В русской литературе есть произведения, судьба которых - никогда не увянуть, быть всегда интересными, актуальными, злободневными и востребованными новыми поколениями читателей. Одно из них - бессмертная комедия Грибоедова.
Перечитываем «Горе от ума» снова
Комедия Грибоедова «Горе от ума», краткое содержание которой, по сути, сводится к описанию трёх дней пребывания Чацкого в Москве, произвела настоящий фурор среди читателей. Написанная в 1824-м году, за год до она буквально взорвала общественность своим крамольным содержание, а главный герой её, Пётр Андреевич Чацкий, воспринимался как истинный революционер, «карбонарий», глашатай прогрессивных и идеалов.
Читая комедию «Горе от ума» (краткое содержание), мы возвращаемся в барскую Москву начала 19-го века. Утро в доме Фамусова, богатого барина, живущего по традициям крепостнической старины. Он держит целый штат слуг, которые боятся его пуще огня, дом его, хлебосольный, всегда открыт для знатных семейств и их отпрысков, он даёт регулярно балы и стремится выдать дочь Софью за богатого, родовитого помещика, «архивного юношу» с хорошим наследством или бравого военного при высоких чинах.
Анализируя драматургическое произведение «Горе от ума», краткое содержание которого мы анализируем, нельзя не уловить иронии, с которой поэт относится к Фамусову. Он появляется на сцене в тот момент, когда служанка Лиза стучится к Софье, молодой барышне своей, чтобы предупредить о наступлении утра. Ведь Софья влюблена в секретаря её отца, «безродного» Молчалина, и если он застанет «парочку», гнев его будет поистине ужасен. Именно это и происходит, но Софье удаётся выкрутиться и отвести недовольство отца от себя и возлюбленного.
Фамусов в годах, доволен собой и считает свою персону достойным образцом для подражания. В этом смысле он произносит перед дочерью нравоучительную тираду, попутно браня новые моды и законы, которые дают молодёжи слишком много воли, а также заставляют подражать заграничным образцам в платьях, манерах поведенья, образования.
Действия в «Горе от ума» - краткое содержание отражает это - стремительно развиваются по законам драматургии. Одна сцена динамично сменяет другую, и вот уже Лиза и Софья одни. Дочь Фамусова не нахвалится Молчалиным, его робостью, кротким, тихим нравом, музицированием, которым они занимались всю ночь. Лизе же куда более по душе прежний друг госпожи - Чацкий, который уже три года путешествует за границей. По отзывам Лизы, он умён, остёр на язык, с ним забавно и интересно. Но для Софьи Чацкий - воспоминание о полудетских годах, не более, и чувствительность Молчалина ей сейчас куда ближе жалящего остроумия Петра Андреевича.
Неожиданно слуга объявляет о прибытии самого Чацкого. Едва появившись в гостиной, он бросается перед Софьей на колени, целует руку, восторгается её красотой, спрашивает, рада ли она ему, не забыла ли. Софья смущена таким натиском, ведь герой ведёт себя так, словно не было трёх лет разлуки, словно они расстались только вчера, знают друг о друге всё и также близки, как в детстве.
Далее разговор переходит на общих знакомых, и Софья убеждается, что Чацкий всё так же критически настроен к обществу, высмеивает всех и каждого, что язык его стал ещё острее и безжалостнее. Коснувшись Молчалина, он иронично замечает, что тот, должно быть, сделал уже карьеру - нынче «бессловесные» в почёте и фаворе. Чем больше энтузиазма в словах героя, тем суше и осторожнее отвечает ему девушка. Одна из последних её реплик - шёпот в сторону: «Не человек - змея!»
Чацкий озадачен и, отправляясь домой переодеться с дороги, ломает голову над главным для него вопросом: "Как к нему на самом деле относится Софья, не разлюбила ли, а если чувства остыли, то кем сейчас занято её сердце?"
Далее, если анализировать в «Горе от ума» (краткое содержание) по действиям, то ключевым эпизодом будет визит Скалозуба - солдафона, делающего карьеру по головам товарищей, грубого неуча, не умеющего выразить свои мысли и не знающего толком ничего, кроме устава. Однако Фамусов привечает его, ведь полковник - отличная партия для Софьи! Приход Чацкого нарушает идиллию. Герой спорит с ними, опровергает монолог Фамусова о том, что жить надо по-старинке, как Максим Петрович, фамусовский дядя. Тот путём низкопоклонства, ханжества, унижений и лести получил прибыльное место при дворе. Павел Афанасьевич судит нынешнее время, не уважающее старину, «отцов», и пугается Чацкого, когда тот произносит свой знаменитый монолог «А судьи кто?» С криком, что молодой человек «карбонарий», хочет проповедать «вольность» и не признаёт власти, он убегает из комнаты.
Ещё один важный эпизод - Софья видит, как падает с лошади Молчалин, и сама едва не падает в обморок от волнения - этим она выдаёт себя с головой. Но Чацкий не верит, что эта девушка, с её умом, образованием и умением разбираться в людях, могла увлечься таким ничтожеством. Побеседовав с Молчалиным наедине, Пётр Андреевич убеждается в подлости, мелочности, трусости, подхалимстве собеседника и приходит к выводу: избранник Софьи не он.
В «Горе от ума» читать краткое содержание последнего действия стоит особенно внимательно. На бал к Фамусову собрался весь цвет барской Москвы. Каждый герой выписан Грибоедовым мастерски, колоритно, а все вместе они представляют обобщённую картину самодержавно-крепостнического общества в худшем его проявлении: ретроградстве, раболепии, невежестве и необразованности, откровенной глупости и подлости. Потому все с таким удовольствием верят слуху Софьи о сумасшествии Чацкого, подхватывают его и разносят по городу.
В ужасе бежит молодой человек из Москвы, куда он не "ездок больше". Посрамлена и Софья, убедившаяся в том, насколько ничтожен, подл и пуст Молчалин. Но самое главное, повержен Фамусов - нарушен покой степенного барства. Ведь Чацкий - это первая ласточка, и следом придут другие - жить крепостники так, как привыкли, уже не смогут.
Кратко:
Замысел комедии «Горе от ума» относят к 1816 году. При жизни автора, несмотря на его усилия, цезура не разрешала публиковать это произведение. В печати появились только небольшие отрывки из комедии. Несмотря на это, «Горе от ума» было хорошо известно в обществе, потому что распространялось в списках. Только в 1831 году цензура разрешила напечатать неполный текст комедии. Исключены были самые «неблагонадежные» ее части. В этом же году пьеса была поставлена в Петербурге, а затем в Москве.
Конфликт в комедии носит общественный характер; ее главного героя мучает не только неразделенная любовь, но и невозможность жить в этом безумном обществе. Комедия несет в себе черты классицизма — единство действия, места и времени, герои наделены характерными именами — Чацкий — от слова «чад», Фамусов — от английского слова «известный», Молчалин — бессловесный, Репетилов — пересказывающий мысли других и т. д. Но за этими внешними признаками классицизма кроется реализм, который выражается в верных правде жизни характерах действующих лиц, в их неоднозначности, свойственной живым людям. Глубокому реализму комедии соответствует ее яркий, образный язык. Здесь живые люди говорят живым языком. Язык каждого персонажа характеризует образ; например, меткий и острый язык служанки Лизы, стройная и логичная речь Чацкого. Монологи Репетилова не имеют стержня, он все время перескакивает с одной темы на другую. Многие выражения из комедии стали «крылатыми», люди и сегодня употребляют их, например, «и дым отечества нам сладок и приятен», «счастливые часов не наблюдают» и т. д. (Подробный разбор характеров персонажей комедии смотри в статье «И. А Гончаров»).
Это произведение оказало большое влияние на дальнейшее развитие русской литературы. Почти через пятьдесят лет после написания комедии И. А. Гончаров посвятил ей критический очерк, названный «Мильон терзаний», написанный так, словно комедия была недавно закончена.
Источник: Краткий справочник школьника. Русская литература / Авт.-сост. И.Н. Агекян. - Мн.: Современный литератор, 2002
Подробнее:
"Горе от ума" (1824) стало первой русской реалистической комедией, это произведение стало этапным для утверждения реализма в русской драматургии. Однако именно потому, что это было первое реалистическое произведение, в нём можно выделить и влияние эстетики романтизма (даже образ Чацкого, в целом реалистический, весьма похож на образы романтических героев, противопоставленных обстоятельствам и остальным героям), и даже влияние классицизма - здесь и соблюдение требования "трёх единств", и "говорящие" фамилии героев. Однако можно сказать, что Грибоедов в комедии "Горе от ума" творчески переработал всё то лучшее, что было создано в русской литературе до него, сумев на основе этого создать качественно новое произведение, и новизна эта определяется в первую очередь новыми принципами создания характеров, новым подходом к пониманию сущности образов-персонажей.
Герои Грибоедова - это герои, образы которых социально мотивированы, они таковы потому, что принадлежат к определённому времени и определённым слоям общества, хотя это не означает, что они герои-схемы. Просто в каждом из них основные черты характера сформированы средой, каждый из них выражает эту среду, оставаясь при этом индивидуальностью.
Язык комедии "Горе от ума"
Также принципиально новым для русской литературы стал язык комедии "Горе от ума", языковые характеристики героев представляют читателю каждого из них таким образом, что, например, речь Софьи невозможно спутать с речью княгини Тугоуховской, а Молчалин и Скалозуб отличаются и характерами, и своей речью. Предельная индивидуализация речевых характеристик героев, блестящее владение русским языком, афористичность реплик героев, острота полемики в диалогах и монологах, - все это делает язык комедии Грибоедова "Горе от ума" уникальным явлением в русской литературе 20-х годов XIX века, и то, что многие фразы из нее стали "крылатыми", подтверждает, что не только своему времени принадлежала она.
Конфликты комедии
Очень интересны конфликты комедии. Внешний конфликт очевиден: это противостояние передового человека своего времени (Чацкого) и общества, живущего прошлым и стремящегося сохранить неизменной эту свою жизнь. Иначе говоря, конфликт старого и нового, банальный, в общем-то, конфликт. Однако он самым тесным образом связан с внутренним конфликтом комедии, с противоречием образа Чацкого. Как мог он, умнейший человек, не понять, что Софья любит другого после того, как она сама ему об этом сказала и назвала имя этого человека? Почему он с таким жаром доказывает свою точку зрения людям, цену которым он прекрасно знает, равно как знает и то, что они никогда не то что не согласятся с ним, но даже и понять его не смогут? Вот он, внутренний конфликт комедии "Горе от ума" Грибоедова. Чацкий глубоко и искренно любит Софью, и это чувство делает его таким непонятливым и даже смешным - хотя может ли быть смешон тот, кто любит, каким бы смешным он ни казался?.. В чём-то внутренний и внешний конфликты комедии совпадают, хотя любовь Софьи к Молчалину и не является в плане мотивации социально обусловленной, скорее, наоборот, но ведь романтический взгляд дочери Фамусова на последнего тоже свойственен обществу, в котором они живут.
Образ Фамусова
Мир Фамусова - это мир московской знати, которая живет по нормам "Времён очаковских и покоренья Крыма" и не хочет ничего изменять в своей жизни. "Управляющий в казённом месте" Фамусов занимается делами спустя рукава ("Подписано, так с плеч долой"...), зато он преуспевает в устройстве своей жизни со всевозможными удобствами, не исключая и "монашеского поведенья"... Он точно знает, что для его дочери "Кто беден, тот тебе не пара", он отлично ориентируется в светских сплетнях и всём, что касается чужих имений, он может при случае напомнить Молчалину, кому тот обязан своим нынешним положением, и он же нескрываемо подобострастен со Скалозубом, видя в нём выгодного жениха для дочери... В разговоре с Чацким, не понимая и половины того, что говорит собеседник, он смертельно пугается, полагая, что беседует с "карбонари" (то есть бунтовщиком), который "вольность хочет проповедать" и "властей не признаёт", требует: "Строжайше б запретил я этим господам На выстрел подъезжать к столицам". Он совсем не так глуп, Фамусов, поэтому он готов любыми средствами бороться за сохранение своего положения и своего образа жизни, он отстаивает своё право видеть жизнь такой и жить именно так. Опасность его в том, что он готов именно что на всё, а может он пока что очень многое, пока что он и ему подобные - подлинные хозяева жизни, и противостоит им всего лишь один человек - Чацкий, который очень одинок в этом обществе, что бы ни говорили о "племянниках" и прочих, якобы исповедующих иные идеалы, но в доме Фамусова Чацкий по-настоящему одинок.
Образ Чацкого в комедии "Горе от ума"
Образ Чацкого воспринимался современниками как образ передового человека, отстаивающего идеалы новой жизни, которая должна была прийти на смену господству "фамусовщины". В нем видели представителя молодого поколения, умного, образованного, порядочного человека, горячо отстаивающего необходимость изменения жизни и, похоже, предпринимающего некие шаги в этом направлении, хотя автор и говорит об этом вскользь. Бесспорно лишь то, что Чацкий - человек мыслящий и одаренный, его суждения о государственной службе, о долге недаром так сильно пугают Фамусова, в них выражаются идеи государственного устройства, подрывающие основы существования Фамусова и ему подобных: "Служить бы делу, а не лицам…", "Служить бы рад, прислуживаться тошно", "И точно, начал свет глупеть".
Много спорили о том, можно ли считать образ Чацкого в "Горе от ума" образом декабриста в литературе, но не подлежит сомнению, что идеи героя близки идеям декабристов, к которым автор комедии относился с большой симпатией. Однако Чацкий не просто выразитель передовых на взгляд автора комедии идей своего времени. Это живой человек, он искренен и глубок в своих переживаниях, его поступки определяются чувством большой любви, которую он испытывает к Софье. Он влюблен, он помнит Софью юной девушкой, которая, судя по тому, что она оправдывается перед Лизой, оказывала ему недвусмысленные знаки внимания, и сейчас он хочет видеть в ней ту же самую Софью, не желая видеть, что с ней произошли разительные перемены. Раздражение и даже некая озлобленность Чацкого вызваны тем, что Софья изменила свое отношение к нему, и это мешает герою реально воспринимать обстоятельства, видеть их такими, как они есть. Ум и чувства героя слишком сильно заняты любовью для того, чтобы он себя контролировал, для него сейчас весь мир сосредоточен в Софье, поэтому всё остальное и все остальные его просто раздражают: раздражает Фамусов, которому он все же оказывает известное уважение как отцу Софьи; раздражает Скалозуб, в котором он готов видеть возможного жениха Софьи; раздражает Молчалин, который, "с такой душой", не может (как он считает!) быть любим той же Софьей.
Настойчивые попытки Чацкого узнать правду об отношении к себе Софьи граничат с патологией, а его упрямое нежелание принимать эту правду могло бы показаться слепотой, если бы не было любовью... Однако сцена, свидетелем которой он становится в последнем действии, даёт ему окончательный ответ на самый для него сейчас главный вопрос - он получает неопровержимые доказательства того, что Софья не просто не любит, но и предаёт его, поэтому последний монолог Чацкого - это крик и боль оскорблённой души и оскорблённого чувства, но здесь же и убийственно точно охарактеризовано фамусовское общество, которое отобрало у героя самое дорогое в его жизни - любовь. Чацкий покидает Москву, и его отъезд вроде бы говорит о том, что он побеждён. Правда, есть известная мысль И.А. Гончарова о том, что "Чацкий сломлен количеством старой силы, нанося ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей", но разве может эта несомненная победа героя помочь ему тогда, когда сердце его разрывается от боли?.. Поэтому можно говорить о том, что финал комедии близок к трагическому - для него, "вечного обличителя", которому ни блестящий ум, ни умение "пересмеять всех" не смогли помочь обрести обычное человеческое счастье...
Молчалин
Система образов комедии построена таким образом, что автор даёт нам возможность увидеть "анти-двойников" Чацкого: это образы Молчалина и Репетилова. Молчалин - счастливый соперник Чацкого в любви, по-своему он очень сильная личность, которой удается многого добиться в жизни. Но - какой ценой? Он свято соблюдает завет отца: "Мне завещал отец: Во-первых, угождать всем людям без изъятья…". Он и угождает, даже с "плачевной нашей кралей" (такой называет Софью) ночи "почтительно" проводит, ведь она - "дочь такого человека"! Конечно, можно сказать, что для Молчалина такое поведение - единственно возможное с точки зрения достижения "степеней известных", но ведь не ценой же потери чувства собственного достоинства их достигать?
Репетилов
Образ Репетилова воспринимался современниками как явная пародия на декабристов, что может показаться странным - если вспомнить об отношении автора комедии к ним и их идеям. Однако Репетилов очень похож на... Чацкого, только на Чацкого, лишенного его ума, его чувства собственного достоинства, его умения вести себя так, как того требует его честь. Комический двойник главного героя помогает лучше понять образ Чацкого в комедии "Горе от ума", увидеть его сильные стороны и оценить их по достоинству, оставаясь при этом оригинальным и самобытным художественным образом, высмеивающим тех из сторонников декабристов, кто делу предпочитал "слова, слова, слова..."
Софья
Сложным и противоречивым получился в комедии образ Софьи. Создавшая себе романтический образ Молчалина и полюбившая своё "творение", готовая защищать любимого человека от несправедливых, как она убеждена, нападок Чацкого и много в этом преуспевшая (вспомним, ведь именно с ее "подачи" пошла гулять сплетня от сумасшествии Чацкого!), ставшая невольной свидетельницей того, как человек, которого она любит, насмехается над ней и ее любовью, - вот через что приходится пройти героине комедии, и в конце произведения она не может не вызвать у зрителя сочувствия. Софья и умна, и хорошо знает людей - как блестяще даёт она намек на мнимое сумасшествие Чацкого светскому сплетнику Г. N., ее и упрекнуть при случае не в чем! Однако, как и Чацкого, ее ослепила любовь, и, принося страдание Чацкому, она сама не меньше страдает от предательства человека, которому верила и ради любви к которому пошла на определенные жертвы.
"Тема ума"
Особое место занимает в комедии "тема ума". "Горе", которое принес Чацкому его несомненный ум, усугубляется тем, что в мире Фамусова господствует иное представление об "уме": здесь ценится тот, кто умеет добиваться чинов и денег, поэтому дядя Фамусова, без конца падающий перед теми, кто "чины даёт", почитается за образец мудрости, а умный Чацкий объявляется сумасшедшим... Быть мыслящим человеком в кругу тех, кто не понимает разницы между умом и хитростью, - вот удел Чацкого.
Авторская позиция
Образ автора, авторская позиция в комедии "Горе от ума" проявляется в первую очередь в создании образов-персонажей и основном конфликте комедии. Чацкий изображен с большой симпатией, его моральное превосходство, его победа над миром Фамусова говорят о том, на чьей стороне автор. Сатирическое изображение мира старой Москвы, его моральное осуждение также указывают на авторскую позицию. Наконец, финал комедии, когда она превращается в трагикомедию (об этом говорилось выше) с точки зрения выражения авторской позиции также однозначно говорит зрителю о том, на чьей стороне автор. В комедии Грибоедова авторское начало выражается и в ремарках, и в речевых характеристиках образов-персонажей, во всем видна неповторимая личность автора одной из величайших комедий в русской литературе.
Как уже отмечалось, "крылатые фразы" из "Горя от ума" прочно вошли и в русскую литературу, и в русский язык. Само произведение также заняло свое место в русской культуре, что даёт основания говорить о народном характере комедии Грибоедова.
Комедия «Горе от ума» (1824) была задумана Грибоедовым в 1818 или в 1820 году и закончена в 1824 году. Полностью при жизни автора она не была напечатана.
Замысел комедии . С самого начала замысел комедии включал сочетание легкой светской комедии с комедией нравов и с водевилем. В некоторых списках тексту комедии «Горе от ума» был предпослан эпиграф чисто водевильного свойства:
Судьба, проказница-шалунья,
Определила так сама:
Всем глупым - счастье от безумья,
Всем умным - горе от ума.
Выражение «горе от ума» пришло из водевиля, но лишилось того шаловливого оттенка, который оно несло там, и его смысл стал более серьезным, более драматичным, не утратив афористической остроты и парадоксальности, особенно очевидной, если иметь в виду просветительский фон комедии (просветители обожествляли разум, а в комедии Грибоедова как раз ум становился причиной несчастий). Раннее название «Горе уму» подчеркивало, что основным «героем» комедии выступает просветительский разум, отвлеченный ум, его носителем, сценическим инструментом является Чацкий. В новом названии Грибоедов сменил акценты: теперь Чацкий выдвинулся главным героем, ум стал одним из его свойств, качеств, определивших содержание характера и личности. В окончательном названии не сохранилось нравоучительного оттенка, свойственного содержанию комедии нравов и просветительской драматургии. В чистом виде ни одна из бытовавших на русской сцене жанровых разновидностей комедии (ни легкая светская комедия, ни комедия нравов) не могла помочь драматургу. Для воссоздания общественного конфликта Грибоедову понадобилась традиция «высокой» комедии. Она была широко представлена во Франции комедиями классицизма, в частности Мольера. К его драматургии и обратился автор комедии «Горе от ума».
Сюжет и жанр . Грибоедовская комедия сразу напомнила читателям сюжет комедии Мольера «Мизантроп». В этом произведении герой - Альцест - был противопоставлен всему обществу, пороки которого вызывали у него презрение и негодование, и он обрушивал на них град насмешек и колкостей.
Сюжетную схему «Мизантропа» Грибоедов не повторял, но учитывал. Оба - и Альцест, и Чацкий - носят в душах идеал человека и человечества. Они любят людей и хотят, чтобы в мире царили свобода, ум, любовь, чтобы не было лжи и пошлости, лицемерия и угодничества, чтобы в людях укрепились понятия чести и личного достоинства. Различие между образом Альцеста и образом Чацкого проявилось в том, что Альцест видит идеальное общество в прошлом, Чацкий - в будущем. Поэтому если Альцест постоянно мрачен, сердит, раздражен и желчен, не способен к шуткам, то Чацкий на протяжении почти всей комедии, за исключением последнего действия, демонстрирует душевное здоровье, бодрость, жизнелюбие. Он весел, насмешлив, остроумен. Альцест принимает современное ему общество за весь род людской, и его скептицизм адресован всему человечеству. Чацкий негодует против конкретного общественно-социального уклада и вовсе не мыслит себя врагом всего человечества.
Кроме комедийных жанров, в «Горе от ума» легко найти и другие. На комедию оказала влияние ода, высокий, торжественный или обличительный жанр лирической поэзии (монологи Чацкого и отчасти Фамусова - это своего рода оды, либо похвальные, либо сатирические; по своей обширности они близки монологам трагедий). Из «низких» жанров легко найти следы эпиграммы на явление или на лицо, пародии на балладу Жуковского (вымышленный сон, который Софья рассказывает Фамусову). Кроме того, в наброске о «Горе от ума» Грибоедов назвал свое сочинение «сценической поэмой» в духе романтических драм и драматических поэм конца XVIII - начала XIX века.
Еще одна особенность «Горя от ума», присущая вообще русской комедии и европейской драматургии,- ориентация не только на сцену, но и на устное произнесение, на чтение.
Продолжая традиции «высокой» комедии, которая, по словам Пушкина, «нередко близко подходит к трагедии», наполняя ее новым жизненным содержанием, Грибоедов удерживал связь с устойчивыми комедийными конфликтами, образами-масками, комедийными ситуациями. Среди таких постоянных сценических масок (амплуа) - служанка (субретка), первый любовник, ложный жених, легковерный отец и др. Их роли отданы Лизе, Молчалину, Скалозубу, Фамусову. Однако драматург резко осложняет театральные амплуа. Например, типичная маска пустомели отдана Репетилову, но его пустословие «идейно»: в словах этого персонажа торжествует выхолощенная оппозиционность. На роль ложного жениха претендуют сразу три персонажа: Чацкий, Молчалин, Скалозуб. Роль Молчалина совмещена с ролью глупого любовника. А в Чацком можно увидеть сразу четыре амплуа - злого умника, говоруна, ложного жениха и героя-резонера. Грибоедов блестяще соединил традиционные театральные маски с живыми типами, с живыми чертами действующих лиц, чтобы не только создать новые комбинации амплуа, но и обосновать комедийные маски жизненным материалом. Житейское правдоподобие не должно было противоречить критериям художественной правды.
Целостное восприятие сюжета требовало соблюдения драматургических правил, дисциплины мысли, законов композиции, организации комедийного материала. Такие правила выработало искусство классицизма (единство места, времени и действия). Однако Грибоедов придавал им не формальный, а содержательный смысл. Так, единство действия, хотя и ослабленное, обусловлено непримиримым столкновением Чацкого с обществом и с его главными лицами (Фамусовым, Софьей, Молчалиным). Единство места нужно драматургу потому, что конфликт происходит в доме Фамусова, символизирующем всю аристократически-патриархальную Москву. Единство времени также получает свое оправдание: три года странствовал Чацкий, но мало изменился, оставшись прежним, благородным, увлеченным, задорным, несколько восторженным молодым человеком, нисколько не повзрослевшим, волнуемым теми же надеждами и иллюзиями. Один день в доме Фамусова открыл ему такое знание о мире, о людях, которое до этого дня было ему недоступно. Он сразу повзрослел, возмужал, стал более трезвым и менее восторженным.
Традиция «высокой» комедии в «Горе от ума» понадобилась Грибоедову для построения интриги. Чацкий находится в резком противоречии с обществом. Например, если Фамусов и Молчалин понимают «ум» как практическую хитрость, как умение приспособиться, подольститься к власть имущим и добиться личного благополучия, то в представлении Чацкого «ум» связан с личной независимостью, свободой духа и чувства, с гражданским служением на пользу общества. Все это свидетельствует о том, что автор стремился создать и создавал общественную комедию.
Однако общественная линия, составляющая сюжет, не сразу выступает наружу. Интрига завязывается любовью. Действие начинает развертываться благодаря интимным отношениям героев. Постепенно обе линии - любовная и общественная - сливаются (в любви Софьи к Молчалину проступает не только личное предпочтение или каприз, но и обусловленность общественными причинами) и достигают кульминации. Кульминационный момент в «Горе от ума» - третье действие, сцена вечера у Фамусовых, где Софья пускает слух, будто Чацкий сошел с ума. Отсюда обе линии идут вместе. В конце четвертого действия интрига развязывается, обе линии разрешаются: Чацкий узнает правду о любви Софьи и о том, что он чужд обществу, которое не только не боится его критики, обличений и насмешек, но и само перешло в атаку, вытолкнуло героя из привычной ему по рождению и воспитанию среды и вынудило его бежать неведомо куда. Тем самым Грибоедов намеренно ослабил единство действия, под которым понимается «строгая причинно-следственная связность событий и эпизодов». «Две комедии,- писал И. А. Гончаров в статье «Мильон терзаний»,- как будто вложены одна в другую; одна, так сказать, частная, мелкая, домашняя... это интрига любви... Когда первая прерывается, в промежутке является неожиданно другая, и действие завязывается снова...»
КОМЕДИЯ А. ГРИБОЕДОВА «ГОРЕ ОТ УМА» (1822–1824)
Миновало XVIII столетие, «золотой век» дворянства. Однако обычаи и нравы меняются не так легко, как перевертываются листки календаря. Еще и в первой четверти нового века только дворяне управляют государством, подчиняясь лишь государевой воле.
Нравственная атмосфера все же начинает исподволь меняться, хотя изменение это происходит медленно и болезненно. Эволюция общественной морали улавливается и литературой. В «Недоросле» конфликт разрешается почти что в семейных пределах: образованные «хорошие» господа обличают невежественных «плохих». В «Горе от ума» ситуация иная. Ретроградным, не привыкшим ни в чем себя стеснять «отцам» противостоят стремящиеся исправить социальное неблагополучие «дети». Родственные связи в их кругу по-прежнему крепки, но, видимо, не случайно у Грибоедова семья уже не так многочисленна и сплочена, как у Фонвизина, а действие и вовсе выходит за пределы одной фамилии.
Москва и москвичи
Почему Грибоедов выбирает местом действия Москву, а не Петербург? Ведь в столичном центре все общественные недостатки и достоинства всегда легче увидеть. Тому несколько причин. Драматург изображает то, что он хорошо знает, – он родился и большую часть жизни провел в Москве. Правда, это не главное. Для Грибоедова важнее всего было указать на те пороки и изъяны «века минувшего», от которых было необходимо избавиться, чтобы отечество стало жить достойно.
Для решения такой задачи Москва конечно же представляла обширный и яркий материал. «По смерти Петра Великого Москва сделалась убежищем опальных дворян высшего разряда и местом отдохновения удалившихся от дел вельмож. Вследствие этого она получила какой-то аристократический характер, который особенно развился в царствование Екатерины Второй», – писал Белинский.
Здесь, в отдалении от двора, бывшие фавориты, министры и генералы могли беспрепятственно критиковать неполадки государственной машины, которой они, по их убеждению, так хорошо управляли прежде. Их недовольство было направлено на отдельных лиц, а вовсе не на всю систему в целом. Фамусов очень точен в изображении вельможных «протестантов»:
А наши старички? – Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово – приговор, -
Ведь столбовые всё, в ус никого не дуют,
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что если б кто подслушал их... беда!
Не то чтоб новизны вводили, – никогда,
Спаси нас Боже!.. Нет. А придерутся
К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят и... разойдутся.
Сам Фамусов не принадлежит к подобным «государственным деятелям», но у него есть родственный пример для подражания – дядя Максим Петрович. Дядюшка не имел княжеского или графского титула, однако пользовался влиянием («в чины выводит кто? и пенсии дает?») и нажил немалое состояние («...не то на серебре. На золоте едал»). Всего этого он добился не какими-либо заслугами на военном или государственном поприще, а тем, что умел угодить царице самым незатейливым способом, неприемлемым для благородного человека. Максим Петрович не был, конечно, фаворитом масштаба
Орлова или Потемкина: в нем, как в кривом зеркале, отразились самые низменные стороны фаворитизма.
Всего вольготнее Максим Петрович и его собратья чувствуют себя в Английском клубе, где никакие заботы им не докучают. Клуб был открыт еще в 1770 году по образцу английских аристократических клубов и служил местом времяпровождения избранных. Располагался он в роскошном особняке, в котором все – от обстановки до вышколенной прислуги – было предназначено для удобства и хорошего настроения посетителей. Содержался клуб на взносы его членов, причем взносы эти далеко не каждому были по карману.
Стать членом Английского клуба было весьма затруднительно. Каждая новая кандидатура придирчиво обсуждалась и нередко оказывалась забаллотированной. Получить членство в Английском клубе значило удостоверить в глазах света прочность своей репутации: число желающих попасть в клуб впятеро превышало строго ограниченное уставом число действительных членов (около шестисот). Кандидат, заручившись рекомендацией члена клуба, с сердечным трепетом ожидал результатов тайного голосования.
Клуб славился своими обедами и карточной игрой – здесь иногда спускались огромные состояния. Здесь, в уютных гостиных, укромных уголках мужчины (женщины в клуб не допускались и появлялись только на балах и концертах) могли рассуждать на любые темы. Каковы были острота и глубина фрондерства вельможного барства, мы уже знаем. И все-таки и такое «вольнодумство» правительству казалось опасным. При Павле I, решительно искоренявшем любые поползновения на вольномыслие (император однажды изрек, что в России только тот человек что-либо значит, с которым царь соблаговолит разговаривать, и то лишь на время, пока длится беседа), клуб был закрыт с 1797 по 1802 год за «якобинство». Новый царь опять позволил членам Английского клуба судачить о внутренних и международных государственных делах и рассыпать червонцы по игорному столу.
Существовало и еще одно место встреч. В середине дня, перед обедом, общество для моциона, а также и желая себя показать и других посмотреть, устремлялось на прогулку по Тверскому бульвару. Вот как описывал К. Батюшков эту пеструю толпу: «Хороший тон, мода требуют пожертвований: и франт, и кокетка, и старая вестовщица (распространительница вестей, слухов. – В. М.), и жирный откупщик скачут в первом часу утра с дальних концов Москвы на Тверской бульвар. Какие странные наряды, какие лица! Здесь вы видите приезжего из Молдавии офицера, внука этой придворной ветхой красавицы, наследника этого подагрика, которые не могут налюбоваться его пестрым мундиром и невинными шалостями; тут вы видите провинциального щеголя, который приехал перенимать моды... Здесь красавица ведет за собой толпу обожателей, там старая генеральша болтает со своей соседкою... Университетский профессор... пробирается домой или на пыльную кафедру. Шалун напевает водевили и травит прохожих своим пуделем, между тем как записной стихотворец читает эпиграмму и ожидает похвалы или приглашения на обед». О завсегдатаях этих прогулок упоминает и Чацкий:
А трое из бульварных лиц,
Которые с полвека молодятся?
Женщины не могут пройти и мимо Кузнецкого моста, улицы, на которой располагались модные лавки и магазины. Они тогда еще не имели витрин. У входа стояли специальные зазывалы (о них с умилением вспоминает в «Ревизоре» Осип: «...купцы тебе кричат: «Почтенный!»), в задачу которых входило завлечь прохожих в магазин. В лавках вывески укреплялись над входом, причем на каждой вывеске можно было видеть изображение товара – сапог, бутылка, чудовищная рыбина... В магазинах «для чистой публики» приказчики каждое утро выносили на тротуар доски с надписями, сообщающими, кто хозяин заведения и что здесь можно приобрести. Магазины модной одежды, которыми и славился Кузнецкий мост, содержали преимущественно француженки. Мемуарист запечатлел и их имена: Кузнецкий мост «запружен был мадамами Лебур, Юрсюль, Буасель, Софией Бабен, Лакомб, Леклер и их менее знаменитыми конкурентками».
Иностранцы вообще занимали видное место в жизни дворянской России. Они торговали и занимались ремеслами; существовала даже специализация: немцы – булочники и сапожники, англичане – учителя верховой езды, французы – преподаватели и гувернеры и т. д. Иностранцы служили в русской армии и принимали активное участие в государственном управлении (в дипломатическом корпусе немецкие и прибалтийские фамилии встречались едва ли не чаще русских).
Отношение к иноземцам в дворянских домах было двояким. Оно прежде всего определялось чином и капиталом, но в то же время итальянский певец или художник априори считались лучше своих («...с ранних лет привыкли верить мы, / Что нам без немцев нет спасенья!»). Отечественная война 1812 года внесла было коррективы в отношение к иностранцам, особенно к французам. В светских салонах начали демонстративно говорить по-русски, но продолжалось это недолго. Недаром Чацкий так возмущен приемом, который оказывается Гильоме, французу-танцмейстеру, который нашел в московских домах привычки, обычаи и язык своей родины. А незадолго до этого Фамусов пренебрежительно упоминает «побродяг», обучающих, кто как умеет, дворянских детей. И Чацкий воспитывался немцем, и Софья выросла на попечении мадам Розье.
Конечно, со времен Фонвизина обучение и воспитание дворян несколько усовершенствовалось. И тем не менее Пушкин в записке «О народном воспитании» (1826) утверждал: «В России домашнее воспитание есть самое недостаточное, самое безнравственное... Воспитание... ограничивается изучением двух или трех иностранных языков и начальными основаниями всех наук, преподаваемых каким-нибудь нанятым учителем». Так воспитывали мальчиков. Женское же образование и воспитание, по словам Гоголя, и вовсе сводилось к трем главным предметам, которые «составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейной жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов» («Мертвые души»).
Позиции Чацкого и Фамусова, во всем антагонистичные, совпадают в одном пункте. Фамусов не любит всех французов и немцев, потому что они за все берут втридорога. Чацкому же нестерпим «дух пустого, рабского, слепого подражанья». Симптоматично, что обличительный монолог Чацкого о засилье иностранцев в доме Фамусова никто не расположен выслушивать. Авторская ремарка (д. III, явл. 21) гласит: Чацкий «оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. Старички разбрелись к карточным столам».
Эта ремарка дает повод определить отношение Чацкого и его единомышленников к светским развлечениям. «...«Серьезные» молодые люди... (а под влиянием поведения декабристов «серьезность» входит в моду, захватывая более широкий ареал, чем непосредственный круг членов тайных обществ) ездят на балы, чтобы там не танцевать» (Ю. Лотман). Это замечает и княгиня Тугоуховская: «Танцовщики ужасно стали редки».
Таковы быт и нравы богатой и знатной Москвы в первые два десятилетия XIX века.
Дом Фамусова
Этот размеренный и чинный быт Москвы и москвичей был сметен наполеоновским нашествием. В пламени пожара гибли и мещанские лачужки, и древние храмы, и роскошные барские особняки. Однако не было бы счастья, да несчастье помогло («Пожар способствовал ей много к украшенью»).
По свидетельству знатока московской истории С. Бахрушина, «...приведены были в порядок стены Кремля и Китая-города. Красная площадь была очищена от лавок, ров возле Василия Блаженного засыпан, и на месте его появилась «обсадка деревьев», или бульвар; топь, существовавшая на месте Театральной площади, была замощена, и самая площадь расширена... Обстроились и частные дома... А за новыми фасадами потекла старая, беззаботная, привольная дворянская жизнь».
Помимо Москвы в пьесе упомянуто и еще несколько городов, и каждый назван не случайно. Казалось бы, о Твери Фамусов говорит, просто указывая на прежнее местожительство Молчалина («И будь не я, коптел бы ты в Твери»)... Между тем выбор города показателен, поскольку Тверь «по положению своему между двумя столицами обречена была... на служебный застой в мелких чинах» (А. Грибоедов).
Мимоходом затронута Грибоедовым и тема извечного противопоставления Москвы и Петербурга, которая особенно активно будет разрабатываться публицистами и писателями в 1840-х годах. Репетилов пытался сделать карьеру в Северной Пальмире и с этой целью женился на дочери видного чиновника, рассчитывая на его протекцию. Разумеется, не Репетилову с его характером и привычками карабкаться по служебной лестнице – для этого нужны методичность и упорство. Когда же Репетилов понял, что его надеждам не суждено осуществиться, он переезжает в Москву. Этот поступок в известной степени довершает его характеристику: «петербургский житель вечно болен лихорадкою деятельности; часто он в сущности делает ничего, в отличие от москвича, который ничего не делает» (В. Белинский). В Репетилове как бы соединены два типа светского человека – лихорадочно-суетливого и стремящегося жить вольготно, без забот.
Петербург в комедии возникает и еще раз. Тот же Репетилов отмечает, что его тесть жил на Фонтанке. Это, что называется, говорящий адрес: с начала XIX столетия по берегам Фонтанки начала возводить свои особняки петербургская знать.
Вспомним хотя бы дворец графа Шереметева, знаменитый Фонтанный дом, где в пристройке, уже в следующем веке, ютилась А. Ахматова.
Фамусов, взволнованный скандальным происшествием в его доме, грозится отправить дочь в Саратов, олицетворение провинциальной глуши и скуки, в город, которому ко времени действия пьесы не исполнилось еще и полстолетия.
Лиза сообщает, что Чацкий лечился «на кислых водах», «не от болезни, чай, от скуки...». Здесь имеется в виду Кисловодск, только в 1830 году ставший городом и прославившийся к тому времени своими нарзанными источниками. В светском обществе стало модно принимать нарзанные ванны и пить нарзан, хотя большинство посетителей курорта ни в каком лечении не нуждалось.
Действие в «Горе от ума» совершается в ограниченных пределах фамусовского жилища. Вот как оно изображено в краткой авторской ремарке: «У Фамусова в доме парадные сени; большая лестница из второго жилья (этажа. – В. М.), к которой примыкают многие побочные из антресолей (верхний этаж. – В. М.); внизу справа... выход на крыльцо и швейцарская ложа...»
Иными словами, из просторного вестибюля, в котором выгорожено специальное помещение для швейцара, встречающего гостей и помогающего им раздеться, по парадной центральной лестнице (ее обычно застилали ковром и украшали живыми цветами) вошедший попадает в парадные покои.
Сразу же за вестибюлем располагается зал, в котором устраивают балы и приемы. Мебели в нем почти нет, за исключением диванов и кресел вдоль стен. В стены вделаны большие зеркала, которые, помимо своей основной функции, исполняют еще и роль светоотражателей. Непременным условием оформления парадного зала были наборные паркетные полы, украшенные затейливым орнаментом. Их покрывали лаком или натирали воском, так что во время танцев по ним легко было скользить. Потолки и верхняя часть стен украшались изящной лепниной.
На первом же этаже, справа и слева от вестибюля, располагались парадные гостиные, где принимали визитеров. В гостиных расставлены столики, крытые сукном, для игры в карты. На других столах побольше разложены альбомы для стихов и рисунков, кипсеки (богато изданные книги с рисунками и гравюрами); вдоль стен – статуи и вазы, высокие напольные часы с боем.
Дальше идут столовая и буфетная, где в специальных шкафах хранятся серебряные и фарфоровые сервизы; комната для отдыха – диванная и кабинет хозяина. Он мог никогда не брать пера в руки, но положение обязывало иметь отдельную комнату для письменных занятий, равно как и библиотеку, пусть даже на владельца ее книги, как на Фамусова, наводили сон.
Иногда в богатых и знатных домах имелся и зимний сад, где можно было видеть самые экзотические растения.
Расположение всех этих помещений анфиладное, то есть они идут одно за другим (проходные комнаты). Нередко меж ними отсутствуют двери, их заменяют четырехугольные или арочные проемы, завешанные портьерами. Непременный атрибут парадных комнат – картины в тяжелых позолоченных рамах. Диваны, столы и стулья красного дерева, бронзовые часы, украшенные миниатюрными скульптурами, камин – вот основные приметы интерьера богатого барского жилища в его типовом исполнении.
В доме Фамусова есть и еще одна малая гостиная, расположенная на втором этаже. Это явствует из того, что Лиза (д. I, явл. 1) сетует на госпожу и Молчалина: «Ну что бы ставни им отнять?» В дворянских особняках оконные ставни на первом этаже помещались снаружи, а во втором открывались внутрь, так, чтобы можно было закрыть окна, не выходя на улицу.
И еще одна характерная примета времени. В реплике Чацкого (д. I, явл. 6) упоминается дом, который «зеленью раскрашен в виде рощи». Речь идет о модной тогда росписи стен в комнатах цветами и пейзажами. Современному читателю легко представить себе подобную картину, вспомнив распространенные в 1970-х – начале 1980-х годов фотообои. В грибоедовские времена такие комнаты назывались боскетными (франц. bosquet – маленькая рощица).
Все внутреннее убранство дома выдержано в модном в первой трети XIX века стиле ампир. Для него характерен эффект сочетания темного дерева и накладного золоченого металлического декора в древнеримском и египетском духе (мечи и стрелы, сфинксы и пр.). Именно такие кресла, диваны и ширмы видит читатель на иллюстрациях к «Горю от ума», с любовью и тщанием выполненных Д. Кардовским в 1912 году.
Прототипы
А теперь познакомимся с персонажами грибоедовской пьесы. Уже в первых критических откликах на публикацию неполного текста комедии автора ее упрекали в «портретности» ряда действующих лиц. Даже Пушкин, находившийся в южной ссылке, спрашивал одного из своих петербургских корреспондентов: верен ли слух, что в Чацком Грибоедов изобразил Чаадаева?
Между тем сам автор комедии в ответе на письмо П. Катенина, также считавшего, что «Горе от ума» изобилует портретами, энергично отводил от себя подобный упрек. «...Портреты и только портреты входят в состав комедии и трагедии; в них, однако, есть черты, свойственные многим другим лицам, а иные всему роду человеческому настолько, насколько каждый человек похож на всех своих двуногих собратий. Карикатур ненавижу, в моей картине ни одной не найдешь».
Действительно, главные герои комедии порождены авторской фантазией и не могут быть возведены к конкретным персонам. Но Грибоедов окружил этих действующих лиц «толпой персонажей с прозрачными прототипами» (Ю. Лотман), которые выражали «особый отпечаток» московского дворянства. При этом большинство из них не участвует в происходящем, а лишь упоминается в монологах и диалогах других персонажей.
Так, обрадованный первой встречей с Софьей, Чацкий перечисляет московские «достопримечательности». «А этот, как его, он турок или грек?..» Мемуаристы и историки литературы выдвигают здесь не менее трех кандидатур. П. Вяземский: «Был еще оригинал, повсеместный, всюду являющийся, везде встречаемый... Он был вхож в лучшие дома. Дамский угодник, он находился в свите то одной, то другой московской красавицы. Откуда был он? Какое было предыдущее его? Какие родственные связи? Никто не знал, да никто и не любопытствовал знать. Знали только, что он дворянин Сибилев, и довольно».
По другой версии, речь идет о «бессарабско-венецианском греке» Метаксе, который был знаком со всей Москвой, всюду завтракал и обедал, и прошлое которого также было покрыто тайной. В последнее время выдвинута еще одна гипотеза, согласно которой прототипом этого внесценического персонажа мог быть «индийский князь» Александр Порюс-Визапурский, личность оригинальная и незаурядная. Визапур служил «по дипломатической части», время от времени выполняя какие-то таинственные поручения правительства. Он женился на девице из аристократического круга и не без успеха занимался изящной словесностью, напечатав (на французском языке) нечто вроде путеводителя по Москве.
Для нас не столь уж важно, кого именно имел в виду автор «Горя от ума», существенно лишь то, что Грибоедов буквально в двух-трех словах умел очертить силуэт, который современникам казался точным портретом одного из обитателей «допожарной» Москвы.
Так же лаконично, но еще определеннее выписан портрет любителя театра («А наше солнышко? наш клад? / На лбу написано: Театр и Маскерад...»). Комментаторы «Горя от ума» видят в нем некоего Познякова. Последний, по словам П. Вяземского, «...приехал в первопрестольную столицу потешать ее своими рублями и крепостным театром. ... И зажил, что называется, домом и барином: пошли обеды, балы, спектакли, маскарады. Спектакли были очень недурны, потому что в доморощенной труппе находились актеры и певцы не без дарований. <...> Не забыл Грибоедов и бородача, который во время бала, в тени померанцевых деревьев «щелкал соловьем»: певец зимой погоды летней». Прототипом этого завзятого театрала мог быть и некий Раевский, растративший на театральные затеи состояние в четыре тысячи душ.
В Татьяне Юрьевне, которую поминают Фамусов (д. II, явл. 5) и Молчалин (д. III, явл. 3), причем последний расписывает ее достоинства:
Как обходительна! добра! мила! проста!
Балы дает нельзя богаче,
От Рождества и до поста,
И летом праздники на даче, -
тоже видели реальное лицо. Образ старой барыни, известной всей Москве и считающейся чуть ли не оракулом светского общества, по-видимому, был для Грибоедова немаловажен, ибо в ранней редакции пьесы (так называемый «музейный автограф») она охарактеризована еще подробнее.
Татьяна Дмитриевна!!! – Ее известен дом,
Живет по старине, и рождена в боярстве,
Муж занимает пост из первых в государстве,
Любезен, лакомка до вкусных блюд и вин,
Притом отличный семьянин:
С женой в ладу, по службе ею дышит,
Она прикажет, он подпишет...
По свидетельству Д. Завалишина, «...тут автор действительно разумел Прасковью Юрьевну К[ологривову], прославившуюся особенно тем, что муж ее, однажды спрошенный на бале одним высоким лицом, кто он такой, до того растерялся, что сказал, что он муж Прасковьи Юрьевны, полагая, вероятно, что это звание важнее всех его титулов».
Рядом с Татьяной Юрьевной возникает и еще одна московская знаменитость – старуха Хлестова. И это тоже реальная личность, считавшая своей обязанностью держать все общество в страхе и трепете и уверенная в том, что в ней самой сосредоточены все добродетели и мудрость. Ей, то есть старой родовитой барыне Наталье Дмитриевне Офросимовой, ничего не стоило в разгар бала подозвать к себе какого-нибудь молодого щеголя и при всех начать отчитывать его: почему не подошел поклониться. Однажды Офросимова собралась в Петербург и решила путешествовать на недавно пущенном дилижансе. Тут же один из ее знакомых написал своему родственнику, содержателю конторы дилижансов, чтобы тот ей во всем угождал и не смел ни в чем перечить, ибо «она своим языком более может наделать заведению... вреда, нежели все жители двух столиц вместе».
И еще один персонаж, не появляющийся на сцене, но очень колоритно описанный Репетиловым:
Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист;
Да умный человек не может быть не плутом;
Когда ж об честности высокой говорит,
Каким-то демоном внушаем:
Глаза в крови, лицо горит,
Сам плачет, и мы все рыдаем.
В «ночном разбойнике» современники сразу же узнали графа Ф. Толстого, человека во всех отношениях незаурядного. Еще в 1803 году молодой поручик Толстой был прикомандирован к адмиралу И. Крузенштерну, под командой которого совершалось первое русское кругосветное плавание. Безделье и буйный нрав юного офицера сделали его подлинным бичом корабля, так что адмирал был вынужден высадить его на самом краю российских владений. Там Толстой сдружился с местными индейцами, почтившими его татуировкой почти по всему телу, но вскоре первобытное состояние ему надоело, и он пешком отправился в Петербург. В дальнейшем он прославился кутежами и отчаянной храбростью в Отечественной войне, а затем приобрел сомнительную известность отчаянного бретера (говорили, что от его пистолета погибло одиннадцать человек). Знали Толстого и как азартного игрока, обладавшего замечательной «ловкостью рук». И вместе со всем этим был он человеком талантливым и образованным, недаром с ним знались Пушкин, Вяземский и другие литераторы.
Прочитав «Горе от ума» в рукописи, Толстой не обиделся, но сделал поправку к тексту, к нему относящемуся: «В Камчатку черт носил, ибо сослан никогда не был». В стих «и крепко на руку нечист» он тоже внес изменение: «В картишки на руку нечист. Для верности портрета сия поправка необходима, чтобы не подумали, что ворует табакерки со стола; по крайней мере, думал отгадать намерения автора».
Возникают в комедии и другие лица, названные лишь по имени или по роду занятий, однако и в таком виде они усиливают актуальность и достоверность событий, как бы проецируя происходящее за пределы сцены.
Так, княгиня Тугоуховская, кипящая негодованием против «вольнодумцев», причисляет к ним и своего племянника, князя Федора, который заразился духом «расколов и безверья», насаждаемым профессорами Педагогического института. Племянник шокирует тетушку: он «чинов не хочет знать», стал каким-то химиком, ботаником, что совсем не пристало светскому человеку. Современники не сомневались, что под именем князя Федора выведен двоюродный брат А. Герцена – А. Яковлев. Сам Герцен счел нужным отметить это обстоятельство в «Былом и думах».
Не нуждалась для современников в расшифровке и реплика княгини о профессорах. Совсем недавно, в 1821 году, попечитель Петербургского учебного округа Д. Рунич обвинил профессоров столичного университета З. Раупаха, А. Галича, К. Арсеньева и К. Германа в «открытом отвержении истин Св. Писания и христианства» и даже в покушении на ниспровержение основ существующего строя. Аналогичному разгрому подвергся и Казанский университет, а годом позже и Лицей.
Сообщение Скалозуба о проекте ужесточения дисциплины в учебных заведениях гостями Фамусова также встречается с единодушным одобрением. Репетилов даже предлагает усилить басенную цензуру, а Фамусов – вообще сжечь все книги как источник душевной смуты. И этот «тезис» проиллюстрирован на примере. Скалозуб (д. II, явл. 4) упоминает о своем двоюродном брате, который, оставив службу в армии, «крепко набрался каких-то новых правил... В деревне книги стал читать». Здесь, по всей вероятности, содержался намек на сочувствовавшего декабристам П. Черевина. Он и в самом деле бросил военную службу и удалился в родовое поместье с намерением улучшить жизнь своих крепостных и профессионально заняться историческими исследованиями. И подобные «химику», родственнику Скалозуба и вольнодумствующим профессорам фигуры, по Грибоедову, не единичное исключение в обществе, где по-прежнему пока главенствуют Фамусовы и Скалозубы.
Рабы и господа
Новое поколение в «Горе от ума» представлено одним Чацким, который, несмотря на неудачу в любви и слух о его «сумасшествии», все же одерживает нравственную победу над ретроградами, все еще живущими по законам «времен Очаковских и покоренья Крыма».
Их приверженность старым канонам продиктована даже не столько личными качествами, сколько социальным инстинктом. Фамусов, например, пока все в доме идет заведенным порядком, не слишком строг со слугами. Он заигрывает с Лизой, Петрушке мимоходом делает замечание («вечно ты с обновкой, / С разодранным локтем...») и тут же забывает о нем.
Но вот Фамусов застает Софью ночью наедине с мужчиной. Он взбешен, испуган, растерян... И после упреков дочери обрушивается на швейцара и Лизу: почему недосмотрели, недонесли?
Фильке грозит поселение, Лизе, уже отвыкшей от черной работы, предстоит стать птичницей.
Рабы – это необходимая «крещеная собственность», о которой вспоминают только при нужде. Старуха Хлестова хвастается перед Софьей своей «арапкой»: «Сердитая! все кошачьи ухватки! ...черна!.. страшна!», «Представь: их как зверей выводят напоказ...». Официально государство ограничивает возможности произвола душевладельцев, однако на практике для этого ничего не делается. Александру I подается специальная записка о необходимости запретить хотя бы «поштучную» продажу крестьян, дабы не разлучать их с близкими. По этому поводу много дискутируют в Государственном совете, но никаких ограничений так и не вводится вплоть до 1861 года, когда крепостное право было отменено.
Даже запрещение печатать в газетах объявления о такой продаже легко обходилось. Один из декабристов писал в мемуарах: «Прежде печаталось прямо: такой-то крепостной человек или такая-то крепостная девка продаются; теперь стали печатать: такой-то крепостной человек или такая-то крепостная девка отпускаются в услужение, что значило, что тот и другая продавались».
У либерально настроенной дворянской молодежи, побывавшей в заграничных походах и видевшей европейских «вольных поселян», этот бесчеловечный обычай вызывал особое возмущение. Вот почему Чацкий почти треть своего монолога (д. II, явл. 5) уделяет обличению «Нестора негодяев знатных», променявшего преданных слуг на охотничьих собак, и возвышенного ценителя Амуров и Зефиров, распродавшего крепостных актеров поодиночке. Декабрист Д. Беляев вспоминал, что в кругу заговорщиков «Горе от ума» пользовалось огромной популярностью именно в силу его антикрепостнического пафоса, причем «слова Чацкого «все распроданы поодиночке» приводили в ярость; это закрепощение крестьян, 25-летний срок службы (в армии. – В.М.) считались и были в действительности бесчеловечными...». Чацкий характеризует народ как «умный, бодрый», для него такое отношение к крестьянину нестерпимо, и он решительно отвергает мораль «отцов», их «слабодушие, рассудка нищету».
Для Фамусова же, который видит образец поведения в дядюшке Максиме Петровиче, такие речи есть покушение на основу основ его бытия. Чацкий – «опасный человек», «он вольность хочет проповедать!».
Народ в «Горе от ума» остается за пределами сцены, но именно в народной среде обнаруживает Грибоедов те моральные нормы, которыми характеризуется и личность, и общество в целом.
Фамусовское общество так же противопоставлено народу, как Чацкий – гостям Фамусова. Московское дворянство (а Москва воспринималась как исконный русский «народный» город) оказывается абсолютно лишенным корней в родной почве. Европейское для него во всем, начиная с покроя фрака и кончая стилем поведения и языком, ближе, чем свое отечественное. «Бодрый» и «умный» народ оказывается антиподом единомышленников Фамусова, поскольку они поражены недугом ленивой безмятежности или суетливого беспокойства. Фамусову, этому столпу московского дворянства, в книге прошлого дороги именно те страницы, на которых Чацкий находит лишь позорные примеры «пылкого раболепства». Для самого же Грибоедова понятия «народный» и «мудрый» почти идентичны. «Истинно русская, мудрая голова», – аттестовал он А. Ермолова в одном из писем.
В фольклорной традиции народ, его представители, всегда именуются «добрыми» («добрый молодец»). Фамусовское общество и в этом плане проигрывает при сравнении с народом. В заключительном монологе Чацкого оно обрисовано как
...Мучителей толпа,
В любви предателей, в вражде неутомимых,
Рассказчиков неукротимых,
Нескладных умников, лукавых простяков,
Старух зловещих, стариков,
Дряхлеющих над выдумками, вздором...
Таким образом, дворянский «здравый смысл» по всем статьям оказывается ниже народного ума и морали. Безумие мира Фамусовых особенно страшно для «молодых якобинцев», так как они верят, что народ является ведущей силой нации, но пока этот народ унижен, забит и поруган. Вот почему самые острые и горькие слова Чацкий находит для обличения крепостничества.
«Литературность» пьесы
Еще одна сторона грибоедовской комедии, обычно ускользающая от читателя и зрителя нашего времени, – ее «литературность». В первые десятилетия XIX века в русской драматургии в обычае было уснащать так называемые «светские комедии» намеками на реальных лиц и происшествия, а также украшать речи персонажей цитатами из популярных тогда произведений. Дань этой традиции отдал и Грибоедов.
Общеизвестные слова «И дым Отечества нам сладок и приятен» восходят к «Письмам с Понта» Овидия (начало I в. н. э.), затем возникают в стихотворении Г. Державина «Арфа» (1798) и у других поэтов, но в общее употребление эта фраза вошла именно после «Горя от ума». Отметим, что Грибоедов и не скрывает заимствования, так как выделяет данные слова курсивом, заменявшим в начале XIX столетия кавычки.
Выслушав сбивчивый рассказ Софьи о ее вымышленном сне (д. I, явл. 4), Фамусов заключает: «Повыкинь вздор из головы; / Где чудеса, там мало складу». И эта фраза легко узнавалась, ведь перед нами слегка переиначенная строка из прославленной баллады В. Жуковского «Светлана» («Здесь большие чудеса, очень мало складу»).
Помимо этого, в рассказе Софьи отчетливо проступают «откровения», по-видимому, заимствованные из «Нового полного и подробного сонника, выбранного из сочинений многих иностранных и в сногадательной науке искусных мужей» (1818). В этой «гадательной книге» говорится, что «луга, виденные во сне, суть знак хороший...»; «разговоры, во сне слышанные... имеют одинаковое значение со своим знаменованием...»; «темноту внезапно увидеть есть знак какого-нибудь несчастного приключения», а «чудищ видеть во сне... значит тщетную и пустую надежду...».
Греческая мифология – обязательный элемент образования XVIII – начала XIX века. Ее следы заметны в речах и персонажей «Горя от ума». Так, Чацкий обращается к Софье: «Наш ментор, помните...» Ментор – имя мудрого наставника Телемаха, сына Одиссея, ставшее нарицательным благодаря гомеровской «Одиссее». «Нестор негодяев знатных» – тоже из Гомера. В «Илиаде» Нестор – один из предводителей греков, осаждавших Трою. Нестор стар и мудр. В широком смысле это имя означает руководителя, советчика.
Присутствуют в «Горе от ума» и музыкальные «цитаты». Репетилов расхваливает Чацкому Евдокима Воркулова и спрашивает: «Ты не слыхал, как он поет? о! диво!» и тут же приводит начало любимой воркуловской арии «А! нон лашьяр ми, но, но, но» («Ах, не оставь меня, нет, нет, нет»). Это ария из оперы итальянского композитора и дирижера Р. Галуппи «Покинутая Дидона», поставленная в Петербурге три четверти столетия назад. И будучи новинкой, опера Галуппи не вызывала энтузиазма у публики, а потом и вовсе превратилась в музыкальный анахронизм, наглядно свидетельствующий о вкусе Воркулова.
Тот же Репетилов упоминает о «гениальном» Ипполите Маркелыче Удушьеве, чьи «отрывок, взгляд и нечто» Чацкий может найти в журналах. И здесь тоже не карикатура, это реальные, чуть ли не стандартные названия многих сочинений, печатающихся в периодике 1810-1820-х годов. Русские журналы лишь через 10–15 лет станут выразителями общественных мнений, пока же они ограничиваются частными наблюдениями. Пока только писатели, и прежде всего Грибоедов и Пушкин, создают масштабные картины отечественной жизни.
