Гипермаркет знаний >>Литература >>Литература 11 класс >>И. С. Шмелев. Биография. Творчество
Личность писателя
«Среднего роста, худощавый, большие серые глаза... Эти глаза владеют всем лицом... склонны к ласковой усмешке, но чаще глубоко серьезные и грустные. Его лицо изборождено глубокими складками-впадинами от созерцания и сострадания... лицо русское - лицо прошлых веков. Пожалуй - лицо старовера, страдальца. Так и было: дед Ивана Сергеевича Шмелева , государственный крестьянин из Гуслиц Богородского уезда Московской губернии,- старовер, кто- то из предков был ярый налетчик, борец за веру - выступал при царевне Софье в «прях», то есть в спорах о вере. Предки матери тоже вышли из крестьянства, исконная русская кровь течет в жилах Ивана Сергеевича Шмелева». Такой портрет дает в своей книжке чуткий, внимательный биограф писателя, его племянница Ю. А. Кутырина. Портрет очень точный, позволяющий лучше понять характер Шмелева-человека и Шмелева-художника. Глубоко народное, даже простонародное начало, тяга к нравственным ценностям, вера в высшую справедливость и одновременно отрицание социальной неправды определяют его натуру.
Один из видных писателей-реалистов, близкий горьковской школе (повести «Гражданин Уклейкин», 1907, и «Человек из ресторана», 1911), Шмелев пережил в пору революции и гражданской войны глубокий нравственно-религиозный переворот.
События Февраля 1917 г. он встретил восторженно. Шмелев совершает ряд поездок но России, выступает на собраниях и митингах. Особенно взволновала его встреча с политкаторжанами, возвращавшимися из мест заключения в Сибири.
«Революционеры-каторжане, - с гордостью писал он сыну Сергею, прапорщику артиллерии, в действующую армию,- оказывается, очень меня любят как писателя, и я, хотя и отклонял от себя почетное слово - товарищ, но они мне на митингах заявили, что я - «ихний» и я их товарищ. Я был с ними на каторге и в неволе, - они меня читали, я облегчал им страдания».
Позиция
Однако Шмелев не верил в возможность скорых и радикальных преобразований в России . «Глубокая социальная и политическая перестройка сразу вообще немыслима даже в культурнейших странах, - утверждал он в письме к сыну от 30 июля 1917 г.,- в нашей же и подавно. Некультурный, темный вовсе народ наш не может воспринять идею переустройства даже приблизительно». Октябрь Шмелев не принял и как честный художник писал только о том, что мог искренне прочувствовать (повесть 1918 г. о крепостном художнике «Неупиваемая чаша», проникнутая осуждением войны как массового психоза повесть 1919 г. «Это было»).
Трагедия отца
Об отъезде Шмелева в эмиграцию следует сказать особо. О том, что он уезжать не собирался, свидетельствует уже тот факт, что в 1920 г. Шмелев покупает в Крыму, в Алуште, дом с клочком земли. Но трагическое обстоятельство все перевернуло. Сказать, что он любил своего единственного сына Сергея, - значит сказать очень мало. Прямо-таки с материнской нежностью относился он к нему, дышал над ним, а когда сын-офицер оказался на германской, в артиллерийском дивизионе, считал дни, писал нежные письма: «Ну, дорогой мой, кровный мой, мальчик мой. Крепко и сладко целую твои глазки и всего тебя...»
В 1920 г. офицер Добровольческой армии Сергей Шмелев, отказавшийся уехать с врангелевцами на чужбину, был взят в Феодосии из лазарета и без суда расстрелян. И не он один. Как рассказывал 10 мая 1921 г. Буниным И. Эренбург, «офицеры остались после Врангеля в Крыму главным образом потому, что сочувствовали большевикам, и Бела Кун расстрелял их только по недоразумению. Среди них погиб и сын Шмелева». Никакого недоразумения не было, а был сознательный геноцид. «Война продолжится, пока в Крыму останется хоть один белый офицер» - так гласила телеграмма заместителя Троцкого в Реввоенсовете Склянского.
Когда в 1923 г. в Лозанне русским офицером Конради был убит торговый представитель Советского Союза в Италии литератор В. В. Воровский. Шмелев обратился с письмом к защитнику Конради Оберу. В письме он по пунктам перечислил совершенные красными преступления против человечности, которым там стал свидетелем, начиная с расстрела его сына и кончая уничтожением до 120 тысяч человек.
Шмелев долго не мог поверить в гибель своего сына. Его страдания - страдания отца - описанию не поддаются. В ответ на приглашение, присланное Шмелеву Буниным, выехать за границу, «на работу литературную», тот прислал письмо, которое (по свидетельству В. М. Муромцевой-Буниной) трудно читать без слез. Приняв бунинское приглашение, он выезжает в 1922 г. сперва в Берлин, а потом в Париж.
Поддавшись безмерному горю утраты. Шмелев переносит чувства осиротевшего отца на свои общественные взгляды и создает пронизанные трагическим пафосом обреченности рассказы-памфлеты и памфлеты-повести - «Каменный век» (1924), «На пеньках» (1925), «Про одну старуху» (1925). В этом ряду, кажется, и «Солнце мертвых», произведение, которое сам автор назвал эпопеей. Но уже эта повесть по праву может быть названа одной из самых сильных вещей Шмелева. Вызвавшая восторженные отклики Т. Манна, А. Амфитеатрова, переведенная на многие языки, принесшая автору европейскую известность, она представляет собой как бы плач по России, трагический эпос о гражданской войне. На фоне бесстрастной в своей красоте крымской природы страдает и гибнет все живое - птицы, животные, люди. Жестокая в своей правде, повесть «Солнце мертвых» написана с поэтической, дантовской мощью и наполнена глубоким гуманистическим смыслом. Она ставит вопрос вопросов о ценности личности в пору великих социальных катастроф, о безмерных и зачастую бессмысленных жертвах, принесенных Молоху гражданской ионной.
Глубже других оценивший творчество Шмелева философ И. Л. Ильин сказал: «В Шмелеве-художнике скрыт мыслитель. Но мышление его остается всегда подземным и художественным: оно идет из чувства и облекается в образы. Это они, его герои, произносят эти глубоко прочувствованные афоризмы, полные крепкой и умной соли. Художник-мыслитель как бы ведает поддонный смысл описываемого события и чует, как зарождается мысль в его герое, как страдание родит в его душе некую глубокую и верную, миросозерцающую мудрость, заложенную в событиии. Эти афоризмы выбрасываются из души, как бы воплем потрясенного сердца, именно в этот миг. когда глубина поднимается кверху силою чувства и когда расстояние между душевными пластами сокращается в мгновенном озарении. Шмелев показывает людей, страдающих в мире, - мире, лежащем в страстях, накапливающем их в себе и разряжающем их в форме страстных взрывов. И нам, захваченным ныне одним из этих исторических взрывов. Шмелев указует самые истоки и самую ткань нашей судьбы. «Что страх человеческий! Душу не расстреляешь!..» («Свет разума»). «Ну, а где правда-то настоящая, в каких государствах, я вас спрошу?! Не в законе правда, а в человеке» («Про одну старуху»). «Еще остались праведники. Я знаю их. Их немного. Их совсем мало. Они не поклонились соблазну, не тронули чужой нитки - и бьются в петле. Животворящий дух в них, и не поддаются они всесокрушающему камню» («Солнце мертвых»). Как видно, против русского человека Шмелев не озлобился, хотя и многое в новой жизни проклял. И творчество в последние три десятилетии его жизни, безусловно, не может быть сведено к политическим взглядам писателя. О Шмелеве этой поры - о человеке и художнике - писал 7 июля 1959 г. автору этих строк Борис Зайцев:
«Писатель сильного темперамента, страстный, бурный, очень одаренный и подзем но навсегда связанный с Россией, в частности с Москвой, а в Москве особенно - с Замоскворечьем. Он замоскворецким человеком остался и в Париже, ни с какого конца Запада принять не мог. Думаю, как и у Бунина, и у меня, наиболее зрелые его произведения написаны здесь. Лично я считаю лучшими его книгами «Дето Господне» и «Богомолье» - в них наиболее полно выразилась его стихия».
«Богомолье», «Лето Господне»
(1933-1948) явились вершиной творчества Шмелева. Он написал немало значительного и кроме этих книг: помимо уже упоминавшегося «Солнца мертвых», следует назвать романы «История любовная» (1929) и «Няня из Москвы» (1936). Но магистральная тема, которая все более проявлялась, обнажалась, выявляла главную и сокровенную мысль жизни (что должно быть у каждого подлинного писателя), сосредоточенно открывается именно в этой дилогии, не поддающейся даже привычному жанровому определению (быль - небыль? миф - воспоминание? свободный эпос ?): путешествие детской души, судьба, испытания, несчастье, просветление.
Здесь важен выход к чему-то положительному (иначе зачем жить?) - мысли о России, о родине. Шмелев пришел к ней на чужбине не сразу. Из глубины души, со дна памяти подымались образы и картины, не давшие иссякнуть обмелевшему было току творчества в пору отчаяния и скорби. Из Франции, чужой и «роскошной» страны, с необыкновенной остротой и отчетливостью видится Шмелеву старая Россия. Из потаенных закромов памяти пришли впечатления детства, составившие книги «Богомолье» и «Дето Господне», совершенно удивительные по поэтичности, духовному свету, драгоценным россыпям слов. Литература художественная все-таки «храм», и лишь поэтому она (подлинная) не умирает, не теряет своей ценности с гибелью социального мира, ее породившего. Иначе место ее - чисто «истрическое», иначе пришлось бы ей довольствоваться скромной ролью «документа эпохи».
Но именно потому, что настоящая литература - «храм», она и «мастерская» (а не наоборот). Душестроительство, «учительная» сила лучших книг - в их гармоничном слиянии «временного» и «вечного», злободневности и ценностей непреходящих. «Почвенничество» Шмелева, его духовные искания, вера в неисчерпаемые силы русского человека, как отмечается в современных исследованиях, позволяют установить связь с длящейся далее традицией, вплоть до так называемой современной «деревенской прозы». Правомерность такой перспективы подтверждается тем, что сам Шмелев наследует и развивает проблематику, знакомую нам по произведениям Лескова и Островского, описывая уже канувшую в прошлое патриархальную жизнь, славит русского человека с его душевной широтой, ядреным говорком и грубоватым простонародным узором расцвечивает «преданья старины глубокой» («Мартын и Кинга», «Небывалый обед»), обнаруживая «почвенный» гуманизм, по-новому освещая давнюю тему «маленького человека» (рассказы «Наполеон», «Обед для «разных»).
Мастерство
Если говорить о «чистой» изобразительности, то она только растет, являя нам примеры яркой метафоричности. Но прежде всего изобразительность эта служит воспеванию национальной архаики. Религиозные празднества, обряды тысячелетней давности, множество драгоценных мелочей отошедшей жизни воскрешает в своих «вспоминательных» книгах Шмелев, поднимаясь как художник до словесного хорала, славящего Замоскворечье, Москву, Русь. «Москва-река в розовом туманце, на ней рыболовы в лодочках подымают и опускают удочки, будто ходят усами раки. Налево - золотистый, легкий, утренний Храм Спасителя, в ослепительно золотой главе: прямо в нее бьет солнце. Направо - высокий Кремль, розовый, белый с золотцем, молодо озаренный утром...
Идем Мещанской - все-то сады, сады. Движутся богомольцы, тянутся и навстречу нам. Есть московские, как и мы; а больше дальние, с деревень: бурые армяки-сермяги, онучи, лапти, юбки из крашенины, в клетку, платки, поневы, - шорох и шлены ног. Тумбочки - деревянные, травка у мостовой; лавчонки - с сушеной воблой, с чайниками, с лаптями, с кваском и зеленым луком, с копчеными селедками на двери, с жирною «астраханкой» в кадках. Федя полощется в рассоле, тянет важную, за пятак, и нюхает - не духовного звания? Горкин крякает хороша! Говеет, ему нельзя. Вон и желтые домики заставы, за ними - даль» («Богомолье»).
Конечно, мир «Лета Господня» и «Богомолья», мир филенщика Горкина, Мартына и Кинги, «Наполеона», бараночника Феди и богомольной Домны Панферовны, старого кучера Антипушки и приказчика Василь Васильевича, «облезлого барина» Энтальцева и солдата Махорова на «деревянной ноге», колбасника Коровкина, рыбника Горностаева и «живоглота»-богатея крестного Кашина - этот мир одновременно и был, и не существовал никогда. Возвращаясь вспять, силой воспоминаний, против течения времени - от устья к ее стокам,- Шмелев преображает все увиденное вторично. Да и сам «я», Ваня, Шмелев-ребенок, появляется перед читателем словно бы в столбе света, умудренный всем опытом только предстоящего ему пути. Но одновременно Шмелев создает свой особенный, «круглый» мир, маленькую вселенную, от которой исходит свет патриотического одушевления и высшей нравственности.
О «Лете Господнем» проникновенно писал И. А. Ильин: «Великий мастер слова и образа. Шмелев создал здесь в величайшей простоте утонченную и незабываемую ткань русского быта, в словах точных, насыщенных и изобразительных: вот «тартанье московской капели»; вот в солнечном луче «суетятся золотники», «хряпкают топоры», покупаются «арбузы с подтреском», видна «черная каша галок в небе». И так зарисовано все: от разливанного постного рынка до запахов и молитв яблочного спаса, от «разговин» до крещенского купания в проруби. Все узрено и показано насыщенным видением, сердечным трепетом; все взято любовно, нежным, упоенным и упоительным проникновением; здесь все лучится от сдержанных, непроливаемых слез умиленной благодатной памяти. Россия и православный строй ее души показаны здесь силою ясновидящей любви. Эта сила изображения возрастает и утончается еще оттого, что все берется и дается из детской души, вседоверчиво разверстой, трепетно отзывчивой и радостно наслаждающейся. С абсолютной впечатлительностью и точностью она подслушивает звуки и запахи, ароматы и вкусы. Она ловит земные лучи и видит в них неземные; любовно чует малейшие колебания и настроения у других людей; ликует от прикосновения к святости; ужасается от греха и неустанно вопрошает все вещественное о скрытом в нем таинственном в высшем смысле».
«Богомолье» и «Лето Господне», а также примыкающие к ним рассказы «Небывалый обед», «Мартын и Кинга» объединены не только духовной биографией ребенка, маленького Вани. Через материальный, вещный, густо насыщенный великолепными бытовыми и психологическими подробностями мир нам открывается иное, более масштабное. Кажется, вся Россия, Русь предстает здесь в своей темпераментной широте, истовом спокойствии, в волшебном сочетании наивной серьезности, строгого добродушия и лукавого юмора. Это воистину «потерянный рай» Шмелева-эмигранта, и не потому ли так велика сила ностальгической, пронзительной любви к родной земле, так ярко художественное видение красочных, сменяющих друг друга картин? Книги эти служат глубинному познанию России, пробуждению любви к нашим праотцам.
В этих вершинных произведениях Шмелева все погружено в быт, но художественная идея, из него вырастающая, летит над гилим, приближаясь уже к формам фольклора, сказания. Так, скорбная и трогательная кончина отца в «Лете Господнем» предваряется рядом грозных предзнаменований: вещими словами Пелагеи Ивановны, которая и себе предсказала смерть; многозначительными снами, привидевшимися Горкину и отцу; редным цветением «змеиного цвета», предвещающего беду; «земным огнем в глазу» бешеной лошади Стальной, «кыргыза», сбросившего на полном скаку отца. В совокупности все подробности, детали, мелочи объединяются внутренним художественным миросозерцанием Шмелева, достигая размаха мифа , яви-сказки.
Язык Шмелева
Без преувеличения, не было подобного языка до Шмелева в русской литературе . В автобиографических книгах писатель расстилает огромные ковры, расшитые грубыми утрами сильно и смело расставленных слов, словец, словечек, словно вновь заговорил старый шмелевский двор на Большой Калужской, куда стекались рабочие со всех концов России. Казалось бы, живая, теплая речь. Но это не слог Уклейкина или Скороходова («Человек из ресторана»), когда язык был продолжением окружавшей Шмелева действительности, нес с собой сиюминутное, то, что врывалось в форточку и наполняло русскую улицу. Теперь на каждом слове как бы позолота, теперь Шмелев не запоминает, а реставрирует слова. Извне восстанавливает он их в новом, волшебном великолепии; отблеск небывшего, почти сказочного (как на легендарном «царском золотом», что подарен был плотнику Мартыну) ложится на слова. Этот великолепный. отстоянный народный язык восхищал и продолжает восхищать.
«Шмелев теперь последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка, - отмечал в 1933 г. Куприн. - Шмелев изо всех русских самый распрерусский, да еще и коренной, прирожденный москвич, с московским говором , с московской независимостью и свободой духа». Если отбросить несправедливое для богатой отечественной литературы обобщение «единственный», эта оценка окажется верной и в наши дни.
Неравноценность творчества
При всем том, что «вспоминательные» книги «Богомолье» и «Лето Господне» являются вершиной шмелевского творчества, другие произведения эмигрантской поры отмечены крайней, бросающейся в глаза неравноценностью.
Рядом с поэтичной повестью «История любовная» (1929) писатель создает на материале первой мировой войны лубочный роман «Солдаты» (1925); вслед за лирическими очерками авто-биографического плана «Старый Валаам» (1935) появляется двухтомный роман «Пути небесные» - растянутое повествование о религиозных исканиях и загадке русской души. Но даже и в менее совершенных художественно произведениях все проникнуто мыслью о России и любовью к ней.
Последние годы своей жизни Шмелев проводит в одиночестве, потеряв жену, испытывая тяжелые физические страдания. Он решает жить «настоящим христианином» и с этой целью 24 июня 1950 г., уже тяжелобольной, отправляется в обитель Покрова Божьей Матери, основанную в Бюси-ан-От, в 140 километрах от Парижа. В тот же день сердечный припадок обрывает его жизнь.
Шмелев страстно мечтал вернуться в Россию, хотя бы и посмертно. Ю. А. Кутырина писала автору этих строк 9 сентября 1959 г. из Парижа: «Важный вопрос для меня, как помочь мне - душеприказчице (по воле завещания Ивана Сергеевича, моего незабвенного дяди Вани) выполнить его волю: перевезти его прах и его жены в Москву, для упокоения рядом с могилой отца его в Донском монастыре...»
Теперь, посмертно, в Россию, на родину, возвращаются его книги. Так продолжается вторая, уже духовная жизнь писателя на родной земле.
- Вопросы
1. Как отразились впечатления детства в творчестве Шмелева? Проследите влияние домашнего религиозного воспитания и воздействие двора на формирование художественного мира писателя.
2. Что означал для Шмелева общественный подъем 900-х гг.? Какую роль сыграл в его творчестве этой поры Горький ?
*3. Обратите внимание на глубоко личностную, почти болезненную окраску повествования «Солнце мертвых» Шмелева. Как вы думаете, какую роль в этом сыграла трагедия писателя, пережившего гибель единственного сына, погибшего от рук палачей?
*4. Сравните два разных произведения, посвященных описанию красного террора в Крыму: «Солнце мертвых» Шмелева и рассказ Вересаева «В тупике». Подумайте, что скрывается за словами рассказчика в повести «Солнце мертвых»: «Это солнце смеется, только солнце! Оно и в мертвых глазах смеется... Умеет смеяться...»
*5. Какой смысл вкладывает в уста своего героя, врача-земца Сартанова Вересаев: «За самыми черными тучами, за самыми слякотными туманами чувствовалось вечно живое, жаркое солнце революции , а теперь замутилось солнце...»? Что несут в себе два символа - «Солнце мертвых» в повести Шмелева и «замутненное солнце» в рассказе Вересаева?
6. Как вы думаете, почему Шмелев дал произведению подзаголовок «эпопея»?
7. Какова национально-историческая проблематика произведения?
*8. В чем отличие, на ваш взгляд, изображения трагических событий гражданской войны в произведении Шмелева от бытописания кровавых событий в Крыму в рассказе Вересаева?
9. Обратите внимание на картины бесстрашной и роскошной природы, на фоне которой гибнет все живое. Какую роль в эпопее «Солнце мертвых» играет прием контраста в изображении природы?
10. Как вы думаете, можно ли считать «Солнце мертвых» художественной предтечей темы террора, нашедшей отражение в русской литературе XX века, особенно в произведениях А. Солженицына и Шаламова?
Данная статья посвящена творчеству Ивана Сергеевича Шмелева. Все, что написано им, служит пробуждению любви к нашему прошлому. До конца дней своей жизни чувствовал он боль, когда вспоминал Россию. Во всех его книгах- любовь к простым людям, бесправным и униженным, вера в силу правды жизни.
Ключевые слова: «Лето Господне», духовная сущность русского народа, мир литературы и искусства, патриархальность, церковный календарь
И. С. Шмелев родился 21 сентября 1873 года. Дед его - крестьянин из Московской губернии - старовер, борец за истинную веру. Предки матери тоже вышли из крестьянства. Их семья отличалась патриархальностью, была религиозной, все члены семьи вели строгий образ жизни. Дома будущий писатель не видел книг, кроме Евангелия. Зато во дворе он узнал много других различных слов от ремесленников и сапожников, скорняков и портных.
Здесь, во дворе, он увидел простой народ, привык к нему, не боялся ни ругани, ни их криков, так как на него смотрели искренне и с добродушием. Летними вечерами, после работы, слушал он рассказы о деревне, сказки, ждал, когда его сажали в конюшнях на лошадей, гладили ласково. Двор, по мнению Шмелева, стал для него школой жизни. Первые понятия о доброте, милосердии и душевном сострадании он получил от простых людей с мозолистыми руками и добрыми глазами и всегда чувствовал любовь и уважение к этому народу, который все мог: вырезать из досок фигурки, ковать лошадей, писать красками чудеса, петь песни и рассказывать сказки. Все это заронило в его душу многое: и мартовскую капель, и вербную неделю накануне Пасхи, и воспоминания от путешествий по Москве.
Ближе всего Шмелеву было Замоскворечье, там проживали купечество, мещанство и фабричные и заводские люди. Заслуга матери заключалась в том, что она добилась того, чтобы все пятеро детей получили отличное образование. И Шмелев во время обучения в гимназии очень много читал и перечитывал произведения классической литературы. Увлекался также театром, музыкой. С поступлением в гимназию ему стали доступны книги Жюль Верна, Майн Рида. Они открыли перед ним прекрасный мир недосягаемого. Благородные люди, отважные храбрецы. Он мечтал быть там, с ними.
В гимназии, когда Шмелев учился в первом классе, у него было прозвище «римский оратор», так как он был прославленным рассказчиком и специалистом по сказкам. В памяти юного гимназиста остались встречи с Антоном Павловичем Чеховым. Возможно, эти встречи оказались судьбоносными в выборе жизненного пути. Чехов остался для Шмелева на всю жизнь истинным идеалом. Запомнил Шмелев и учителя словесности в гимназии Федора Владимировича Цветаева, который позволил ему писать сочинения в классе на творческие темы, например - «Утро в лесу», «Осень по Пушкину» или «Русская зима», а не сочинение-рассуждение на лингвистические темы «Чем отличаются союзы от наречий».
Шмелев всегда много читал, его духовный мир обогатили произведения Короленко и Успенского, Пушкина и Крылова, Тургенева и Толстого. Известно, что роман-эпопею «Война и мир» Л.Н.Толстого он прочитал будучи в шестом классе и был поражен творением писателя и величием могущественного писательского таланта. Но собственные первые литературные опыты были не совсем удачны. И все же успех пришел, с рассказом «У мельницы», его он написал за вечер. Этот рассказ был опубликован в «Русском Обозрении» в 1895 году. Шмелев решил посвятить себя литературе. У него были небольшие средства, и он покупал книги Достоевского. Чехова, Дарвина, Островского, Щедрина, Гончарова, читал и много из зарубежной литературы: Флобера, Золя, Мопассана. Позже, после первого юношеского опыта, он напишет очерки «На скалах Валаама», которые будут изуродованы цензурой, и автор надолго отойдет от литературы.
Затем восемь лет тягостной службы после окончания юридического факультета Московского университета помощником присяжного поверенного и налоговым инспектором, из которых пять лет прошли в провинции. Все это позволило ему «узнать деревню, провинциальное чиновничество, фабричные районы, мелкопоместное дворянство». Вот откуда широчайший тематический диапазон его книг, масштабность его видения России. И только 1905 год разбудил снова художника. Шмелев создает произведения для детей. Все рассказы наполнены солнечным светом и горячей волной любви. Тогда его талант заметил Максим Горький и поспешил привлечь к литературе, тогда же начинают появляться публикации рассказов Шмелева, все заговорили о появлении нового писателя.
После демократических преобразований в нашей стране его книги дошли до читателей, обрели настоящую популярность. Самое известное его произведение - это «Лето Господне», в котором он воссоздал Россию, после того, как потерял навеки. Написано оно под влиянием глубокой тоски его по Родине.
«Лето Господне» - церковный календарь, прочитанный глазами ребенка. В этом и заключается оригинальность писательского творческого замысла. Все знают, что церковный календарь состоит из праздников и религиозных обрядов. Писатель начинает повествование в романе с Великого Поста, а точнее - с «Чистого понедельника». Для Вани, который, как и все мы, помнит свое детство разным: и светлым, и омраченным, этот день - волшебная сказка, открытие нового мира. Запомнился ему этот светлый праздничный день и с другой стороны. По дороге в церковь попадается пьяный и ругается бранными словами. В душе у Вани тревожно: в такой праздник происходят отнюдь не сказочные события. К сожалению, таких людей и сейчас сколько угодно. И мальчика пугают такие поступки взрослых, но в глубине своей души он таит уверенность, что он лично избежит такой участи и такой неприглядной жизни. Душа его зреет, вот он стоит возле Храма Спасителя, и в его сердце светлые, благоговейные и возвышенные мысли и переживания, пробуждающие чувство гордости каждого к русской истории и народным святыням.
Люди, уважающие религиозные праздники, знают особенности каждого из них. Некоторые действа уже стали народной традицией и воспринимаются многими почти как фольклор. Например, на Пасху красят яйца все: и верующие, и неверующие. И христосоваться и приветствовать друг друга в этот светлый день тоже всем нравится. А в Прощеное воскресение мы хотим почувствовать себя великодушными, попросить у всех прощения, очиститься душой и телом. Это живая память истории нашла отражение и в творчестве Шмелева.
В 1907 году, имея за плечами не одно опубликованное произведение, Шмелев решает стать профессиональным писателем и уходит в отставку со своей службы. Февральскую революцию 1917 года он встретил восторженно, совершил ряд поездок по России, где выступал на многочисленных собраниях. Однако писатель не верил в возможность скорых и радикальных преобразований в стране. Октябрьскую революцию он не принял и отошел от общественной деятельности. Шмелев переживал за то, что происходило в России, видя вокруг себя неисчислимые бедствия, страдания и смерть.
Октябрьскую революцию 1917 года писатель расценил как отказ от норм нравственности и поэтому в 1920 году вместе с женой и сыном, прошедшим окопы германского фронта, уехал в Крым. Там его семью постиг страшный удар. Сын писателя Сергей был арестован и увезен из Алушты, где служил при управлении коменданта, поверив в объявленную большевиками амнистию для участников врангелевской армии. На все вопросы, просьбы и запросы, где сын, что с ним, - ему отвечали с усмешкой, что сына отправили на Север. Шмелевы кинулись в Москву, надеялись там найти помощь и поддержку. Им пришлось проехать весь Крым, видя всюду произвол, разрушения и смерть.
Шмелев вообще-то не собирался покидать Россию и уезжать в эмиграцию, но то, что произошло с его единственным сыном Сергеем, надломило его: в 1920 году его сын, офицер Добровольческой армии, был расстрелян красными. Тогда погибло более ста тысяч человек. Время, с которого жизнь круто поворачивается, иногда можно определить довольно точно. Для И. С. Шмелева - это 1920-1921 годы. Гражданская война, голод.
Время было непонятное. Шмелевы, видимо, хотели просто переждать большевиков на Юге России. Крым находился под немцами. За годы войны на полуострове сменилось шесть правительств. Советская власть тогда, в то смутное время, обещала всем оставшимся амнистию, но «обещание это сдержано не было, и Крым вошел в историю гражданской войны как «Всероссийское кладбище» русского офицерства» .
Принято считать, что в своих ранних произведениях писатель развивал традиционную для русской литературы тему «маленького человека». Автор не только симпатизирует своим героям, но и наделяет их «душой живой», и они превосходят по своему нравственному развитию тех, кому вынуждены подчиняться или служить. Однако уже в ранних произведениях Шмелева зазвучал христианский мотив прихода через муку и скорбь к «сиянию» жизни. Первую мировую войну писатель воспринял как апокалипсис, возмездие за содеянное и начало всеобщей расплаты. Уже тогда в рассказе «Праздничные герои» он ратовал за дружную соборную жизнь.
Осенью 1922 года Шмелевы выехали в Берлин, еще не зная ничего о трагической участи сына. А в январе 1923 года перебрались по приглашению И.Бунина в Париж. Только здесь они получили подтверждение известия о гибели сына. В 1936 году умерла и жена писателя Ольга Александровна. Иван Сергеевич пережил ее на четырнадцать лет и умер от сердечного приступа по дороге в монастырь Покрова Пресвятой Богородицы, что расположен во Франции.
Все, написанное Иваном Шмелевым, служит пробуждению любви к нашему прошлому. До конца дней своей жизни чувствовал он боль от воспоминаний о Родине.
Возмущенный беззаконием революции и красным террором, он считал своим долгом, рассказать о том, что произошло в России. Он жил только этим и ради этого. Былой гармоничный порядок жизни был смят, раздавлен, страшную пустоту разуверившегося во всем человека мы можем найти в творчестве многих мастеров художественного слова, бывших в эмиграции. И писатель захотел напомнить всем нетленный облик истинной России именно в тот момент, когда там лилась кровь и творилось беззаконие. Сделать это было необходимо, чтобы знать, что потом возрождать и к чему стремиться. А идеал для него - это православная вера, которая для эмигрантов была единственным утешением.
Русскому философу и публицисту И. А. Ильину Шмелев был особенно близок духовно. О “Лете Господнем” он, в частности, писал: Великий мастер слова и образа, Шмелев создал здесь в величайшей простоте утонченную и незабываемую ткань русского быта…все показано насыщенным видением, сердечным трепетом; здесь все лучится от сдержанных, непроливаемых слез умиленной и благодарной памяти” .
Шмелев - довольно редкое, исключительное явление, небывалое в новейшей литературе. Он, сам того не подозревая, попал в духовную среду. Писатель, который, как и все вначале, претендовал на светского «учителя жизни», в итоге превратился в церковного учителя.
В1927 г. Шмелевым был написан небольшой рассказ «Рождество», - именно с него и началось «Лето Господне». В этой повести духовная сущность русского народа: вера, обряды, быт - превосходно переданы Шмелевым, в ней автор воскрешает в памяти навсегда ушедший мир патриархальной Руси. Ребенок чище, полнее и яснее воспринимает окружающий мир, который и открывается перед нами во всей полноте, яркости и истине.
В “Лете Господнем” описано пять двунадесятых праздников, Пасха, святки и Великий пост. Рассказывал писатель и о церковных службах: порядке богослужения и убранстве церкви в определенный праздник. Он сам ходил на службы в православные церкви в Париже, строго соблюдал в домашнем обиходе традиции и обычаи. Это было совсем не сложно, детское его воспитание в семье было религиозным. И постепенно, после пережитых страданий и мучений, после мучительных раздумий о судьбе России - религия и вера помогли отодвинуть отчаяние, и в его душе появился свет. Как он сам вспоминает, работа над книгами спасли его от пропасти и удержали в жизни. И в рассказах Шмелева о России появляется все больше и больше доброго, зло отступает.
Произведение «Лето Господне» - энциклопедия жизни православного человека. В реальной жизни И. Шмелеву пришлось пережить много испытаний и страданий: « Если бы Вы знали, как я страдал, как был близок к утрате себя, Господь сохранил. Я нашел себя. Меня, может быть, “Богомолье” спасало, “Лето Господне” .
Очень подробно говорится в «Лете Господнем» о размышлениях, чувствах и переживаниях мальчика, о его внутреннем мире, о взаимоотношениях с домашними. Две главы «Именин» из этого произведения посвящены отцовскому празднику, а вся последняя часть - «Скорби» - трагическим событиям: болезни отца, кончине, похоронам. Но сама смерть становится не так страшной, когда Горкин утешает мальчика - не бойся, отец был добрый, на него молельщиков много, он исповедался, причастился, соборовался перед кончиной.
Все описанное переплетается с судьбой писателя. Пережив в 1934 году чудесное исцеление от болезни, накануне тяжелой операции, он много молился преподобному Серафиму Саровскому, Шмелев становится мистиком. Он чудом спасся во время бомбежки: рухнул соседний дом и вместе с грудой стекла в его кабинет влетела бумажная репродукция картины: Богоматерь с младенцем. И это тоже было чудо. Иван Сергеевич победил не только свой страх и отчаяние, но и победил в своем творчестве: появились его произведения, удивительно радостные и светлые.
Книга “Лето Господне” явилась вершиной позднего творчества писателя и принесла ему европейскую известность, Это чудная книга, в которой мы видим окружающий мир глазами ребенка. Работа над этим произведением заняла у автора около четырнадцати лет. “В ней, - говорил Шмелев о своей книге, - я показываю лицо Святой Руси, которую я ношу в своем сердце”. шмелев творчество писатель церковный
В русской классической художественной литературе впервые так полно и емко воссоздан церковно-религиозный пласт народной жизни. Через психологические переживания героев открывается нам, читателям, духовная жизнь людей, красота православных праздников, в которых заложен глубокий смысл обрядов и обычаев, остающихся неизменными и в наше время. Эта книга стала подлинной энциклопедией русского Православия. Удивительный язык писателя органически связан со всем богатством и разнообразием живой народной речи, в нем отразилась сама душа России. И.А. Ильин отмечал, что изображённое в романе “Лето Господне” -- не то, что «было и прошло», а то, что «есть и пребудет… Это сама духовная ткань верующей России. Это - дух нашего народа» .
Иван Сергеевич Шмелев всегда страстно мечтал об одном - вернуться в Россию. Перед смертью он заповедал перевезти его прах и прах его жены в Москву для упокоения рядом с могилой отца его в Донском монастыре. Желание писателя осуществилось, 30 мая 2002 года его прах был торжественно перевезен из Франции в Россию, в Москву, на кладбище Донского монастыря. В наши дни на Родину возвращаются его книги. Лучшие из них - «Солнце мертвых», «Про одну старуху», «Богомолье», «Лето Господне». Это вершина позднего творчества писателя. Кажется, вся Русь предстает в «преданьях старины глубокой». Здесь так велика сила любви к родной земле, что каждый верит - книги эти пробуждают интерес к глубокому познанию России. Так возрождается духовная жизнь на родной земле.
Библиографический список
- 1. Осьминская Е.А. Книга для ученика и учителя «Лето Господне». М.: АСТ ОЛИМСП, 1996. 237 с.
- 2. Шмелев И.С. Лето Господне. М.: Дрофа, 2002. 312 с.
По многим причинам, свойства объективного и субъективного, религиозные аспекты русской классической литературы многочисленными ее исследователями и критиками советского времени затронуты почти не были. Между тем проблемы философские, этические, эстетические, социальные, политические, досконально прослеженные в развитии литературного процесса, все же, вторичны по отношению к важнейшему в отечественной словесности - ее православному миропониманию, характеру отображения реальности. Именно Православие повлияло на пристальное внимание человека к своей духовной сущности, на внутреннее самоуглубление, отраженное литературой. Это и вообще основа русского способа бытия в мире. И.В. Киреевский писал об этом так: "Западный человек искал развитием внешних средств облегчить тяжесть внутренних недостатков. Русский человек стремился внутренним возвышением над внешними потребностями избегнуть тяжести внешних мук". И это могло быть определено только православным мироосмыслением.
История русской литературы как научной дисциплины, которая совпадает в своих основных ценностных координатах с аксиологией объекта своего описания, только начинает создаваться. Монография А.М. Любомудрова - серьезный шаг в этом направлении.
Творчество своих любимых авторов - Бориса Зайцева и Ивана Шмелева - А.М. Любомудров изучает последовательно, целеустремленно, и результаты его исследований уже стали достоянием литературоведения. Понятен выбор имен этих писателей, выделяющихся из общей массы литераторов русской эмиграции, которая продемонстрировала к Православию достаточное равнодушие. Именно Шмелев и Зайцев отстаивали традиционные ценности русской культуры, противостояли своей позицией, своими книгами "новому религиозному сознанию", развивавшемуся со времен "серебряного века".
Хотелось бы подчеркнуть значимость и ценность теоретических разработок автора. Так, во введении А.М. Любомудров возражает против чрезмерно расширительных трактовок понятий "христианский" и "православный" и сам является сторонником предельно строгого, узкого, но точного употребления этих терминов. Точно так же представляется методологически правильным определять "православность" произведения не на основе его тематики, но именно на основании мировидения, миропонимания художника, и А.М. Любомудров совершенно справедливо делает на этом акцент. Ведь религиозность литературы не в простой связи с церковной жизнью проявляется, равно как и не в исключительном внимании к сюжетам Священного Писания.
Автор демонстрирует глубокое знакомство с проблемами православной антропологии, эсхатологии, сотериологии. Об этом говорят многочисленные ссылки и на Священное Писание, и на Святых Отцов, в том числе и Нового времени: мы встречаем имена святителей Феофана Затворника, Игнатия (Брянчанинова), Иллариона (Троицкого), преподобного Иустина (Поповича) и других. Без учета и понимания этого православно-мировоззренческого контекста любое исследование творчества писателей, подобных Шмелеву и Зайцеву, будет совершенно неполным, искажающим самую суть их творческих и мировоззренческих ориентаций. Ведь религиозные догматы, которые представляются многим как нечто далекое от жизни, схоластически-абстрактное, предмет бессмысленных богословских словопрений, на самом деле определяющим образом воздействуют на миропонимание человека, осознание им своего места в бытии, на его метод мышления. Более того, религиозные догматы формировали характер нации, политическое и экономическое своеобразие ее истории.
Применительно к литературному процессу XIX-ХХ столетия “высшим" достижением той или иной национальной литературы привычно указывалась ее направленность к реализму . Вследствие этого “назревала необходимость" выделения разных типологических разновидностей реализма. “Теория литературы” “детально рассматривается реализм критический, социалистический, крестьянский, неореализм, гиперреализм, фотореализм, магический, психологический, интеллектуальны й”
А.М. Любомудров предлагает выделять еще “духовный реализм ”. Начинает с определения: “духовный реализм - художественное восприятие и отображение
реального присутствия Творца в мире”. То есть следует понимать, что это некий “высший" тип “реализма”, “основой которого является не та или иная горизонтальная связь явлений, а духовная вертикаль”. И этой “вертикальной" направленностью он, к примеру, отличается от “социалистического реализма”, который, “как хорошо известно, руководствовался принципом изображения жизни в ее революционном развитии”.
Что касается понятия "духовный реализм", то, действительно, наука пока не предложила никакого лучшего термина для определенного круга литературно-художественных явлений (порою приходится встречать работы, в которых в разряд "духовного реализма" зачисляется вся классика, что, конечно, размывает эти границы). Концепция духовного реализма, предложенная А.М. Любомудровым, выглядит абсолютно убедительной.
Таковы наблюдения автора над стилем Б. Зайцева эмигрантского периода или выводы об основных источниках и смысловых узлах книги "Преподобный Сергий Радонежский". То же самое можно сказать о рассуждениях автора, посвященных роману Шмелева "Пути небесные", - о типе воцерковленного персонажа, о внутренней духовной брани, или его доказательство того, что основой характеров послужил не привычный для классики психологизм, но православная антропология - все эти наблюдения уже вошли в научный оборот.
религиозный писатель шмелев символика
Монография - доказательная демонстрация того, что проза двух художников, не похожих друг на друга, действительно выражала именно православный тип мировоззрения и мирочувствия, при этом А.М. Любомудров исследует формы и нюансы неповторимо-личностного художественного выражения этого мировоззренческого содержания.
Удачными и оригинальными представляются сопоставления обоих писателей с классиками русской литературы XIX века, прежде всего с Тургеневым, Достоевским и Чеховым. Указанные параллели помогают раскрыть новые черты своеобразия творчества также и этих художников.
Ранние произведения Шмелева он категорически отказывается относить к “духовному реализму” - потому, что “правда жизни" в них нарушается введением “абстрактно-гуманистических" картин.
Спорно утверждение автора, что в "Лете Господнем" Шмелев воссоздает "чужую" веру, которой сам не обладает в полноте. Детская вера главного героя книги - собственная вера автора, правда он смотрит на нее с расстояния нескольких десятилетий. Вообще, кажется, автор напрасно отказывает Шмелеву в полноте веры вплоть до середины 30-х годов. Здесь смешиваются понятия веры и воцерковленности. Не лучше ли сказать о несовпадении одного с другим в определенный период жизни писателя? Верно замечание А.М. Любомудрова о близости в этом отношении между Шмелевым и Гоголем. Можно бы добавить и сопоставление с Достоевским, воцерковленность которого совершилась позднее обретения им веры.
Требует дополнительного осмысления художественная идея Шмелева о некоей двойственности натуры Дариньки, героини "Путей небесных". С одной стороны, может быть подтверждена правота исследователя относительно снижения образа Дариньки до уровня душевного. С другой - все может быть объяснено и с позиции христианской антропологии, которая указывает в человеке соединение образа Божия с первородной греховной поврежденностью природы, то есть земного и небесного (именно таким метафорическим приемом обозначенных у Шмелева).
Изучение религиозного аспекта в творчестве И.С. Шмелева имеет особое значение, так как "авторский образ" писателя наполнен чертами Богоискательского духа, которые более, чем все остальные черты, отличают его от других "авторских образов". Религиозные мотивы, соборность, символы, тематические "пятна" (свет, радость, движение) - предмет пристального внимания ученого. Л.Е. Зайцева в работе "Религиозные мотивы в позднем творчестве И.С. Шмелева (1927-1947 гг.)" выделяет для исследования межжанровые связи.
Сила шмелевского слова заключена в формальном следовании канону религиозной литературы, использующей наиболее маркированные для православной традиции мотивы, и в особом наполнении текста ощущениями детского сознания, которое алогично, вразрез со взрослой философией и богоисканием, воспринимает мир веры. В последний период тексты Шмелева - своеобразные жития, сказы - исключают эстетизм как фундамент творчества в пользу иконографичности, отодвигаются на второй план стилистические излишества и "культурный груз" в пользу… духовной реальности, которая, по замыслу писателя, превосходит любой самый утонченный художественный вымысел.
Всё творчество И.С. Шмелёва делится два периода: в 1900-е годы он был писателем-«знаньев-цем», после 1917 года стал одним из крупнейших мастеров слова, создавших русский национальный эпос высочайшей духовной силы.
Шмелёв, отстаивавший идеи социальной справедливости, приветствовал Февральскую революцию 1917 года. Но большевикам, как партии одного класса, а не всего народа, он не сочувствовал. Поэтому и не принял Октябрьскую революцию. В 1918 году Шмелёв уезжает в Крым. В Алуште он пишет повесть «Неупива-емая чаша» (1918). Эта грустная и поэтичная история о жизни крепостного живописца Ильи Шаронова проникнута искренним сочувствием автора.
В эти годы Шмелёв не пишет о происходящем вокруг, но тематика произведений связана с проблемами, которые его волнуют. Он пересматривает своё отношение к революционному народу: «Народ отборный: шеи - бычьи, кулаки - свинчатки, зубы - слоновая кость. Ходят - баркас баркасом, перекачиваются... На пальцах перстни, на руках часики-браслетики, в штанах отборные портсигары - квартирная добыча. Кругом голод, у матросов - бараньи тушки, сала, вина - досыта».
В конце октября 1919 года сын писателя подпоручик-артилле-рист Сергей Шмелёв приехал к родителям. Отравленный газами на германской войне, получивший в армии в Туркестане туберкулёз лёгких, он как инвалид был зачислен в алуштинское комендантское управление, работал при городском квартирном отделе. Не собираясь покидать Россию, мечтая в мирное время продолжить учёбу в университете, он подчинился приказу большевистского правительства и явился на регистрацию в Особый отдел города Феодосии. Это было в декабре 1920 года. В то время в действие вступил приказ № 4 Крымревкома, в котором говорилось: «Все офицеры, чиновники военного времени, солдаты, работники в учреждениях добрармии обязаны явиться для регистрации в 3-дневный срок. Появившиеся будут рассматриваться как шпионы, подлежащие высшей мере наказания по всем строгостям законов военного времени». В течение нескольких месяцев Шмелёвы ничего не могли узнать о судьбе сына, который в числе многих других был расстрелян без суда и следствия в январе 1921 года.
В 1923 году Шмелёв писал о сыне: «При отступлении добровольцев остался в Крыму. Был арестован большевиками и увезён в Феодосию “для некоторых формальностей”, как на мои просьбы и протесты ответили чекисты. Там его держали в подвале на каменном полу, с массой таких же офицеров, священников, чиновников. Морили голодом. Продержав с месяц, больного, погнали ночью за город и расстреляли». Скорее всего, несмотря на своё неприятие советской власти, Шмелёв не собирался уезжать из России. Но смерть сына всё изменила. Писатель не смог простить его гибели. Он принимает приглашение Бунина выехать за границу, «на отдых, на работу литературную», и уезжает в 1922 году сначала в Берлин, а потом в Париж.
За границей Шмелёв написал автобиографическую книгу о жизни в Крыму «Солнце мёртвых» (1923). Жанр этого произведения сам писатель обозначил как эпопея. Книга действительно не является просто воспоминаниями очевидца. Это эпос о Гражданской войне, события которой осмыслены в мировом масштабе. Рассказчик наблюдает, как умирает мир, созданный Богом. Крымская природа прекрасна и бесстрастна, и на фоне этой красоты гибнет всё живое - животные, птицы, люди. Герой эпопеи рассуждает: «Когда эти смерти кончатся! Не будет конца, спутались все концы - концы-начала, жизнь не знает концов, начал...» Он обращается к тому, что вечно - к морю, ветру, солнцу, к незыблемым ценностям, и находит утешение в Боге. В том мире, который окружает повествователя, люди существуют по законам не человеческим, а звериным, пещерным - едят кошек, воруют, конфискуют библиотеки, выгоняют других людей из дому и т. д. Крым становится «ликующим кладбищем». Но герой повести сохраняет живую душу в этом хаосе, так как его волю поддерживает Господь. У рассказчика есть оппонент - доктор, который ведёт с ним спор об истории, времени, смерти и вечности. Доктор полагает, что время остановилось, и перестаёт верить в бессмертие души. Испытания привели его к вере в то, что жизнь человека укладывается между «помойкой», в которую красные превратили землю, и небытием («от помойки в ничто»). Такая философия находит подтверждение в жизни самого доктора: его жена умерла, а он даже не мог похоронить её по-человечески. Гробом женщине стал шкаф, в котором когда-то хранилось абрикосовое варенье. Бахчисарайский татарин засаливает и съедает свою жену. Доктор насчитал в Крыму за три месяца восемь тысяч вагонов, наполненных трупами расстрелянных без суда людей, которые стали вкладом «в историю... социализма». Картины, нарисованные в «Солнце мёртвых», поистине апокалиптичны. Но автор не может согласиться с тем, что верить в этом новом мире невозможно. Душа доктора утрачивает веру, и в этом его трагедия. Его смерть во время пожара - словно наказание за неверие в Божью помощь, силу добра и бессмертие души.
Рассказчик же, несмотря ни на что, верит в вечную душу. Как и доктору, по вере его, воздаётся и рассказчику. Старый татарин присылает ему подарок: яблоки, муку, табак. Для писателя мертва жизнь тех, кто не возлюбил ближнего, кто благополучен среди человеческого горя.
Христианские, православные мотивы становятся ведущими в творчестве Шмелёва после революции. В 1924 году на вечере «Миссия русской эмиграции» он произносит речь «Душа Родины», в которой упрекает русскую интеллигенцию за то, что она «царапалась на стремнины Ницше и сверзлась в марксистскую трясину», за то, что отвергла Бога и сделала богом человека. По мнению Шмелёва, идеалы свободы, равенства, братства, проповедуемые интеллигенцией, глушили в народе совесть. Но писатель был убеждён в том, что ещё есть люди, которые «Бога в душе несут, душу России хранят в себе», и такими людьми являются молодые - «буйная кровь России, с Тихого Дона и Кубани, - казачья сила».
В двадцатые годы вышли сборники рассказов Шмелёва «Про одну старуху. Новые рассказы о России» (1927), «Свет разума. Новые рассказы о России» (1928), «Въезд в Париж. Рассказы о России зарубежной» (1929). В 1931 году был опубликован сборник «Родное. Про нашу Россию. Воспоминания». Из чужой и «роскошной» страны с необыкновенной отчётливостью виделась Шмелёву старая Россия - страна его детства, Москва, Замоскворечье. «Этот весенний плеск остался в моих глазах - с праздничными рубахами, сапогами, лошадиным ржаньем, с запахами весеннего холодка, теплом и солнцем. Остался живым в душе, с тысячами Михайлов и Иванов, со всем мудрёным, до простоты-красоты душевной, миром русского мужика, с его лукаво-весёлыми глазами, то ясными, как вода, то омрачающимися до чёрной мути, со смехом и бойким словом, с лаской и дикой грубостью. Знаю, связан я с ним до века. Ничто не в силах выплеснуть из меня этот весенний плеск, светлую весну жизни... Вошло - и вместе со мной уйдёт» («Весенний плеск», 1925).
Во Франции И.С. Шмелёвым были созданы также романы «Богомолье» (1930-1931) и «Лето Господне» (1933-1948), которые стали вершиной творчества писателя. Эти произведения объединяют общая тема, герои, единство внутреннего сюжета, стилистические особенности. «Лето Господне» Шмелёв писал в течение многих лет и публиковал частями в периодической печати. Полностью роман вышел в 1948 году в Париже. В его основу легли воспоминания писателя о своём детстве, дополненные тщательным изучением духовной литературы.
