История книги.

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке RoyalLib.ru

Эта же книга в других форматах

Приятного чтения!

Себастиан Брант Корабль дураков

Литература эпохи Возрождения –

Себастиан БрантКорабль дураков

Протест

Когда с таким трудом, упорно

Корабль я этот стихотворный

Своими создавал руками,

Его наполнив дураками,

То не имел, конечно, цели

Их всех купать в морской купели:

Скреб каждый собственное тело.

А впрочем, тут другое дело:

Мне в книгу некие болваны

(Они изрядно были пьяны)

Подсыпали своих стишков.

Но среди прочих дураков

Они, того не сознавая,

Под жарким солнцем изнывая,

На корабле уже и сами

Валялись все под парусами:

Я им заранее, на суше,

Ослиные наставил уши!

Стихи могли быть лучше тут,

Когда б не пострадал мой труд

От строк чужих. Да, не прославил

Себя отнюдь, кто мне их вставил,

Мои повыстриг, не спросив

И смысл местами исказив.

Когда стихи сдаешь в печать,

Приходится их сокращать,

И ужимаются бедняги

В зависимости от бумаги.

Особенно мне неприятно,

Обиднее тысячекратно,

Что, так трудясь и так горя,

Я столько сил потратил зря

(Хотя вины моей тут нет),

Чтоб эта книга вышла в свет

С приписанной мне дребеденью,

Что на меня ложится тенью…

Ну, с богом! В путь пускайся, судно!

Рожать глупцов довольно трудно -

Особый нужен здесь талант!

А я – дурак Себастиан Брант.

Ради пользы и благого поучения, для увещевания и поощрения мудрости, здравомыслия и добрых нравов, а также ради искоренения глупости, слепоты и дурацких предрассудков и во имя исправления рода человеческого – с исключительным тщанием, серьезностью и рачительностью составлено в Базеле

Себастианом Брантом,

доктором обоих прав

Предисловие

Душеспасительные книжки

Пекут у нас теперь в излишке ,

Но, несмотря на их число,

Не уменьшилось в людях зло:

Писанья эти ничему

Теперь не учат! В ночь и в тьму

Мир погружен, отвергнут богом,

Кишат глупцы по всем дорогам.

Жить дураками им не стыдно,

Но узнанными быть обидно

«Что делать?» – думал я. И вот

Решил создать дурацкий флот:

Галеры, шхуны, галиоты,

Баркасы, шлюпки, яхты, боты.

А так как нет таких флотилий,

Всех дураков чтоб захватили,

Собрал я также экипажи,

Фургоны, дроги, сани даже.

Глупцам нет счета в наши дни:

Как мухи, суетясь, они

На корабли спешат, летят -

Быть первыми и здесь хотят.

Их всех, которые тут есть,

Представить вам имею честь:

Вот вам один – мой текст ему

Не по душе, как я пойму.

А этот не прочтет ни слова,

Но на картинке, как живого,

Заметит среди прочих рож:

Себя и даже с кем он схож.

В моем зерцале дураков

Дурак узрит, что он таков,

И, приглядясь к себе, увидит,

Что из него мудрец не выйдет.

Что не дано, то не дано!

Не тщись быть мудрым, знай одно:

А кто твердит, что он мудрец,

Тот именно и есть глупец.

Глупцам, конечно, кум-приятель -

И этой книги покупатель.

Вот дураков предлинный ряд!

Найти свое здесь каждый рад:

Кто мудрости рудник алмазный,

Кто вредной глупости соблазны.

Да, книжка стоящая! В ней

Узришь всей жизни ход ясней.

Как говорится – смех и горе:

Мудрец найдет здесь мыслей клад,

Глупец собратьям будет рад.

А коль дурак поднимет бучу,

Колпак я сразу нахлобучу.

Сам не признается никто:

По имени зовешь – и то

Иной как будто удивлен,

Прикинется, мол, он – не он.

Но люди умные, бесспорно,

Похвалят труд мой стихотворный

Пусть дураки на эти строчки

Зловонной брани выльют бочки, -

Будь это горько им иль сладко,

Скажу я правду для порядка.

Изрек Теренций ведь когда-то:

«За правду – ненависть нам плата».

Да, кто сует повсюду нос,

Бывает часто бит, как пес.

Стремиться надо, как известно,

Жить добродетельно и честно

И, чтобы быть всегда в чести,

Благоразумие блюсти.

Пусть мой небезупречен стих,

Но не щадил я сил своих,

Ночей не спал я напролет,

Дурацкий свой вербуя флот:

Кто нужен мне, сам не придет -

За картами и за вином

Проводит ночь и дрыхнет днем.

Обдумал я слова, манеры,

Поступки, подобрал примеры

И от усердия такого

Лишился сна, даю вам слово.

Мужчинам, женщинам пристало

Глядеть в дурацкое зерцало:

Оно в натуре, без личин

Представит женщин и мужчин.

Не меньше, чем глупцов, заметьте,

И дур встречается на свете.

Пусть прикрываются вуалью,

Я колпаки на них напялю

И потаскух не пощажу -

В костюм дурацкий наряжу!

Им любы шутовские моды -

Соблазн, беда мужской породы:

Игриво-остронос ботинок,

Едва прикрыт молочный рынок.

Упреки эти адресуя

Не дамам честным, попрошу я

Простить меня: о них ни слова

Я б не дерзнул сказать худого

Но многим, – их числа не счесть,

И часть ничтожная лишь есть

На «Корабле глупцов», – им молча

Хлебнуть моей придется желчи.

Итак, внимательней читай

Ты эту книгу и считай,

Что, коль не назван в ней пока,

Избавлен ты от колпака

Кто мнит, что он не мой герой,

Примкни покуда к умным в строй

И потерпи, будь малый скромный, -

Колпак получишь преогромный!

О бесполезных книгах

Вот вам дурак библиофил:

На корабле, как посужу,

Недаром первым я сижу.

Скажите: «Ганс-дурак», и вмиг

Вам скажут: «А! Любитель книг!» -

Хоть в них не смыслю ни аза,

Пускаю людям пыль в глаза.

Коль спросят: «Тема вам знакома?» -

Скажу: «Пороюсь в книгах дома».

Я взыскан тем уже судьбой,

Что вижу книги пред собой.

Царь Птолемей собрал подряд

Все книги мира, говорят.

Весьма гордился Птолемей

Сокровищницею своей,

Но в грамоту не слишком вник -

И мало почерпнул из книг.

Мозги наукой засорять -

Здоровье попусту терять.

Усердье к лишним знаньям – вздор,

Кто жаждет их – тот фантазер!

Хоть неуч я, а все ж могу

В академическом кругу

Блеснуть словечком «item». Да,

Латынь, конечно, мне чужда,

Родной язык доступней, но

Я знаю: «vinum» есть «вино»,

«Cuculus» – олух,

«sus» – свинья,

«Dominus Doctor» – это я.

Но уши прячу, чтоб не счел

Меня ослом наш мукомол.

О стяжательстве

Дурак пред вами – скопидом.

Стяжать, стяжать любым путем

Цель его жизни, счастье в том.

Образ дурака (глупости, шута...) чрезвычайно популярен в Средние Века. Эта тема появляется и в литературе, и в изобразительном искусстве, и не всегда под "дураком" подразумевается именно дурак, то есть человек не больших умственных способностей.

Анализируя образ дурака в средневековой культуре, М. Фуко отмечает: «Если глупость ввергает каждого в какое-то ослепление, когда человек теряет самого себя, то дурак, напротив, возвращает его к правде о себе самом; в комедии, где все обманывают и водят за нос сами себя, он являет собой комедию в квадрате, обманутый обман; на своем дурацком, якобы бессмысленном языке он ведет разумные речи...»

Существовавший в средние века праздник дураков (чаще всего на Масляную неделю, перед Великим постом, устраивались шутовские процессии, шутовские поединки, целые праздники) предусматривал пародирование церковных обрядов, смену социальных ролей низших и высших классов. Есть устойчивое выражение: «Корабль дураков». Это емкий символ, возникший в Средние века - символ безумного человечества, которое плывет без руля и без ветрил, не зная цели своего путешествия.

Ship Of Fools - Die Blau Schuyte. Pieter van der Heyden 1559.

Pieter van der Heyden, 1562

"Корабль" - это образ бесцельного странствия, предстающего как удел маргинальных персонажей, наподобие сумасшедших. На таких кораблях отправлялись в свое странное плавание безумцы, изгнанные за пределы оседлого, упорядоченного существования. Статус сумасшедшего в средневековой культуре наилучшим образом сочетался с плаванием, символом переходного статуса, пограничного положения в целом. К тому же в европейской традиции вода устойчиво связывается с безумием, само море выступает как образ безумия, бессознательного, хаоса; с другой стороны, не менее распространенным считается представление о том, что вода очищает человека; во всяком случае она уносит безумца за пределы обитаемого пространства.

Корабль дураков. Титульный лист книги Себастьяна Бранта, 1494 г

Поэма Себастьяна Бранта "Корабль дураков" стала истоком целого направления "литературы о дураках". Изображая вереницу дураков разных сословий и профессий, собирающихся отплыть в царство глупости. Успех «Кораблю дураков» обеспечили и иллюстрации, с самого начала, видимо, предусмотренные автором.

Титульный лист. 1549

Знаменитая картина Босха так и называется: «Корабль дураков». Ее название совпадает с поэмой Себастьяна Бранта, появившейся в 1494 г. Но смысловых перекличек с текстом Бранта здесь нет. Есть также стихотворение Якоба ван Остворенса «Голубой корабль» (1414 г.), где описана ладья с персонажами, напоминающими героев Босха.

Если присмотреться, то можно увидеть, что корабль чуть-чуть отливает голубым, синеватым цветом. Голубой или синий цвет - это символ обмана, иногда символ супружеской измены. Это связано со старофламандской пословицей: «Набросить кому-то на голову голубой плащ», что означало изменить (). И уже в XIV в. в Нидерландах зафиксировано шутовское «Братство Голубого корабля».

И вот этот голубой корабль, корабль обмана плывет в буквальном смысле без руля и без ветрил. Мачта обломана. Вместо мачты изображен куст орешника, привязанный к шесту. Орех и орешник - символы похоти. Но не только. Целый грецкий орех часто символизирует Христа. Наружная оболочка - это земная природа Иисуса, а внутреннее сладкое ядрышко - его божественная сущность. С другой стороны - разбитый грецкий орех, его скорлупа - символ похоти, точнее говоря, символ потерянной девственности. В таком виде он будет существовать до XVII в., встречаясь преимущественно в Нидерландах, а затем и в Голландии.

Из ветвей орешника выглядывает сова - недобрая, ночная птица. У христиан недобрая. У греков - мудрая птица, символ самой мудрой из богинь - Афины. Но у Босха сова - символ именно христианский, негативный. Если вы присмотритесь, то увидите, что к стволу орешника прикреплен вымпел розоватого цвета, а у основания этого вымпела изображен перевернутый полумесяц. Полумесяц - мусульманский знак, знак неверных, знак ереси, и шире - знак дьявола. Полумесяц, как атрибут греха, мы будем встречать у Босха и впоследствии. Есть здесь и другие символы похоти, даже, конкретнее говоря, сексуальные символы. Пустой горшок, надетый на шест - символ сексуального единения мужского и женского начал. Лютня, изображенная на полотне в виде белого инструмента с круглым отверстием посередине, символизирует вагину, а игра на ней обозначает разврат (на языке символов мужским эквивалентом лютне считалась волынка). Грех любострастия также символизируют традиционные атрибуты — блюдо с вишнями и висящий за бортом металлический кувшин с вином.
Грех чревоугодия недвусмысленно представлен персонажами весёлой пирушки, один из которых тянется с ножом к жареному гусю, привязанному к мачте; другой в приступе рвоты перевесился за борт, а третий гребёт гигантским черпаком как веслом.

А на корабле расположилась развеселая компания. Кто-то, уже напившись, горланит во все горло бессмысленную песню, поперек бортов положена доска, на которой стоит тарелка с вишнями. Вишня - еще один знак похоти. Монахиня с лютней, забыв о скромности, об обете послушания, горланит что-то развеселое и совершенно светское. Напротив нее сидит монах. Рты персонажей широко раскрыты, но не только потому, что они поют во все горло, - они заняты весьма своеобразным и требующим полного сосредоточения делом: на шнуре подвешена краюха хлеба - традиционное ярмарочное развлечение, - надо укусить хлеб, не касаясь его руками. Обратите внимание на замечательную деталь: единственный дурак по профессии - шут, единственный, кому следовало бы балагурить, скоморошествовать, дурачиться, ведет себя серьезней остальных. Нахохлился, отвернулся, пьет свой стакан. Его функции исполняют другие. Дурак-профессионал, оказывается чуть ли не лишним в этом мире людской глупости.

Итак здесь верховодит шут; по замыслу его роль — сатирическое обличение обычаев и нравов того времени. Во времена Босха «мудрость» понималась как добродетель, праведность и набожность; «глупость» была синонимом порока, греха и безбожия — фигура дурака с бубенчиками на одежде и с маской на шесте, сидящего особняком, в картине является, безусловно, знаковой. Картину, язвительно повествующую о моральной распущенности духовенства и мирян, считали и зашифрованными алхимическими знаками, и вариацией на тему масленичного «рая пьяниц» — «корабля святого Рёйнерта», на что намекают чаши с вином и перевёрнутый кувшин; её трактовали и как пессимистический взгляд на абсурдность жизни, и как астрологический образ человечества, управляемого Луной — безвольного и неразумного.

Фигура шута заставляла многих историков искусства усматривать связь между этой находящейся в Лувре работой Босха и книгой Себастьяна Бранта «Корабль дураков», ещё при жизни автора выдержавшей шесть изданий и переведённой на несколько языков. Вероятно, и Босх был знаком с этой сатирой, но вряд ли она послужила ему творческим стимулом — в Средние века корабль был одной из самых распространённых метафор. Знаменитая книга в переводе на голландский язык вышла в 1486 г. в Харлеме, и потому возникает искушение представить картину Босха, вероятно, читавшего её, как пародию.

Своей известностью Брант менее обязан многочисленным латинским стихотворениям, чем большой сатирической поэме «Корабль дураков» (нем. Narrenschiff , оригинальное название в XV веке - «Daß Narrenschyff ad Narragoniam ») (Базель , 1494), в которой очень зло и метко бичует пороки и глупость своих современников. Книга эта долгое время пользовалась огромной популярностью среди народа благодаря здравому смыслу, прямоте и остроумию, а также знанию жизни и людей, которыми она проникнута. Она многократно издавалась и переделывалась и была переведена не только на латинский (пер. Якова Лохера, Базель, 1497), но и на большинство европейских языков.

Написанная по-немецки, книга стала своеобразным сатирическим «зерцалом» предреформационной эпохи. Изображая вереницу дураков разных сословий и профессий, собирающихся отплыть в царство глупости, Брант обличает невежество и своекорыстие, мир торжества «господина Пфеннига», забвение князьями, попами, монахами, юристами заботы об общем благе. Нравоучительные сентенции, народные пословицы и поговорки пронизывают всю ткань его произведения. Пафос книги - в патриотической задаче пробуждения разума и исправления нравов в Германии. Брант остро ощущает необходимость и неизбежность перемен в жизни общества. Книга Бранта стала истоком целого направления немецкой литературы XVI в. - «литературы о дураках», её влияние сказалось и в других странах Европы .

Ни мотив дурака, ни образ корабля не были чем-то новым: первый в Средние века был синонимом повреждённого в уме (с XII в. «дураков», в том числе мнимых, держали при княжеских дворах для развлечения), второй напоминал о народных праздниках, карнавальных играх и масленичных гуляньях. Стихотворная сатира Бранта - блестящая компиляция материала, рассеянного в бесчисленных духовных и светских сочинениях морализаторского содержания. Текст отвечает традиционной христианской морали: глупость - это не заблуждение, а грех, удаление от Бога и его заповедей. Став «зерцалом» многообразнейшей и всеобщей человеческой глупости, книга положила конец жанру средневековой «сословной сатиры». Её новизна заключалась в бодрящей, живой авторской интонации, исполненной оптимизма и гуманистической идеи улучшения мира - согласно Бранту, грешник-глупец, который откажется от своей суетности, вернёт себе возможность вечного спасения. Автор сознательно использовал приём имитации фольклорного жанра, оживив текст множеством остроумных речевых оборотов. Успех «Кораблю дураков» обеспечили и иллюстрации, с самого начала, видимо, предусмотренные автором, Себастьяном Брантом.

Новейшие издания выпустили Штробель (Кведлинбург, 1838), Царнке (Лейпциг, 1854, с комментариями) и Гедеке (в "Deutsche Dichter des 16 Jahrhunderts; т. 7, Лейпц., 1873). Собрание латинских стихотворений Бранта, имеющих исключительно историко-литературный интерес, появилось в Базеле (1498). Кроме того, Брант обработал: «Freidank» (изд. в Страсб., 1508).

Русский перевод Льва Пеньковского был впервые напечатан в 1965 году в издательстве «Художественная литература» и является первым опытом перевода сатиры Бранта в наиболее полном объеме (до этого публиковались только отдельные отрывки в хрестоматиях). Даже в этом переводе, однако не было строк, например о богохульниках , поскольку они в СССР дураками не считались.

Своей известностью Брант менее обязан многочисленным латинским стихотворениям, чем большой сатирической поэме «Корабль дураков» (нем. Narrenschiff , оригинальное название в XV веке - «Daß Narrenschyff ad Narragoniam ») (Базель , 1494), в которой очень зло и метко бичует пороки и глупость своих современников. Книга эта долгое время пользовалась огромной популярностью среди народа благодаря здравому смыслу, прямоте и остроумию, а также знанию жизни и людей, которыми она проникнута. Она многократно издавалась и переделывалась и была переведена не только на латинский (пер. Якова Лохера, Базель, 1497), но и на большинство европейских языков.

Переводы на русский язык

Примечания

Издания текста

Себастиан Брант . Корабль дураков;

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru

Себастиан Брант родился в 1457 или в 1458 году в Страсбурге, в семье зажиточного трактирщика. В 1475 году для получения высшего образования прибыл он в "вольный город" Базель, тогда еще входивший в состав Германской империи. Базель славился университетом, основанным в 1460 году, и печатным делом и был одним из наиболее значительных центров раннего немецкого гуманизма. Молодой Себастиан с успехом изучал в местном университете юриспруденцию и другие науки и со временем стал уважаемым профессором канонического и римского права и деканом его юридического факультета. Одновременно он занимался адвокатской практикой, которая давала богатую пищу его проницательному уму. Принимал он также участие в работе базельских книгоиздателей и печатников.

В конце 1499 года Брант вернулся в Страсбург, в котором прошли его детские и юношеские годы. Здесь он достиг видного служебного и общественного положения и умер в 1521 году.

Подробно другим гуманистам, Брант свободно владел латинским языком. Он был весьма начитан в древних авторах, высоко их ценил, а Вергилия даже называл своим другом, Это не помешало ему, однако, лучшее свое произведение - стихотворную сатиру "Корабль дураков" - написать на родном немецком языке. Книга сразу же приобрела огромную популярность. До конца ХVI века она выдержала двадцать шесть изданий. Вскоре после ее выхода в свет она была переведена на французский язык, а затем на языки

голландский и английский. В 1497 году появился латинский перевод, сделанный учеником Бранта гуманистом Якобом Лохером. В таком виде "Корабль дураков" стал достоянием всей образованной Европы. Ни одно из более ранних произведений немецкой литературы не имело такого широкого, по истине международного успеха. Книга вызвала ряд подражаний. С очень явными отзвуками брантовской сатиры встречаемся мы в "Похвале глупости", сатирическом памфлете великого голландского гуманиста Эразма Роттердамского.

Этот огромный успех "Корабля дураков" в значительной мере обусловлен тем, что сатира Бранта отлично уловила веяния времени. Во второй половине XV века Германия, как и некоторые другие европейские страны, вступала в эпоху Возрождения. Оплотом новой культуры становились немецкие города, достигшие в XV веке большого расцвета. Схоластика начала отступать под натиском развивавшегося гуманизма. Привычные средневековые воззрения утрачивали власть над умами многих людей. Все громче раздавались голоса, требовавшие церковной формы и протестовавшие против жалкого политического состояния Германии, раздираемой феодальными смутами и раздорами. В деревнях зрели мятежи, разжигаемые еретическими призывами народных проповедников. Приближалась Реформация, вскоре затем переросшая в Великую крестьянскую войну до основания потрясшую все громоздкое здание немецкой феодальной государственности. Не стояла в стороне от жизни и бюргерская художественная литература. Во многом она была еще связана с традициями средних веков. Ученые - гуманисты, презиравшие все средневековое как варварское, предпочитали писать свои произведения на языке классического Рима. Зато литература на немецком языке была доступна широким читательским кругам. К ним она обращалась, с ними вела серьезный разговор. При этом через всю немецкую художественную литературу XV века проходит мысль о том, что мир нуждается в решительном обновлении, что в нем накопилось чрезмерно много пороков, что дальше так продолжаться не может. Писатели то и дело вздымают бич сатиры, стремясь выбить как можно больше пыли и грязи из немецкой жизни. Одна сатирико - дидактическая поэма следует за другой. Их наполняют образы многочисленных представителей самых различных профессий, сословий и нравственных состояний. Такие сатирические "зерцала" были в то время весьма распространены.

"Корабль дураков" непосредственно примыкает к этим сатирико - дидактическим поэмам, или "зерцалам", позднего средневековья. Нельзя отрицать того, что во многом сатира Бранта достаточно старомодна. В месте с тем она уже не принадлежит средним векам. При всей ее "готической" старомодности она все-таки гораздо ближе гуманистической сатире Эразма Роттердамского, чем таким сатирическим поэмам XV века, как, например, анонимные "Сети дьявола" (1414 - 1418). Книга Бранта появилась на заре немецкого Ренессанса, когда повсюду в Германии зеленели обильные всходы гуманизма. И была она одним из наиболее самобытных созданий немецкой гуманистической литературы, произведением с ярко выраженным национальным колоритом. Брант не подражал ни античным поэтам, ни итальянцам. Он пошел по пути, по которому шли до него многие немецкие поэты. Это помогало ему без труда найти общий язык с массой читателей. Немецкий читатель уже привык к тому, что сатирики и дидактики с высоты своей поэтической кафедры внимательно обозревали толпы недостойных, осмеивая их и бичуя. Однако в "Корабле дураков" было нечто существенно новое. брант корабль дураков

Дело в том, что сатирики позднего средневековья к жизни неизменно подходили с теологическим критерием, повсюду видя либо грех достойный осуждения, либо благочестие, достойное похвалы. Так было, например, в анонимной поэме "Сети дьявола", в которой дьявло, этот "палач господень", улавливает в сети души грешников. В отличие от своих предшественников, Себастиан Брант подошел к жизни с иным, по существу гуманистическим, критериям. Все темное, уродливое, несправедливое он рассматривал, как проявление человеческого неразумия. И он звал мир на суд нелицеприятного разума. Уже не грешники, а глупцы наполняют его сатиру. Поэт перестал быть церковным проповедником. Он превратился в обличителя человеческой глупости, который ведет мир по ложному пути и которая до тех пор будет процветать на земле, пока яркий свет разума не рассеет глубокого мрака невежества и неразумия. Поэтому сатирик должен поставить перед людьми огромное зеркало, в котором все могут увидеть свое подлинное обличие. Дураки увидят себя без всяких прикрас и поймут, что они клевреты госпожи Глупости.

Так и поступает сам Себастиан Брант. Его книга - это обширное "зерцало" дураков. Поэт стремится собрать все известные ему виды "глупости". А чтобы избавить мир от шумной ватаги дураков, он погружает их на корабль, отъезжающий в страну Глупости - Глупландию. Подобная концепция, не лишенная, разумеется наивности, как и все просветительные концепции, в эпоху Возрождения встретила весьма сочувственный прием. На рубеже XV и XVI веков, в преддверии Реформации, книга Бранта была воспринята как большое событие литературной и общественной жизни. Среди ее почитателей мы встречаем таких выдающихся гуманистов, как Ульрих фон Гуттен и Эразм Роттердамский. В книге многие услышали призыв очистить страну от скверны нравственной и социальной.

Впрочем, положительные идеалы Бранта вовсе не отличались радикализмом. Его, например, смущало возраставшее религиозное вольномыслие. Приближавшаяся Реформация скорее пугала его, чем привлекала. Он хорошо понимал, что страна шла навстречу грозным событиям. "Кораблик св. Петра сильно качается, я боюсь, как бы он не пошел ко дну, волны с силой бьют в него, будет большая буря и много горя". Вполне в духе времени он представлял себе эту приближающуюся социальную бурю в зловещих образах Апокалипсиса. Ведь примерно в те же годы гениальный немецкий художник Альбрехт Дюрер обнародовал цикл своих знаменитых гравюр "Апокалипсис" (1498), наполненных гулом грядущих потрясений. "Время близится! Близится время!" - восклицает поэт, и ему уже кажется, что Антихрист находится где-то совсем близко ("Суд над антихристом").

Это ощущение близкого страшного суда, которое свойственно было многим в тот предреформационный период, проистекало из твердой уверенности в том, что мир погряз во зле и нуждается в решительном обновлении. Уверен был в этом и Брант, хотя это обновление и представлялось ему как процесс нравственный. Правда, его удручила государственная раздробленность Германии, в которой хозяйничали князья, усердно "ощипывавшие гуся" (то есть государство), и он мечтал о том, чтобы отчизна его стала наконец единой и прочной, но эту консолидацию страны он мыслил лишь как укрепление власти императора за счет власти территориальных князей. Но ведь и другие гуманисты думали то же самое. Свои надежды возлагали они на императора Максимилиана I, видя в нем не только последнего рыцаря, но и первого гуманиста на троне. Максимилиан ценил их поддержку, в частности поддержку Бранта, которого он впоследствии осыпал монаршими милостями.

Рассуждения Бранта об имперской реформе, лжепророках, сбивающих с толку народ, истинном благочестии и тому подобных вещах, можно думать, весьма занимали современников. Ведь все это были отклики на злобу дня. Однако для нас подобные места в книге немецкого гуманиста представляют интерес чисто исторический. Зато сатира Бранта до сих пор не утратила своей свежести и яркости. Подчас стрелы Брантовской сатиры поражают цель, которая вовсе не так уж далека от нас. Не все пороки, на которые ополчался немецкий поэт, сгинули бесследно. Читая "Корабль дураков", мы вдруг с удивлением узнаем себя или наших современников в старомодных фигурах, увенчанных дурацкими колпаками. Между тем фигуры эти отнюдь не являются вневременными сатирическими схемами, как это нередко случалось у сатириков среди веков. Они исторически конкретны, тесно связаны с бытовой обстановкой, - Себастиан Брант был незаурядным бытописателем.

Себастиан Брант умеет находить все новые и новые образы "глупости". Под его пером быстро растет толпа дураков, оглашающих воздух нестройным звоном бубенцов. Кого здесь только нет? Сатирик не дает спуску ни мужчинам ни женщинам, ни клирикам ни мирянам, ни знатным ни худородным, ни богатым, ни бедным. Начав свой труд "ради пользы" и "поощрения мудрости", "искоренения глупости" и "дурацких предрассудков", он не устает бродить по улицам и площадям, заглядывать в дома, храмы, мастерские, кабаки, дворцы, школы и прочие людные места и повсюду разыскивает и повсюду находит обильный материал для своей сатиры. Видя множество человеческих недостатков, он то насмешливо улыбается, то скорбит, то негодует, то грозит, то громко хохочет над ухищрениями глупцов. Разумеется, он хорошо понимает, что есть недостатки мелкие, не столь существенные, но есть и опасные пороки, разделяющие душу и тело отчизны. Для того чтобы поразить эти пороки, он выбирает самые острые и самые крупные сатирические стрелы.

Для вразумления читателей Брант уснащает свою книгу множеством примеров и цитат, заимствованных из Библии и античности. В этом он примыкает к довольно устойчивой традиции сатирической литературы позднего средневековья. Только у Бранта чувствуется более основательное значение классической древности, характерное для ученых-гуманистов. Впрочем, не только сатирики средних веков, но и гуманисты любили блистать солидной эрудицией. Достаточно вспомнить хотя бы Эразма Роттердамского или Франсуа Рабле. Гуманисты с превеликим удовольствием демонстрировали свою начитанность в древних авторах. Они непременно ее выдвигали на первый план, отчасти потому, что классическая эрудиция в эпоху Возрождения считалась первым признаком высокой культуры, но еще и потому, что они желали как можно больше имен, фактов и цитат из античной истории, мифологии и литературы сделать достоянием читательских кругов. Вероятно, Брант стремился к этому.

При этом, однако, Брант не был сухим и скучным педантом, как многие его ученые современники. Эрудиция ему была нужна лишь для того, чтобы сделать свои мысли более вескими и убедительными. Он не отгораживался от людей, не владевших классической филологией. Ведь в то время, когда почти все гуманисты Германии писали свои произведения на языке классического Рима, он осмелился написать "Корабль дураков" на языке немецком, да еще на языке бесконечно далеком от всяческого педантизма, удивительно ярком, непосредственном, изобилующем ядреными словечками, с которыми гораздо чаще встречаешься на рынках, площадях и в харчевнях, чем в кабинетах высокоученых мужей. Разумеется, все это не могло не содействовать исключительной популярности книги.

Этой популярности содействовали также многочисленные гравюры на дереве, которыми книга была украшена. По словам Бранта, гравюры эти должны помочь читателю вникнуть в смысл сатиры, а тем, которые совсем не умеют читать, в какой-то мере заменить поэтический текст. Давно уже было обращено внимание на выдающиеся художественные достоинства иллюстраций, помещенных в книге. Делались попытки найти их автора. В последнее время почти все исследователи склоняются к тому, что автором большего числа иллюстраций был молодой Альбрехт Дюрер, который как раз в то время, когда готовилось издание "Корабля дураков", находился в Базеле. Весьма вероятно, что, работая над иллюстрациями, Дюрер пользовался полезными советами Себастиана Бранта. Во всяком случае, Дюреру удалось создать настоящие шедевры книжной графики. Его иллюстрации примечательны еще и тем, что они не только помогают понять сатирический замысел поэта, но и во многом его уточняют, дополняют и развивают. Нередко они конкретизируют социальную и бытовую обстановку, не всегда очень ясно намеченную в книге. Сейчас уже просто не возможно представить себе "Корабль дураков" без иллюстраций Альбрехта Дюрера.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Мотив лабиринта как символ бытия, идея вечного возвращения, а также бесконечного поиска. Мироздание "Хроник Эмбера" Роджера Желязны. Мотив корабля в мировой литературе. Морская трилогия Голдинга "На край света". Роман Норминтона "Корабль дураков".

статья , добавлен 24.07.2013

Освещение биографических данных Аркадия Кутилова через призму его творчества: описание годов детства и юности поэта, его первое "погружения" в искусство, служба в армии, женитьба, годы скитания и смерть. Ознакомление с творческой деятельностью Аркадия.

реферат , добавлен 03.01.2012

Он пускается в долгое турне и колесит по дорогам страны. Бальмонт открыл для себя еще одну удивительную страну - Японию. Он будет встречен в стране восходящего солнца как выдающейся поэт. Бальмонт все больше увлечен поиском гармонической строгости.

реферат , добавлен 02.03.2002

Хлестаков - самый яркий образ в комедии Гоголя "Ревизор". Особенность комедии: правде не верят, а вранье слушают с открытыми ртами. Хлестаковы сегодня - это воплощение душевной пустоты, лживости, глупости, позерства, пустого фанфаронства и бесчестия.

реферат , добавлен 18.04.2013

Сила протеста поэта против застоя, самодовольства и пошлости, требование, чтобы человек был свободен и счастлив на земле. Детские годы поэта, учеба в Московском университете, молодость в Петербурге, ссылка на Кавказ. Расцвет творчества, дуэль и смерть.

курсовая работа , добавлен 21.10.2009

Владимир Семёнович Высоцкий - русский советский поэт. История жизни и творчества. Идейно-нравственное богатство творчества поэта. Воспоминания отца поэта Семёна Владимировича Высоцкого. Стихи о войне. Стремление поэта к духовному совершенствованию.

методичка , добавлен 21.09.2008

Брюсов как русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, критик. Основные черты творчества литературоведа, значимый его вклад в совершенствование русского стиха, техники и композиции. Основные черты творчества лирики. Особенности поэзии Бальмонта.

презентация , добавлен 13.11.2014

Биография Игоря Северянина сквозь призму его творчества. Начало творческого пути поэта, формирование взглядов. Характеристика произведений, особенности монографической и любовной лирики поэта. Роль и значение творчества Северянина для русской литературы.

презентация , добавлен 06.04.2011

Краткая биография В.В. Маяковского. Наиболее известные стихи. Споры, ушел ли поэт из жизни добровольно или был убит. Автограф смерти (предсмертное письмо поэта). О виртуозном расследовании экспертов рассказывает один из его участников А.В. Маслов.

презентация , добавлен 10.12.2010

Подлинный Рембо. Из мещанского засилья - на волю. Рембо и Парижская коммуна. Письма ясновидца и "Пьяный корабль". Предварение символизма. Путь сквозь ад и прощание с поэзией. Место Рембо в истории французской поэзии.