всех красивых детей от ее взгляда». Ядовитые стрелы зависти по отношению к Суламифь пронзили ее скверное сердце. Ревность «везувием» возгорелась в душе Атис. Словно Отелло, вознамерилась она умертвить «предмет» своих страданий. Воспользовавшись влюбленностью Элиава (юноша, страстно желавший быть вместе с египетской царицей), она убедила его ночью проникнуть во дворец и убить счастливую пару.
В трагическую ночь царь и его возлюбленная любуются звездами и рассуждают о скоротечности человеческого бытия: «Жизнь коротка, но время бесконечно, вещество бессмертно… Проходят тьмы и тьмы тем веков, все в мире повторяется. Повторимся и мы с тобой, моя возлюбленная». Это будут последние слова, перед тем как Элиав пронзит девушку мечом. Данная ночь – последняя и в жизни несчастного юноши-марионетки. Такова суть повести «Суламифь». Атис ждет изгнание, а Соломона - вечное воспоминание о своей единственной любви. Местами данная повесть напоминает скорее трагедию с «традиционным шекспировским финалом», но, в совокупности обладает особым настроением и неповторимым послевкусием. Строки, которые Соломон приказал записать после потери возлюбленной, вынесены в эпиграф произведения:
Положи мя, яко печать, на сердце твоем, яко печать, на мышце твоей: зане крепка, яко смерть, любовь, жестока, яко смерть, ревность: стрелы ее - стрелы огненные.
Главные герои и их характеристика
Куприн не пожалел времени на тщательное описание героев. Для этого он и изучал такое количество древних рукописей. Его персонажи не только мудры и добродетельны, но и красивы, соблазнительны, желанны. Как мастер слога, писатель не поскупился на возвышенные эпитеты и сравнения, поэтому в каждом нижеследующем пункте отдельное место отведено портрету действующих лиц.
- Соломон — сын царя Давида, третий иудейский царь. Эпоха его правления примерно 976-928 года до н. э. Этот отрезок времени считается периодом наивысшего процветания царства Израильского. О мудрости его слагались легенды. Как-то ночью к нему во сне явился Бог и обещал исполнить любое заветное желание. На данную милость сказал царь: «Даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ твой и различать, что добро и что зло». Слава о красоте его распространялась на тысячи километров. Вот описание Соломона , данное Куприным: ему 45 лет, у него бледное лицо, губы - яркая алая лента, волнистые черные волосы, уже кое-где «блестела седина, подобно серебряным нитям горных ручьев». Черная борода и темные глаза «как самый темный агат». Не было человека во вселенной, кто бы мог выдержать его взгляд: «Многие женщины за одну лишь улыбку готовы были душу отдать». Руки его нежны, белы, как у девушки. Считалось, что именно в руках его хранилась особая энергия, которая исцеляла головные боли, судороги, черную меланхолию и беснование. На левой руке царь носил гемму из кроваво-красного астериска, надпись на котором гласила: «ВСЕ ПРОХОДИТ».
- Суламифь – прекрасная стройная рыжеволосая дева, соответствующая канонам красоты того времени. У нее нежные черты лица, глубокий страстный взгляд, безупречные пропорции тела, которое она эротично смазывает миррой, томясь в ожидании страсти. Однако она отличалась робостью, и даже не ее облик или сексуальность пленили царя. Характеристика главной героини состоит из ее мудрых высказываний, обдуманных не по годам. Отчасти девушка не вписывается в реальность, настолько она возвышенна и идеальна, будто влюбленный правитель выдумал ее. Ее мудрость подчас ставит в тупик самого монарха. Вдохновленные поэтической красотой речи сочетаются в ней с талантом любить. Суламифь действительно рада доставить хоть малейшее наслаждение своему покровителю. Счастье разливается миррой по всей ее сущности и пленяет мужчину. Она тщательно готовит себя к встрече с ним. Ее томление сливается в предвкушением неземных блаженств. Вся эта гамма чувств отражается в ее взоре. Поэтому можно понять того, кто полюбил ее всем сердцем, хоть и был пресыщен женским вниманием. Героиня самоотверженна, добра и отзывчива, в ней писатель изображает истинную женскую добродетель, идеал красоты физической и духовной.
- Атис – египетская царица, жена царя Соломона. Это антагонист Суламифь. Женщина порочна, ее душа пропитана злобой и завистью. Ее страсть к супругу – проявление эгоизма, ведь ее смущает лишь тот факт, что он предпочел ей кого-то другого. Ревность и самолюбие не дают ей смириться с его выбором. Она бессовестно использует влюбленность пылкого юноши, чтобы заставить его убить ненавистную пару. Подобно Гермионе и Медее, ревнивым героиням древнегреческих мифов, Атис не считается с моральными установками и общественными законами, ее гнев затмевает разум, а к любви примешивается ярость.
- Элиав – убийца, безнадежно влюбленный в египетскую царицу. Он соглашается на грех из-за отчаяния пленить сердце самовластной гордой красавицы. Однако он, подобно Оресту, оказывается обманут. Его трагедия в том, что он позволил чувствам полностью управлять собой.
Тема
- Тема любви в повести Куприна «Суламифь» - основная в произведении. Автор показывает, как необходима человеку любовь, как она помогает ему жить. Соломон был мудр, правил страной, но его отдушиной и любимой советчицей была 13-летняя девочка. Искренность ее чувств и чистота души делали ее речи не менее осмысленными и ценными, чем притчи Соломона. Однако знаменитая на весь мир мудрость не помогла герою уберечь возлюбленную: он не предусмотрел той зависти, которую вызывала фаворитка среди жен и наложниц. Трагедия в том, что любовь дает нам силы, чтобы жить, но так часто у нас не хватает сил, чтобы уберечь ее от смерти.
- Тема справедливости . Особую ценность повести в исполнении Куприна представляет обилие притч, которые подобрал писатель для полной характеристики мудрости и великодушия Соломона. В них царь проявляет истинное великодушие по отношению к своим подданным. Например, вот одна из самых известных притч: братья пришли к царю делить наследство. Было 3 брата. Умер их отец. Вопрос о наследстве стал ребром. Предусмотрительный глава семьи заранее все решил. Есть холм за домом, там, в яме, зарыт ящик с 3 отделениями. Верхнее отделение досталось старшему сыну - деньги. Второе отделение – среднему сыну, но там лишь находились кости. Последний же ящик – младшему, дерево - вот его наследство. Осерчали средний и младший сыновья, обратились в суд к Соломону. Каково же было решение царя? «Отец ваш был очень мудр. Старшему он завещал все свои деньги, среднему – скот и рабов, а младшему - дом и пашню». Помирились братья, все довольны остались.
- Тема бессмертия . Соломон и Суламифь в свой последний миг счастья говорили о том, что их чувство нетленно. Эти слова оказались пророчеством. Девушка погибла, но память о ней осталась жить в сердце и уме ее возлюбленного. Ее чувство пробудило в нем новую жизнь, и он сделал еще множество славных дел, вдохновляясь тем временем, когда они были вместе.
- Горе от ума . Набираясь опыта, царь понял, что мудрость несет ему разочарование в людях и мире вокруг него. Разум беспощадно открывал ему неприглядные стороны личности, государства, бытия, поэтому до встречи с возлюбленной он страдал и был в унынии. Любовь же излечила мудреца и дала ему силы двигаться дальше.
- Добродетель. Суламифь пленила царя не роскошными одеждами и эротичными формами, а истинными душевными богатствами, ставшими Соломону дороже славы и материальных ценностей.
Проблемы
В повести «Суламифь» сосредоточена, в основном, нравственная проблематика, открывающая людям истинные ценности, способные осчастливить человека. В противовес им Куприн перечисляет те пороки, которые, напротив, мешают людям обрести душевную гармонию.
- Зависть . Этот порок заставляет женщину презреть свое чувство и превратиться в гнев. Не любовь говорила в ней, а ненависть. Атис ничего не добилась своим поступком, лишь обрушила на себя праведное наказание царя. Свое счастье она обратила в ничто лишь ради того, чтобы его не было у других. Кроме того, она разрушила судьбу юноши, который был предан ей. То есть, потворство пороку лишь ухудшило ее положение, но ничем не помогло ей.
- Эгоизм. Самолюбие Атис раздулось от непомерного самолюбования. Женщина ставила себя выше людей, законов и чувств, поэтому покусилась на жизнь невиновного человека, предала любимого, послала на смерть друга, и все потому, что она возомнила себя самим правосудием.
- Кризис среднего возраста . Чувства Соломона до роковой встречи с Суламифь может понять каждый человек, прошедший через разочарование, связанное с пониманием окружающего мира, что приходит в зрелости. Мир кажется несовершенным, люди – лицемерными, бытие – бессмысленным. Мудрость и опыт показывают все мрачные краски жизни, а пресыщенность заставляет усомниться в том, что привычные блага так уж важны и приятны. Лишь сильное чувство способно помочь такому человеку вырваться из меланхолии и апатии.
Основная мысль
В произведении приведены и другие решения, а также испытания мудрости Соломона царицей Савской. В этом и есть очарование текста Куприна: в сплетении языковых тонкостей, погружающих нас в то время, в наличии исключительных обстоятельств и мест в духе романтизма, в подборке необычных притч и сказаний, - и все это на фоне трагической любовной линии. Главная идея «Суламифь» - любовь несчастная, обреченная на погибель, но та самая, единственная в своем роде, воскрешающая и преображающая душу. Героиня вытащила Соломона из бездны уныния и вдохновила его на поиск радости в жизни, пусть и несовершенной под призмой его мудрости. Так автор учит нас, что лишь искреннее, бескорыстное чувство помогает нашей душе увидеть истинный смысл бытия и стремиться к добродетели. Автор рассуждает об исключительности сильных эмоций, об их истинной ценности, которую многие осознают лишь после утраты. Больше Соломон никого не смог по-настоящему полюбить, это была его первая и последняя страсть, взволновавшая не только плоть, но и душу.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Глава 3. Соломон и старик говорят о любви
Однако мысли о мальчике-пастухе не покидали его. Взглянув наконец на старика, сидящего у его ног, Соломон заметил бледность и изможденность старца. Он поднял ладонь над своей головой и возвестил о завершении Суда.
Когда стражники вывели последнего человека из теперь уже невыносимо душного помещения, раздался голос старика, и эхо отдавалось в недрах дворца, охраняемого грозными херувимами:
– Сегодня ты слукавил, царь! И теперь печаль наполняет твое сердце. Я провел с тобой один день, но успел узнать тебя. Ты слукавил, царь!
– Ты говоришь о мальчишке-пастухе, старик?
– Да, о нем. Что стоило тебе сделать его счастливым, соединив сердца влюбленных? Ты богат, ты познал любовь многих женщин, почему же ты не дал этому юноше, что он просил? Какое тебе дело до того, что стало бы с ним и его возлюбленной потом? А вдруг ты не прав и они были бы счастливы друг с другом всю жизнь? Что плохого стариться вместе, проводя день за днем рука об руку, в радости и беде? Кто ты такой, чтобы запретить им это?
На чело Соломона пала глубокая тень, и по мере того, как он говорил, он становился все мрачнее.
– Я моложе тебя, старик! Но, как и ты, успел много повидать и поведать. Я стремился познать все, но есть вещи, неподвластные моему разуму. С восторгом взираю я на орла, проделывающего путь в небе столь близко к Яхве. Когда я вижу змею, покров которой, как драгоценные одежды, струится и блестит на солнце, я поражаюсь ее знанием недр земных, ее беззаботности и бескорыстию – драгоценными металлами и камнями ведает она, и ничего ей этого не нужно.
А видел ли ты, старик, как рассекает пучины морские корабль? Как ветер – то непокорный, как злой гений, то ласковый, как ублаженное сладким шербетом дитя, – гонит его вперед? Какие силы возвращают судно на берег, когда гнев божий готов растерзать паруса и людей в страшном штормовом порыве?
Почему бог подсказывает человеку, где его счастье, а потом сам же забирает у него самое дорогое, самое желанное?
Я любил многих женщин. Но знаешь, старик, все они любили не Соломона, а царя. Кто из них готов был отдать ради меня жизнь и красоту? Дочери Израиля и Иудеи, Эфиопии и Аравии – все они ждут одного. Ожерелий из золота и цветных камней, браслетов из серебра и стеклянного бисера. Изысканных нарядов и гребней слоновой кости. Заморских ваз и шкатулок. Высокомерие и алчность сопутствуют женской прелести и любовной науке. Богатое убранство дворцовых комнат, обильные яства и сладкая лень – удел моих жен и наложниц. Они счастливы этим, а я их за это презираю. Проходят дни, и они становятся мне неинтересны. Я одинок в сонме женских лобзаний. Так пусть юноша Эвимелех никогда не узнает пресыщения. Пусть он любит так, чтобы чаша вожделений и страсти его никогда не иссякла. Пусть, словно орел, парит он в небе и не ведает скуки земной; пусть ящерицей скользит меж высоких камней и не знает боли смертельного падения; пусть, как корабль, качается на живительных волнах любви и никогда не увидит: что там за далью, за желтым горизонтом…
Вот в чем его счастье – в неутолимости желанья, в недосягаемости его звезды. А я… Мне уже поздно. Я с рожденья обречен – я царь, вот моя ноша. Под белой туникой моей, продав которую можно целый год кормить семью бедняка, – вретище владыки, сильного, удачливого и одинокого. Так хочет Яхве, так есть и так будет.
Старик хотел было что-то возразить, но Соломон нахмурился, яростно сдвинув брови.
– И полно об этом, старик! – властно оборвал он собеседника и повелел: – А теперь расскажи о себе. Кто ты?
– Прости, Мудрейший, что разбередил твои старые раны. Я – тот, кого ты видишь. Старый человек, путешествующий по свету. Я так долго живу и скитаюсь, что не помню, откуда я и кто мои родители. Единственный и самый дорогой для меня образ – это образ темноволосой женщины. Иногда во сне я вижу ее добрые лучистые глаза цвета синих летних ночей. Она улыбается и ласково глядит на меня, словно зовет уйти с собой в какую-то чудесную даль. Там легкокрылые облака, гордые птицы – они свежи и ярки, как утренняя заря, – и бабочки: желтые, белые, голубые… И тут сон прерывается… Я думаю, это моя мать. Она утешает меня и лечит душевные недуги… И ждет. Поэтому я не боюсь смерти. Я знаю, что там светло и спокойно, там любовь…
С минуту он молчал, а потом снова заговорил:
– Ты спрашиваешь, кто я? Если на пути моем встречается плодородная долина – я помогаю возделывать оливковые и апельсиновые деревья, собирать виноград. Если река или море – я знаток ветров и читаю небо по звездам, это не раз спасало жизнь рыбацкой лодке и кораблю. Если плодородная почва – я помогаю труженикам выращивать пшеницу, а на скудной земле – ячмень. Если пастбище – я пастух. Животные внимают мне, и еще ни одна овца не пропала из моего стада.
Время забрало у меня память, а взамен даровало тонкий слух и чувство слова. Я плохо вижу в сравнении с другими людьми, но зато я в силах узреть суть вещей, – старик пристально посмотрел на Соломона. – Я привык жить без денег, и я не тщеславен. И потому я подчиняюсь, прости, владыка, – старец в почтении склонил голову, – только внутреннему голосу, ибо так говорит со мной бог. Старость разрушила мое тело, но дух мой только возмужал и окреп.
Старик снова замолчал, переводя дыхание, собираясь с силами. Затем продолжал:
– Ты спрашиваешь, кто я? Я – счастливый человек. Я умею видеть. Как трепещут лепестки на готовых распуститься яблоневых ветвях. Как играет первыми солнечными лучами роса в ранний предрассветный час на благоухающих лилиях и розах. Как улыбается ребенок в утробе матери, как в чреве юноши рождается желание.
Я умею слышать деревья и травы, птиц и зверей. Как готовится свежий источник вырваться из недр земных. Как шепчет дождь.
Я умею любить. Любить чистого помыслами человека, даже если тело его покрыто язвами и воздух вокруг него отравлен ядовитым вонючим гноем.
Ты спрашиваешь, кто я? Я – несчастный, горемычный старик. Сколько раз я стремился создать великую песнь о человеке и мире, что простирается вокруг него и над ним. И не смог. Сколько ночей я не спал, сколько дней я не ел, сколько слез пролил я над драгоценными свитками, оплаченными тяжким многолетним трудом! Но свитки рассыпались в моих руках: время, зной и влага снедали их. Словно перезрелый любовник, изголодавшийся, испепеленный бесплодной страстью, я тщетно пытаюсь поймать вожделенный миг – чтобы уловить быстроменяющийся, неуловимый облик мира. Как бесчисленное множество стеклянных осколков, как россыпь драгоценных камней, мир переливается внутри и вне меня и не дает покоя, и гонит куда-то вдаль. И все чаще я стал задумываться о том, что прожил свою жизнь, увлекаемый великим, сияющим – миражом. Да… бабочки, прекрасные легкокрылые бабочки скоро призовут меня насовсем. И может, там, в ином мире, я создам свою песню.
Старик умолк. И Соломон тоже молчал. Каждый размышлял о своем. Солнце спустилось за город. Зажгли тяжелые подсвечники. Роскошное ложе в царских покоях было готово. Одна из наложниц, смуглая египтянка, к которой Соломон еще не охладел, уже умастила свое юное округлое тело миррой, украсила себя серьгами, обручами и браслетами. А царь все еще был занят. Сегодня он не пил дурманящего ум и взор сладкого вина, не вершил важных государственных дел. Он, как донесли из Летнего дворца, беседовал с каким-то стариком. И что ему какой-то нищий странник в преддверии очередной ночи, исполненной сладострастия и яростной неги?..
Соломон заговорил первым:
– Ты хотел, чтобы я позволил юноше Эвимелеху стать подобным многим: вечно думающим о собственной утробе, кичащимся мелкими успехами, торговцем или виноградарем. Купив ему право на возлюбленную, я бы уничтожил его крылья, погубил бы его бессмертную душу. Пусть найдет себе других женщин. Пусть они нарожают ему детей. Но не с моей державной руки, не с моего позволения этот юноша станет как все. Ты видел его: он талантлив, может, его ждет слава поэта или путешественника, первооткрывателя или мудреца. Счастье семьянина – не его счастье. Если ему суждено умереть от страданий – пусть умрет. Если ему суждено подняться и проникнуть в тайны мироздания – значит, наша встреча была не последней. Он верит в любовь – пусть верит и найдет ее… для меня… Знаешь, старик, сколько любви в моем серале? Но почему-то иногда от нее становится дурно и гадко…
– Ты ошибаешься, Соломон. Ты называешь любовью плотские утехи, подкрепленные лишь сладкими речами и обоюдной приятностью в лобзаниях. Любовь – это союз двух тел, сливающихся в священном любовном танце, в небесном полете. Истинная любовь не делится на сладострастные неги и обожание. Истинная любовь вовсе не раздумывает над подобными вопросами. Она щедра и скромна, она не подвластна велениям судей и выкрикам праздных зевак.
Ты не дал юноше самому сделать свой выбор, царь. Может быть, любовь, напротив, окрылила бы его и вознесла на вершины блаженства и вдохновения? Ты возомнил, что облагодетельствовал Эвимелеха, а на самом деле ты испугался величия его чувства и позавидовал его счастью. Ведь ты сам говорил, что никто не любил тебя ради самого тебя.
А между тем какая сила, если не любовь, создала нашу обетованную землю? Разве может возникнуть мир такой красоты и такого разнообразия без любви? Получая дары неба и блага живительных источников, земля рождает пышные сады и урожаи. Это любовь. Чудо, настоящее чудо являет миру новых людей. Всмотрись, как глядит отец на свое чадо, как радуется мать своему дитя. И это любовь. И даже когда буря грозно грохочет, пожирая прибрежные села и корабли, – так бог указывает на греховность человеческих деяний или их несправедливость – это тоже любовь, по-своему, жестоко оберегающая от внутреннего разрушения.
Нет, царь! Любовь есть. Время сметет тебя и меня, а любовь останется, пока есть сущее: дети, влюбленные, труженики, бедняки, цари. Любовь – это строительство, созидание, творчество, вдохновение.
Наступила тишина. Свечи догорали, и Соломон сделал знак слугам не менять подсвечники: ему хотелось, чтобы пламя померкло в его присутствии и унесло с собой глубокую печаль, в которую поверг его разговор со стариком.
– Я буду звать тебя Офир, старик. Сегодня был трудный день. Благодарю тебя! В разговоре с тобой я почерпнул многие знания и на многие свои вопросы я нашел ответы. Тоска теперь владеет моим сердцем, тоска, доходящая до отчаяния и гнева. Ты заставил меня вновь поразиться величию мира, созданного богом. Помог заглянуть в суть вещей. И помог ощутить себя человеком, имеющим право на слабость и горе. Ты единственный, кто говорит со мной не как с царем, а как с одиноким мужем. Но я запрещаю тебе говорить со мной так в присутствии моих подданных. Пусть никто не узнает слабого и ранимого Соломона. Вспыльчивого и несдержанного, пылкого и мечущегося в поисках доброго искреннего слова.
Мои слуги проводят тебя в твои покои, – увидев, что старик приготовился возразить, Соломон поспешил прибавить: – Я знаю, ты можешь отказаться и уйти. Но прими мое волеизъявление как дар, будь моим гостем.
Выслушав Соломона, старик медленно покачал головой в знак одобрения и неожиданно достал из своих одежд какой-то небольшой предмет, похожий на кольцо:
– Возьми этот перстень, владыка! Рукой искусного ювелира на нем запечатлено глубокое изречение, он поможет тебе преодолевать себя в трудную минуту. Но знай, то что написано там, написано во имя любви и для нее, ибо только она, такая разная и скрытная, вечна.
Старик, нареченный Офиром, удалился в сопровождении слуг. А Соломон встал, поднес перстень к еле мерцающему дрожащим пламенем подсвечнику и прочитал: «И это пройдет» – гласило кольцо.
Эту ночь он провел один, провалившись в глубокий сон, едва тело его коснулось мягкого ложа. И напрасно ждала его нарядившаяся в драгоценные убранства и ярко разукрасившая лицо египтянка, и напрасно в отчаянии ломая руки прислушивалась она к звукам шагов. Ее Соломон так и не пришел.
Царь Соломон не достиг еще среднего возраста — сорока пяти лет, — а слава о его мудрости и красоте, о великолепии его жизни распространилась далеко за пределами Палестины. Чего бы глаза царя ни пожелали, он не отказывал им и не возбранял сердцу своему никакого веселия. Семьсот жен было у царя и триста наложниц, не считая рабынь и танцовщиц. И всех их очаровывал своей любовью Соломон, потому что Бог дал ему такую неиссякаемую силу страсти, какой не было у людей обыкновенных. Он любил белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, которая так же рано прелестно расцветает и так же быстро вянет, как цветок нарцисса. Он любил смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими курчавыми волосами. Любил царь Соломон и нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека, — их верность и покорность в любви вошли в пословицу. Любил царь и женщин из Ассирии, удлинявших свои глаза, и образованных, веселых и остроумных дочерей Сидона, умевших хорошо петь, танцевать и играть на арфе и флейте. Любил он и желтокожих египтянок, неутомимых в любви и безумных в ревности; любил сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой было гладко, как мрамор. Были у царя и девы Бактрии, носившие шальвары и красившие волосы и ногти в огненно-красный цвет, были у него и молчаливые, застенчивые моавитянки, у которых роскошные груди были прохладны в самые жаркие летние ночи. Знал Соломон беспечных и расточительных аммонитянок с огненными волосами и с телом такой белизны, что оно светилось во тьме; любил он и хрупких голубоглазых женщин с льняными волосами и нежным запахом кожи, которых привозили с севера и язык которых был непонятен для всех живущих в Палестине. Кроме того, любил царь многих дочерей Иудеи и Израиля. Но только одну из всех женщин любил царь всем своим сердцем — бедную девушку из виноградника, по имени Суламифь.
Как-то на заре, когда утренний ветер дул с востока и разносил аромат цветущего винограда, царь Соломон увидел, как девушка в легком голубом платье ходит между рядами лоз, нагибается над чем-то внизу, и опять выпрямляется, и поет. Рыжие волосы ее горят на солнце. Вдруг замолкает она и пригибается так, что Соломону не видно ее. Тогда произносит он голосом, ласкающим ухо:
— Девушка, покажи мне лицо твое, дай еще услышать твой голос.
Она быстро выпрямляется и оборачивается лицом к царю. Сильный ветер срывается в эту секунду и треплет на ней легкое платье, и платье вдруг плотно облегает вокруг ее тела и между ног. И царь на мгновение, пока она не становится спиною к ветру, видит всю ее под одеждой, как нагую, высокую и стройную, в сильном расцвете тринадцати лет. Видит ее маленькие, круглые, крепкие груди и возвышения сосцов, от которых материя лучами расходится врозь, и круглый, как чаша, девический живот, и глубокую линию, которая разделяет ее ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бедрам.
Она подходит ближе и смотрит на царя с трепетом и восхищением. Невыразимо прекрасно ее смуглое и яркое лицо.
— Я не заметила тебя! — говорит она нежно, и голос ее звучит, как пение флейты. — Откуда ты пришел?
— Ты так хорошо пела, девушка! Ты пела о своем милом. Ведь он очень красив, твой милый, девушка, не правда ли?
Она смеется так звонко и музыкально, точно серебряный град падает на золотое блюдо.
— У меня нет милого. Это только песня. У меня еще не было милого…
Они молчат с минуту и глубоко, без улыбки смотрят друг на друга… Птицы громко перекликаются среди деревьев. Грудь девушки часто колеблется под тонким полотном.
— Я не верю тебе, красавица. Ты так прекрасна…
— Ты смеешься надо мною. Посмотри, какая я черная…
Она поднимает кверху маленькие темные руки, и широкие рукава легко скользят вниз, к плечам, обнажая ее локти. И она говорит жалобно:
— Братья мои рассердились на меня и поставили меня стеречь виноградник, и вот — погляди, как опалило меня солнце!
— О нет, солнце сделало тебя еще красивее, прекраснейшая из женщин! Вот ты засмеялась, и зубы твои — как белые ягнята-двойняшки, вышедшие из купальни, и ни на одном из них нет порока. Щеки твои — точно половинки граната под кудрями твоими. Губы твои алы — наслаждение смотреть на них. А волосы твои… О, как ты красива, прекраснейшая из женщин!
— О, говори, говори еще…
— А когда ты обернулась назад, на мой зов, и подул ветер, то я увидел под одеждой оба сосца твои и подумал: вот две маленькие серны, которые пасутся между лилиями. Стан твой был похож на пальму, и груди твои — на грозди виноградные.
Девушка слабо вскрикивает, краснеет и закрывает лицо ладонями.
— И бедра твои я увидел. Они стройны, как драгоценная ваза — изделие искусного художника. Отними же твои руки, девушка. Покажи мне лицо твое.
Она покорно опускает руки вниз. Густое золотое сияние льется из глаз Соломона и очаровывает ее, и кружит ей голову, и сладкой, теплой дрожью струится по коже ее тела.
— Скажи мне, кто ты? — говорит она медленно, с недоумением. — Я никогда не видела подобного тебе. Скажи мне твое имя, я не знаю его!
Он на мгновение, точно нерешительно, опускает ресницы, но тотчас же поднимает их:
— Я один из царской свиты, и имя у меня одно с царем. Меня зовут Соломон. Но зачем ты стоишь далеко от меня? Подойди ближе, сестра моя! Сядь вот здесь и расскажи мне что-нибудь о себе. Как твое имя?
— Суламифь, — говорит она. — Скажи, а правда ли, что ягоды мандрагоры помогают в любви?
— Нет, Суламифь, в любви помогает только любовь. — Царь смеется, тихо обнимает Суламифь, привлекает ее к себе и говорит на ухо:
— У тебя такая гордая, такая горячая грудь!
Она молчит, горя от стыда и счастья. Глаза ее светятся и меркнут, они туманятся блаженной улыбкой. Царь слышит в своей руке бурное биение ее сердца.
— О, не гляди на меня! — просит Суламифь. — Глаза твои волнуют меня.
Но она сама изгибает назад спину и кладет голову на грудь Соломона. Губы ее рдеют над блестящими зубами, веки дрожат от мучительного желания. Соломон припадает жадно устами к ее зовущему рту. Он чувствует пламень ее губ, и скользкость ее зубов, и сладкую влажность ее языка, и весь горит таким нестерпимым желанием, какого он еще никогда не знал в жизни.
Так проходит минута и две.
— Что ты делаешь со мною! — слабо говорит Суламифь, закрывая глаза. — Что ты делаешь со мною!
Но Соломон страстно шепчет около самого ее рта:
— О, иди скорее ко мне. Здесь за стеной темно и прохладно. Никто не увидит нас. Здесь мягкая зелень под кедрами.
— Нет, нет, оставь меня, я не хочу, я не могу.
— Суламифь… ты хочешь, ты хочешь… Иди ко мне!
— Не целуй меня… Не целуй меня… Милый! Целуй меня еще!
Так проходит несколько минут. Наконец, отрываясь губами от ее рта, Соломон говорит в упоении, и голос его дрожит:
— О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!
— О, как ты прекрасен, возлюбленный мой!
Слезы восторга и благодарности — блаженные слезы блестят на бледном и прекрасном лице Суламифи. Изнемогая от любви, она опускается на землю и едва слышно шепчет безумные слова:
— Ложе у нас — зелень. Кедры — потолок над нами… Лобзай меня лобзанием уст своих. Ибо ласки твои лучше вина…
Время прекращает свое течение и смыкается над ними солнечным кругом. Ложе у них — зелень, кровля — кедры, стены — кипарисы. И знамя над их шатром — любовь.
Еще раз подчеркну: так вел себя человек, взгляды на жизнь которого сформировал сам Господь. Значит, именно такие отношения между мужчинами и женщинами были угодны христианскому Богу Иегове.
Не мне с ним спорить.
Евангелие также не содержит никакой антисексуальной программы. Христос, правда, не был жизнелюбом, но добрее относился к блудницам, нежели к своим религиозным оппонентам. Конечно, он не одобрял все, что отвлекает человека от служения Его Отцу, но секс не был для него пунктиком.
От религиозного служения отвлекает не только секс — отвлекает и семья, и работа. Тем более телевизор, танцы и компьютерные игры. Но называть это развратом??
Из книги Николая Козлова «Философские сказки для обдумывающих житье или веселая книга о свободе и нравственности»
