Не отчаивайтесь, мои дорогие, выход есть!
Посвящается двум гениям русского театра.
Памяти Анатолия Эфроса,
который поставил “Вишневый сад” на Таганке в 1975 году.
Памяти Владимира Высоцкого,
который играл Лопахина.
ФИРС. Способ тогда знали.
РАНЕВСКАЯ. Где же теперь этот способ?
ФИРС. Забыли. Никто не помнит.
Действующие лица
Раневская Любовь
Андреевна, помещица.
Аня, ее дочь, 17 лет.
Варя, ее приемная дочь, 24 лет.
Гаев Леонид Андреевич, брат Раневской.
Лопахин Ермолай Алексеевич, купец.
Трофимов Петр Сергеевич, студент.
Симеонов-Пищик, помещик.
Шарлотта Ивановна, гувернантка.
Епиходов Семен, конторщик.
Дуняша, горничная.
Фирс, лакей, старик 87 лет.
Яша, молодой лакей.
РАЗМЕР
ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ
“Вишневый сад”
- пьеса старая, ей 102 года. А о чем она - никто не знает.
Некоторые помнят, что поместье
дворянки Раневской продается за долги, а купец Лопахин учит, как
выкрутиться, - надо нарезать землю на участки и сдать в аренду под дачи.
А велико ли поместье?
Спрашиваю знакомых, спрашиваю актеров, играющих “Вишневый сад”, и
режиссеров, поставивших пьесу. Ответ один - “не знаю”.
- Понятно,
что не знаешь. Но ты прикинь.
Спрошенный
кряхтит, мычит, потом неуверенно:
- Гектара два,
наверное?
- Нет.
Поместье Раневской - больше тысячи ста гектаров.
- Не может
быть! Ты откуда это взял?
- Это в пьесе
написано.
ЛОПАХИН. Если вишневый сад и землю по реке разбить на дачные участки и отдавать в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое 25 тысяч в год дохода. Вы будете брать с дачников самое малое по 25 рублей в год за десятину. Ручаюсь чем угодно - у вас до осени не останется ни одного свободного клочка, всё разберут.
Это значит - тысяча десятин. А десятина - это 1,1 гектара.
Кроме сада и “земли по реке” у них еще сотни десятин леса.
Казалось бы, что за беда, если режиссеры ошибаются в тысячу раз.
Но тут не просто арифметика. Тут переход количества в качество.
Это такой простор, что не видишь края. Точнее: всё, что видишь
кругом, - твое. Все - до горизонта.
Если у тебя тысяча гектаров - видишь Россию. Если у тебя
несколько соток - видишь забор.
Бедняк видит забор в десяти метрах от своего домика. Богач - в
ста метрах от своего особняка. Со второго этажа своего особняка он видит
много заборов.
Режиссер Р., который не только поставил “Вишневый сад”, но и
книгу об этой пьесе написал, - сказал: “Два гектара”. Режиссер П. (замечательный,
тонкий) сказал: “Полтора”.
Тысяча гектаров - это иное ощущение жизни. Это твой безграничный
простор, беспредельная ширь. С чем сравнить? У бедняка - душевая кабинка,
у богача - джакузи. А есть - открытое море, океан. Разве важно, сколько
там квадратных километров? Важно - что берегов не видно.
…Почему Раневская и ее брат не действуют по такому простому,
такому выгодному плану Лопахина? Почему не соглашаются? Кто играет - что
это они из лени, кто - по глупости, по их неспособности (мол, дворяне -
отживающий класс) жить в реальном мире, а не в своих фантазиях.
Но для них бескрайний простор - реальность, а заборы -
отвратительная фантазия.
Если режиссер не видит огромного поместья, то и актеры не сыграют,
и зрители не поймут. Наш привычный пейзаж - стены домов, заборы,
рекламные щиты.
Ведь никто не подумал, что будет дальше. Если сдать тысячу
участков - возникнет тысяча дач. Дачники - народ семейный. Рядом с вами
поселятся четыре-пять тысяч человек. С субботы на воскресенье к ним с
ночевкой приедут семьи друзей. Всего, значит, у вас под носом окажется
десять-двенадцать тысяч человек - песни, пьяные крики, плач детей, визг
купающихся девиц, - ад.
ЧЕХОВ - НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО
22 августа 1903. Ялта
Декораций никаких особенных не потребуется. Только во
втором акте вы дадите мне настоящее зеленое поле и дорогу и необычайную
для сцены даль.
Идешь - поля, луга, перелески - бескрайние просторы! Душу
наполняют высокие чувства. Кто ходил, кто ездил по России - знает этот
восторг. Но это - если вид открывается на километры.
Если идешь меж высокими заборами (поверху колючая проволока), то
чувства низкие: досада, гнев. Заборы выше, чувства ниже.
ЛОПАХИН. Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами...
Не сбылось.
ЧЕХОВ - СУВОРИНУ
28 августа 1891. Богимово
Я смотрел несколько имений. Маленькие есть, а больших, которые
годились бы для Вас, нет. Маленькие есть - в полторы, три и пять тысяч.
За полторы тысячи - 40 десятин, громадный пруд и домик с парком.
У нас 15 соток считается большим участком. Для Чехова 44 гектара - маленький. Обратите внимание на цены: 4400 соток, пруд, дом, парк - за полторы тысячи рублей.
…Под нами по-прежнему Среднерусская возвышенность.
Но какая же
она стала низменная.
ЛОПАХИН. До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности.
Сбылось.
Стена высоченная, а
за ней клочок в 6-12 соток, воронья слободка, теснота. Раньше на таком
клочке стоял дощатый домик и оставалось сравнительно много места для
редиски. А теперь на таком клочке стоит бетонный трехэтажный урод.
Вместо окон бойницы; между домом и забором пройдешь разве что боком.
Пейзажи уничтожены.
Вчера едешь - по обеим сторонам шоссе бескрайние поля, леса, луга, холмы.
Сегодня - по обе стороны взметнулись пятиметровые заборы. Едешь как в
туннеле.
Пятиметровый - все
равно что стометровый: земля исчезает. Тебе оставлено только небо над
колючей проволокой.
Кто-то хапнул землю, а у нас
пропала Родина. Пропал тот вид, который формирует личность больше, чем
знамя и гимн.
ТЕАТРАЛЬНЫЕ ВОЛЬНОСТИ
Кроме
огромного пространства, которого никто не заметил, в “Вишневом саде”
есть две тайны.
Они не разгаданы до сих пор.
...Для тех,
кто забыл сюжет. Первый год ХХ века. Из Парижа возвращается в свое
поместье дворянка Раневская. Здесь живут ее брат и две ее дочери - Аня и
Варя (приемыш). Все имение продается с аукциона за долги. Друг семьи -
купец Лопахин вроде бы пытался научить хозяев, как выкрутиться из долгов,
но они его не послушали. Тогда Лопахин неожиданно для всех купил сам. А
Петя Трофимов - 30-летний вечный студент, нищий, бездомный, Анин ухажер.
Петя считает своим долгом резать правду-матку всем прямо в глаза. Он так
самоутверждается… Вишневый сад продан, все уезжают кто куда; напоследок
забивают престарелого Фирса. Не бейсбольными битами, конечно, а гвоздями;
заколачивают двери, ставни; забитый в опустевшем доме, он просто умрет
от голода.
Какие же
тайны в старой пьесе? За 100 лет ее поставили тысячи театров; все давно
разобрано по косточкам.
И все
же тайны есть! - не сомневайся, читатель, доказательства будут
предъявлены.
Тайны!.. А что
такое настоящие тайны? Например, была ли Раневская любовницей Лопахина?
Или - сколько ей лет?..
Такая правда жизни
(которую обсуждают сплетницы на лавочках) всецело в руках режиссера и
актеров. По-ученому называется трактовка.
Но чаще всего это грубость,
сальность, пошлость, ужимки или та простота, что хуже воровства.
Вот
помещица Раневская осталась наедине с вечным студентом.
РАНЕВСКАЯ. Я могу сейчас крикнуть… могу глупость сделать. Спасите меня, Петя.
Она молит о душевном
сочувствии, об утешении. Но, не меняя ни слова - только мимикой,
интонацией, телодвижениями, - легко показать, что она просит утолить ее
похоть. Актрисе достаточно задрать юбку или просто притянуть Петю к себе.
Театр -
грубое, старое, площадное искусство, по-русски - позор.
Приключения тела гораздо зрелищнее, чем душевная работа, и играть их в
миллион раз проще.
* * *
Сколько лет героине? В пьесе не сказано, но обычно Раневскую
играют “от 50-ти”. Случается, роль исполняет прославленная актриса за 70
(ребенком она видела Станиславского!). Великую старуху выводят на сцену
под руки. Публика встречает живую (полуживую) легенду аплодисментами.
Знаменитый литовский режиссер Някрошюс дал эту роль Максаковой.
Ее Раневской под 60 (на Западе так выглядят женщины за 80). Но Някрошюс
придумал для Раневской не только возраст, но и диагноз.
Она еле ходит, еле говорит, а главное - ничего не помнит. И
зритель сразу понимает: ага! русскую барыню Раневскую в Париже хватил
удар (по-нашему - инсульт). Гениальная находка блестяще оправдывает
многие реплики первого акта.
ЛОПАХИН. Любовь Андреевна прожила за границей пять лет. Узнает ли она меня?
Странно. Неужели Лопахин так изменился за 5 лет? Почему он
сомневается, “узнает ли”? Но если у Раневской инсульт - тогда понятно.
Оправдались и первые слова Ани и Раневской.
АНЯ. Ты, мама, помнишь, какая это комната?
РАНЕВСКАЯ
(радостно, сквозь слезы)
. Детская!
Вопрос дурацкий. Раневская родилась и всю жизнь прожила в этом
доме, росла в этой детской, потом здесь росла дочь Аня, потом - сын
Гриша, утонувший в 7 лет.
Но если Раневская безумна - тогда оправдан и вопрос дочери, и с
трудом, со слезами, найденный ответ, и радость больной, что смогла
вспомнить.
Если б тут пьеса и кончилась - браво, Някрошюс! Но через 10 минут
Гаев скажет о своей сестре с неприличной откровенностью.
ГАЕВ. Она порочна. Это чувствуется в ее малейшем движении .
Пардон, во всех движениях Раневской-Максаковой мы видим паралич,
а не порочность.
Да, конечно, режиссер имеет право на любую трактовку. Но слишком
круто поворачивать нельзя. Пьеса, потеряв логику, разрушается, как поезд,
сошедший с рельсов.
И смотреть становится неинтересно. Бессмыслица скучна.
Особенности трактовки могут быть связаны и с возрастом, и с полом,
и с ориентацией режиссера, и даже с национальностью.
Всемирно знаменитый немец, режиссер Петер Штайн, поставил “Три
сестры”, имел оглушительный успех. Москвичи с любопытством смотрели, как
сторож земской управы Ферапонт приносит барину на дом (в кабинет) бумаги
на подпись. Зима, поэтому старик входит в ушанке, в тулупе, в валенках.
На шапке и на плечах снег. Интуристы в восторге - Россия! А что сторож
не может войти к барину в шапке и тулупе, что старика раздели бы и
разули на дальних подступах (в прихожей, в людской) - этого немец не
знает. Он не знает, что русский, православный, автоматически снимает
шапку, входя в комнаты, даже если не к барину, а в избу. Но Штайн хотел
показать ледяную Россию (вечный кошмар Европы). Если бы “Три сестры”
поставили в немецком цирке, заснеженный Ферапонт в кабинет барина въехал
бы на медведе. В богатом цирке - на белом медведе.
Чехов не символист, не декадент. У него есть подтекст, но нет
подмен.
Когда Варя говорит Трофимову: “Петя, вот они, ваши калоши. (Со
слезами.) И какие они у вас грязные, старые”,
- подтекст, конечно, есть:
“Как вы мне надоели! Как я несчастна!”. Но подмены - типа кокетливого:
“Можете взять ваши калоши, а если хотите - можете взять и меня”
- этого
нет. И быть не может. А если так сыграют (что не исключено), то образ
Вари будет уничтожен. И ради чего? - ради того, чтобы несколько
подростков гоготнули в последнем ряду?
Трактовкам есть предел. Против прямых смыслов, прямых указаний
текста не попрешь. Вот в “Трех сестрах” жена Андрея беспокоится:
НАТАША. Мне кажется, Бобик нездоров. У Бобика нос холодный.
Можно, конечно, дать ей в руки болонку по имени Бобик. Но если в пьесе
точно указано, что Бобик - ребенок Андрея и Наташи, то:
а) Бобик - не собачка;
б) Наташа - не замаскированный мужчина; не трансвестит.
…Так сколько же лет Раневской? В пьесе не сказано, но ответ прост.
Чехов писал роль для Ольги Книппер, своей жены, подгонял под ее данные и
дарование. Он знал все ее повадки, знал как женщину и как актрису, шил в
точности по мерке, чтобы сидело “в облипочку”. Пьесу закончил осенью
1903-го. Ольге Книппер было 35 лет. Значит, Раневской столько же; замуж
выскочила рано (в 18 уже родила Аню, возраст дочери указан - 17). Она,
как говорит ее брат, порочна. Лопахин, ожидая, волнуется по-мужски.
Чехов очень хотел, чтоб и пьеса, и жена имели успех. Взрослые
дети старят родителей. Чем моложе будет выглядеть Аня, тем лучше для
Ольги Книппер. Драматург изо всех сил пытался по почте распределять роли.
ЧЕХОВ - НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО
2 сентября 1903. Ялта
Пьесу назову комедией. Роль матери возьмет Ольга, а кто будет
играть дочку 17 лет, девочку, молодую и тоненькую, не берусь решать.
ЧЕХОВ - ОЛЬГЕ КНИППЕР
14 октября 1903. Ялта
Любовь Андреевну играть будешь ты. Аню должна играть непременно
молоденькая
актриса.
ЧЕХОВ - НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО
С чего бы это я о дачах? Ну, во-первых, лето и жарко. Во-вторых, наткнулась на симпатичную «дачную» выставку в Мелихове.
Лопахин . Ваше имение находится только в двадцати верстах от города, возле прошла железная дорога, и если вишневый сад и землю по реке разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое двадцать пять тысяч в год дохода.
Гаев . Извините, какая чепуха! (…)
Любовь Андреевна . Дачи и дачники — это так пошло, простите.
Мелихово — музей-усадьба Чехова. Так что невольно вспоминаешь «Вишневый сад». Пьеса написана в 1903 году, к этому времени «дачная» культура уже пошла вширь.
А с чего начиналось? Само слово по этимологии понятно — идет от глагола «дать». И сначала речь шла просто о дарованных князем или царем земельных или лесных участках (земли на Руси было много, денег в казне мало — вот и способ вознаграждения достойных приближенных).
Понятие загородного — вернее, даже пригородного — небольшого имения появилось в петровскую эпоху. Земли под свежепостроенным Петербургом царь стал раздавать высшим чиновникам — как утверждалось, чтобы не разъезжались на лето по дальним поместьям, а оставались на всякий случай у монарха под рукой.
Впрочем, смысл термина продолжал модифицироваться — и уже в 1820-х годах мы видим «собственную Ея Императорского Величества дачу Александрия». И здесь, конечно, имеется в виду просто загородный ансамбль, нечто вроде европейской виллы.
Но до тех дач, о которых говорил чеховский персонаж, было еще далеко. Изменения принесли с собой две вещи: крестьянская реформа Александра II (которая, дав старт многим экономическим преобразованиям, одновременно разрушила сам принцип дворянского поместья как большого комплекса прежде всего сельскохозяйственных угодий) и железная дорога.
Последнее важно. Ведь обеспеченные горожане существовали и раньше — и некоторые даже приобретали или строили для летнего отдыха небольшие имения (само чеховское Мелихово, в конце концов, из таких). Но до появления железнодорожного сообщения выехать в свою летнюю резиденцию значило снарядить большой — и медленно ползущий — обоз и уж отправляться, так на несколько месяцев сразу.
Дача второй половины XIX столетия — в определенном смысле воспроизведение усадьбы, имения, но в миниатюре. Не просто лишенная земельных угодий и не связанная с сельским хозяйством, но и не требующая большого количества прислуги. А также не слишком удаленная от города — в отличие от владельцев традиционных усадеб, проделывавших всего дважды в год сколь угодно долгий путь из деревни в город и обратно, «дачники» были привязаны к городу службой или профессиональной деятельностью. Для таких людей не подходил медленно ползущий усадебный обоз. Да и собственных лошадей горожане уже, как правило, не держали. А с появлением поезда вопрос решился.
Конечно, некоторые дачи строились «для себя» — как правило, по индивидуальному проекту и нередко даже с привлечением серьезных архитекторов. Но чаще выстраивались целые дачные поселки для сдачи в наём. И вот они-то и начинают возникать именно вокруг станций железной дороги — так, чтобы отец семейства (чей отпуск был, как правило, короче всего летнего периода) мог утром отправиться в город на службу, а к вечеру возвратиться.
Если судить по объявлениям того времени — речь шла все-таки не от 30 квадратных метрах, предписанных в качестве лимита площади дома советскому обладателю шести соток, а о строениях более внушительных, рассчитанных и на само многочисленное семейство, и на прислугу.
В общем, процитируем еще раз чеховскую пьесу:
Лопахин . До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники.
А с дачниками появился и особый дачный стиль. Это были, действительно, уже не те «господа», которые тратили немалое время на присмотр за сельхозработами. Дачник отдыхал — взрослые от дел службы или от городской светской жизни, дети от гимназической науки. И все вместе на веранде пили чай (а также в пик сезона варили варенье, и варка варенья под деревьями в медном тазу — это вообще отдельный, именно дачный ритуал).
Рядом с традиционными (том числе и для городского досуга) настольными играми появились и игры спортивные. Среди которых особо выделялся ныне забытый (и кое-где с трудом, но упрямо возрождаемый) крокет.
Прочие виды загородного досуга всем, надо думать, знакомы — прогулки, пикники, грибы, рыбалка, купание, лодки… Для чего дачные поселки быстро обрастали своеобразной досуговой инфраструктурой.
И еще повсюду возникали летние театры. Где-то вполне капитально выстроенные, пригодные для приглашения профессиональных певцов и актеров. Где-то приспособленные из амбара или овина — для любительских спектаклей.
О том, насколько важной стала на рубеже XIX-XX веков дачная тема, свидетельствуют посвященные только ей многочисленные печатные издания. С советами вроде «когда ехать на дачу» и «как должны быть устроены рациональные купальни». А также с многочисленными карикатурами и юмористическими рассказами (и что греха таить — дачной теме в таком разрезе успели отдать дань не только Тэффи или Аверченко, но и сам Антон Павлович).
Ну, а с загородными дорогами, как известно, всегда были проблемы — и это тоже извечный русский сюжет.
Ну, и забавно, что в пьесе Чехова можно вычитать и нечто вроде предсказания — только касается оно уже «дач» второй половины ХХ столетия.
Лопахин . Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством.
Ну, а в самой чеховской усадьбе я на этот раз оказалась по случаю очередной театральной премьеры в мелиховском театре. О чем желающие могут прочитать .
Уважаемый господин Лопахин!
Вы в глазах моего современника то настоящее, которое принесли с собой в эпоху прошлого столетья. Мы же представляем сегодняшнее настоящее. Есть возможность сравнить настоящее «века прошлого» и «века нынешнего». Тем более, что у нас с вами, Ермолай Алексеевич, есть общая точка соприкосновения – вишневый сад. Он для нас с вами – своеобразный нравственный критерий. По отношению к нему ваш создатель, А.П.Чехов, определяет не только вас, но проверяет и нас.
Кстати, как раз в мое открытое окно видны вишневые деревья. Их у нас четыре. А за окном – весенний май. Вишня вся в цвету. Каждое утро я любуюсь этим прелестным творением природы. Кто однажды видел цветущий вишневый сад, тот навсегда сохранит в памяти это чудо природы. Помните, как возвышенно красиво, но поэтично говорила о нем любовь Андреевна: «О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя… Какой изумительный сад! Белые массы цветов, голубое небо…»
Но помните, даже вы, господин Лопахин, однажды признались, что иной раз, когда вам не спится, вы думаете, вы благодарите господа за то, что дал «громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты». Ведь думали же иногда. Ведь для чего-то господь даровал все это человеку.
«Замечательно в этом саду только то, что он большой», — скажете вы, господин Лопахин. Для вас он, оказывается, тоже чудесен, но лишь, как удачное местоположение, большое пространство. Для вас он даже не вишневый, а вишневый. Но так как нынче ягода доходов не дает, вы этот кусочек природы – одним махом, под топор.
Я вполне согласна с вами, господин Лопахин, когда бросаете упрек бывшим хозяевам вишневого сада, обвиняя их в легкомыслии, безответственности. Мало быть бескорыстным, добрым, мало иметь честные мысли, благие намерения. Надо чувствовать ответственность за каждый свой поступок. На это бывшие хозяева не способны.
И вот на фоне этой затухающей помещичьей жизни появляетесь вы, господин Лопахин, неся с собой настоящее.
Но каким оно по вашим планам? Энергичный, хваткий, целеустремленный, трудолюбивый вы и план предлагаете с точки зрения практической выгоды: «вырубить сад, разбить, на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи…»
Настоящее ваше – в дачной жизни. «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности,.. и может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда…». И далее (цитирую вас дословно, господин Лопахин): «Настроим мы дач и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь».
Заглянуть бы вам в наше настоящее. Ваше предвидение – в нашем настоящем. Размножились дачные поселки по-вашему – до неузнаваемости. Дачные поселки – они всюду и везде. Но наши загородное дачи – это не участки земли, сданные в аренду, это не эксплуатация земли с целью получения доходов. По законам красоты строятся они у нас. Труд, отдых, красота – все совмещает в себе наша дача.
А чем вы компенсируете, господин Лопахин, гибель человечности и красоты? Какую новую жизнь принесут дачные участки ваши? Поспорит мой современник с вами, Ермолай Алексеевич, потому что не видит в вашей перспективе широты мышления.
Вы считаете, что то настоящее, которое несете вы, закончит эпоху «нескладной, несчастливой» жизни. И уже торжествуете. Вы, господин Лопахин, любите «размахивать руками», торжествуя свою победу. А как же! Самое малое двадцать пять тысяч в год дохода. «Идет новый помещик, владелец вишневого сада!» Идет, толкает нечаянно столик, едва не опрокидывает канделябры. За все теперь может заплатить он. Это ваш портрет, уважаемый Ермолай Алексеевич. Портрет нового хозяина, несущего настоящее с собой.
А как же насчет вашего признания: «Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей». А вы уверены, что занявшись предпринимательской деятельностью, сохраните в себе честность и порядочность? С вашей купеческой хваткой – сомневаюсь.
Однако, я к вам, Ермолай Алексеевич, более снисходительна, скажу более, вы мне нравитесь, внешностью своей, обходительностью, за то, что ходите в театр; ваши желтые ботинки куда лучше купеческих сапог. Петя Трофимов сравнил вас с «хищным зверем». Нет, вы способны и на сочувствие, на сопереживание. Вы, господин Лопахин, выполняете свою роль в «циркуляции жизни».
И все же один трофимовский совет вам не помешает: «не размахивайте руками!» Отвыкните от этой привычки – размахивать. И тоже вот …Строить дачи, рассчитывать, что из дачников со временем выйдут отдельные хозяева, рассчитывать так – это тоже значит размахивать. Дачник, что квартирант; у него душа хозяйственника безмолвна. Он, скорее, – эксплуататор земли, нежели хозяин.
«Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву».
Этой ремаркой ваш создатель, господин Лопахин, извещает нам, что ваше настоящее уже «стучит». А я о вас думаю: без красоты он обойдется, без денег – нет.
И чувствую себя точно в грустный день поздней осени. И думаю о вашем настоящем, господин Лопахин. А как же уважение к минувшему? А как же вишневый сад – это прекрасное творение, этот символ усадебной жизни, символ России? А как же сила традиций, наследие отцов, дедов и прадедов с их культурой, с их деяниями, с их нравственными достоинствами и недостатками? А как же непреходящие эстетические ценности, объединяющие духовную жизнь людей? Ведь утрата их может обрушиться на «внуков и правнуков» разрушительной силой. Эти вопросы мой современник адресует вам, господин Лопахин.
А я прощаюсь с вами. Но буду помнить о вас всегда. Все-таки у вас «тонкая нежная душа», а пальцы – как у артиста.
Вы явились человеком новой формации нового времени. А все что ново, то ошибается. Может быть, и вы сами желали бы других, новых отношений между людьми.
Вы в нашем настоящем остаетесь героем классической литературы, героем чеховских произведений.
Мужские игры
Лопахин и Гаев конкурируют между собой за статус. А поскольку - в центре внимания всех парижская красавица Раневская, то здесь «статус вообще»- это статус в глазах Раневской.
Первая встреча Лопахина и Гаева в тексте пьесы - Лопахин пытается войти в разговор Раневской и Гаева как равный - Гаев блокирует ему эту возможность.
Любовь Андреевна . Как это? Дай-ка вспомнить... Желтого в угол! Дуплет в середину!
Гаев . Режу в угол! Когда-то мы с тобой, сестра, спали вот в этой самой комнате, а теперь мне уже пятьдесят один год, как это ни странно...
Лопахин . Да, время идет.
Гаев . Кого?
Лопахин . Время, говорю, идет.
Гаев . А здесь пачулями пахнет.
Гаев боится прямо атаковать Лопахина, он делает это за глаза - но в глазах сестры.
Лопахин . Ухожу, ухожу... (Уходит).
Гаев . Хам. Впрочем, пардон... Варя выходит за него замуж, это Варин женишок.
Варя . Не говорите, дядечка, лишнего.
Вторая прямая стычка кончается не в пользу Гаева
Любовь Андреевна . Дачи и дачники - это так пошло, простите.
Гаев . Совершенно с тобой согласен.
Лопахин . Я или зарыдаю, или закричу, или в обморок упаду. Не могу! Вы меня замучили! (Гаеву.) Баба вы!
Гаев . Кого?
Лопахин . Баба! (Хочет уйти.)
Любовь Андреевна (испуганно). Нет, не уходите, останьтесь, голубчик. Прошу вас. Может быть, надумаем что-нибудь!
Наконец, купив сад, Лопахин окончательно уничтожает Гаева - но это Пиррова победа. Раневская уезжает.
Гаев (ничего ей не отвечает, только машет рукой; Фирсу, плача). Вот возьми... Тут анчоусы, керченские сельди... Я сегодня ничего не ел... Столько я выстрадал! ...
Пищик . Что на торгах? Рассказывайте же!
Любовь Андреевна . Продан вишневый сад?
Лопахин . Продан.
Любовь Андреевна . Кто купил?
Лопахин . Я купил.
Конфликт двух сильных мужчин за одну красивую женщину мучительно накладывается здесь на конфликт старого дворянства и молодой буржуазии.
Интересно, что Гаев конфликтует так же точно с Яшей.
Гаев (машет рукой). Я неисправим, это очевидно... (Раздраженно, Яше.) Что такое, постоянно вертишься перед глазами...
Яша (смеется). Я не мог без смеха вашего голоса слышать.
Гаев (сестре). Или я, или он...
Любовь Андреевна . Уходите, Яша, ступайте...
Яша (отдает Любови Андреевне кошелек). Сейчас уйду. (Едва удерживается от смеха.) Сию минуту... (Уходит).
Конец света
Абсолютно ответственные Фирс и Варя олицетворяют собой прочную положительную основу старого общества - российского общества до отмены крепостного права.
Фирс . Перед несчастьем тоже было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь.
Гаев . Перед каким несчастьем?
Фирс . Перед волей.
По глубокому убеждению Фирса старое общество несло в себе позитивные ценности - и с отменой крепостного права эти ценности стали распадаться и исчезать из жизни.
Фирс . В прежнее время, лет сорок-пятьдесят назад, вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало...
Гаев . Помолчи, Фирс.
Фирс . И, бывало, сушеную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег было! И сушеная вишня тогда была мягкая, сочная, сладкая, душистая... Способ тогда знали...
Любовь Андреевна . А где же теперь этот способ?
Фирс . Забыли. Никто не помнит.
Как раз сорок лет назад и отменили крепостное право. Молодые стали уходить в город. Старые технологии стало некому передавать. Их забыли. Но именно эти сорок лет дали возможность молодым выучиться, освоиться в городе. Так появились дачники - приезжающие из города в деревню.
Лопахин . До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным...
Гаев (возмущаясь). Какая чепуха!
Для Гаева, Раневской, Фирса, Вари время остановилось. Продажа сада для них - конец света, а для Фирса - вообще смерть физическая
Любовь Андреевна . Продан вишневый сад?
Лопахин . Продан.
Любовь Андреевн а. Кто купил?
Лопахин . Я купил. Пауза.
Любовь Андреевна угнетена; она упала бы, если бы не стояла возле кресла и стола. Варя снимает с пояса ключи, бросает их на пол, посреди гостиной, и уходит.
Высший свет как эталон
Яша, Дуняша, Епиходов - три варианта одной модели мышления-поведения. Смысл этой модели в том, чтобы, не имея достаточных на то оснований, войти в высший свет, скопировав внешние приметы поведения.
Епиходов . Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне, собственно, хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер. Вот он... (Показывает револьвер)... (Уходит)
Дуняша . Не дай бог, застрелится. (Пауза. .Я стала тревожная, все беспокоюсь. Меня еще девочкой взяли к господам, я теперь отвыкла от простой жизни, и вот руки белые-белые, как у барышни. Нежная стала, такая деликатная, благородная, всего боюсь... Страшно так. И если вы, Яша, обманете меня, то я не знаю, что будет с моими нервами.
Яша (целует ее). Огурчик! Конечно, каждая девушка должна себя помнить, и я больше всего не люблю, ежели девушка дурного поведения.
Дуняша . Я страстно полюбила вас, вы образованный, можете обо всем рассуждать. (Пауза).
Яша (зевает). Да-с... По-моему, так: ежели девушка кого любит, то она, значит, безнравственная. (Пауза). Приятно выкурить сигарету на чистом воздухе... (Прислушивается). Сюда идут... Это господа...
Однако люди «более проработанные душевно и духовно» мгновенно отличают этот «поддельный высший свет» от настоящего «высшего света».
Любовь Андреевна . Кто это здесь курит отвратительные сигары...
Епиходов (играет на гитаре и поет). «Что мне до шумного света, что мне друзья и враги...» Как приятно играть на мандолине!
Дуняша . Это гитара, а не мандолина. (Глядится в зеркальце и пудрится).
Епоходов . Для безумца, который влюблен, это мандолина... (Напевает.) «Было бы сердце согрето жаром взаимной любви...» (Яша подпевает).
Шарлотта . Ужасно поют эти люди... фуй! Как шакалы.
Пищик и Даша
Пищик сам не читает книг, но дочка его Даша читает. (Это второй - и последний - читающий персонаж в пьесе - после Лопахина). Пищик хорош уже тем, что поддерживает свою дочь, создает ей условия для культурного роста. Пищик не герой (как Лопахин), он более примитивен, более напорист, более удачлив, чем Гаев - его усадьбу пока не продают. Был бы он умнее, вошел бы к англичанам в долю, стал бы капиталистом - но это была бы совсем другая история.
О чем умолчал Чехов
В пьесе отсутствуют прямые ответы на два важных вопроса - и нам самим придется на них ответить.
Вопрос первый. Зачем Раневскую привезли из Парижа?
Вопрос второй. Откуда слух о скорой свадьбе Лопахина и Вари?
Начнем со второго вопроса - ответ на него поможет нам разобраться с вопросом первым.
Свадьба Лопахина и Вари
Отношения Лопахина и Вари, как мы их видим по ходу пьесы, не дают нам ни малейшего повода предположить скорую свадьбу. Очевидно это слух, пущенный человеком, наблюдающим дело издалека. Ни Варя, ни Лопахин не стали бы распускать такой слух или передавать его. Аня, Гаев, слуги - стали бы передавать - но не выдумывать. Пустить слух мог бы человек полупосторонний и полуинтеллигентный, «творческий», например, Пищик. «Истинно, говорю вам...» Но что послужило основанием слухов?
Необходимым и достаточным условием слухов является факт частого беспричинного бывания Лопахина в усадьбе. Этот факт можно считать доказанным. Дела Лопахина далеко, в Харькове. Зачем он приезжает сюда? Ему 35, пора жениться. Ровней ему здесь только один человек - Варя. Варе тоже пора замуж. Так рассуждает сторонний наблюдатель. Но Лопахин здесь не за этим. А за чем?
Мы видим только одно объяснение. Лопахин влюблен в Раневскую - с той самой первой встречи, двадцать лет назад.. Он бывал здесь и позже, виделся с ней мельком. Он видел ее здесь перед отъездом. После отъезда он приезжал сюда вспоминать Раневскую, поговорить о ней.
Лопахин ... люблю вас, как родную... больше, чем родную.
Такой Лопахин после Раневской не может и смотреть на других женщин. Он готовится к ее приезду, «готовит бизнес-план» по возвращению усадьбы. Но он об этом молчит до самого приезда Раневской. Ни Гаев, ни Варя ничего об это мне знают. Это его сюрприз - «подарок к приезду» Раневской.
Зачем привезли Раневскую?
Очевидно, «экспедицию за Раневской» организовал Гаев - он вообще главный и единственный организатор в семье. Зачем?
Гаев... (Ане.) Твоя мама поговорит с Лопахиным; он, конечно, ей не откажет...
Собственно ради этого. Но теперь, после речи Лопахина о дачниках, Гаев уже не так уверен в «не откажет». Это теперь говорится скорее по инерции.
Если бы Лопахин раскрылся раньше, не стал бы Гаев организовывать экспедицию.
Но и Лопахин к началу пьесы не понимает Гаева. Он уверен, что Гаев обрадуется его плану, сам станет менеджером или, на худой конец, наймет менеджером его, Лопахина. И только по ходу пьесы стороны (Лопахин и Гаев) постепенно понимают что их прежние представления друг о друге ложные, что договориться они не смогут.
Раневская, впрочем не понимает этого и в конце пьесы, она до последней минуты пытается командовать Лопахиным, женить его на Варе. Он не возражает, но и не исполняет.
С точки
зрения ТУАИ
(Теории
уровней абстрактного интеллекта)
Полный анализ драматического текста, как мы это понимаем, должен включать ТУАИ-профиль каждого персонажа с обоснованием, взятым из текста, плюс разбор конфликтов как ТУАИ-маневрирование.
персонаж профиль
Раневская 1-5-4
Лопахин 5-6-3
Трофимов 1-4-5
Дуняша 3-2-1
Пищик 4-3-1
Епиходов 4-1-2
Шарлотта 5-4-6
Гармоничные люди имеют уровни непрерывно.
Таковы Фирс(4-3-2) и Варя(4-3-2). Их высший уровень - ролевое поведение (4), низший - цикличность жизни (2).
Такова Шарлотта Ивановна(5-4-6), но у нее есть свой внутренний мир (6), хотя на первом месте - решимость поступка, импровизация (5), на втором - артистическое умение выступать (4).
Гармонична - в своем примитивизме - Дуняша (3-2-1).
Моделирует чужое сознание как однородное своему (6) Лопахин (отчасти поэтому он все время обманывается в людях, считая, что они думают так же, как он, а потом разочаровывается. И зачем он нанял Епиходова!)
Это умеет Гаев, но использует как средство (на третьем месте).
Это умеет Аня - она предвидит, что Раневской будет больно видеть Петю, но и здесь она ошибается, приравнивая Раневскую к себе).
Соперничество, целеустремленность (3) есть у Гаева и Лопахина, целеустремленность (3) есть у Пищика, Яши, Дуняши, но нет у Ани, Раневской, Епиходова, Трофимова.
К перемене мест (5) легки Раневская, Трофимов, Яша, Лопахин.
К рассказам, речам, пропаганде (4) склонны, Гаев, Аня, Дуняша, Трофимов
Уровень 1 - умение увлекаться мгновенным обстоятельством.
Это увлечение дает мгновенную речь (1-4) у Трофимова и Ани (у Ани все-таки ролевые обязательства сильнее увлечения, 4-1), мгновенный поступок (и речь) у Раневской (1-4, 1-5) мгновенный поступок у Яши (1-5).
У Раневской еще есть остатки ролевого поведения (4) - вот почему она пытается выдать замуж Варю, отвезти Фирса в больницу.
Но отсутствие целеустремленности (3) не дает ей достичь заявленных целей, хотя в случае с Фирсом это совсем не трудно.
Дать прохожему золотой - это и мгновенное увлечение (1) и поступок (5) и ролевое обязательство - подавать нищим (4).
Гипнотическая сила Раневской и Трофимова видна еще и в том, что у них уровень 1 на первом месте, а это уровень магии, уровень шаманства.
Настоящее искусcтво - всегда загадка, которую автор предлагает решить читателю или зрителю.
Если эта статья заставит вас вернуться к тексту чеховской пьесы и перечитать его - раз, или два, или десять раз - наша цель достигнута.
Гаев. Извините, какая чепуха!
Любовь Андреевна. Я вас не совсем понимаю, Ермолай Алексеич.
Лопахин. Вы будете брать с дачников самое малое по двадцать пять рублей в год за десятину, и если теперь же объявите, то, я ручаюсь чем угодно, у вас до осени не останется ни одного свободного клочка, все разберут. Одним словом, поздравляю, вы спасены. Местоположение чудесное, река глубокая. Только, конечно, нужно поубрать, почистить, например, скажем, снести все старые постройки, вот этот дом, который уже никуда не годится, вырубить старый вишневый сад…
Любовь Андреевна. Вырубить? Милый мой, простите, вы ничего не понимаете. Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишневый сад.
Лопахин. Замечательного в этом саду только то, что он очень большой. Вишня родится раз в два года, да и ту девать некуда, никто не покупает.
Гаев. И в «Энциклопедическом словаре» упоминается про этот сад.
Лопахин (взглянув на часы). Если ничего не придумаем и ни к чему не придем, то двадцать второго августа и вишневый сад, и все имение будут продавать с аукциона. Решайтесь же! Другого выхода нет, клянусь вам. Нет и нет.
Фирс. В прежнее время, лет сорок-пятьдесят назад, вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало…
Гаев. Помолчи, Фирс.
Фирс. И бывало, сушеную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег было! И сушеная вишня тогда была мягкая, сочная, сладкая, душистая… Способ тогда знали…
Любовь Андреевна. А где же теперь этот способ?
Фирс. Забыли. Никто не помнит
Пищик (Любови Андреевне). Что в Париже? Как? Ели лягушек?
Любовь Андреевна. Крокодилов ела.
Пищик. Вы подумайте…
Лопахин. До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чаи пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным…
Гаев (возмущаясь). Какая чепуха!
Входят Варя и Яша.
Варя. Тут, мамочка, вам две телеграммы. (Выбирает ключ и со звоном отпирает старинный шкаф.) Вот они.
Любовь Андреевна. Это из Парижа. (Рвет телеграммы, не прочитав.) С Парижем кончено…
Гаев. А ты знаешь, Люба, сколько этому шкафу лет? Неделю назад я выдвинул нижний ящик, гляжу, а там выжжены цифры. Шкаф сделан ровно сто лет тому назад. Каково? А? Можно было бы юбилей отпраздновать. Предмет неодушевленный, а все-таки, как-никак, книжный шкаф.
Пищик (удивленно). Сто лет… Вы подумайте!..
Гаев. Да… Это вещь… (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
Пауза.
Лопахин. Да…
Любовь Андреевна. Ты все такой же, Леня.
Гаев (немного сконфуженный). От шара направо в угол! Режу в среднюю!
Лопахин (поглядев на часы). Ну, мне пора.
Яша (подает Любови Андреевне лекарство). Может, примете сейчас пилюли…
Пищик. Не надо принимать медикаменты, милейшая… от них ни вреда, ни пользы… Дайте-ка сюда… многоуважаемая. (Берет пилюли, высыпает их себе на ладонь, дует на них,
