Историю «клейменого» каторжника, убийцы и «богатыря святорусского» Савелия закономерно продолжает глава «Пир на весь мир» , первоначально названная «Кто всех грешней. - Кто всех святей. - Легенда о крепостном праве». Анализ главы «Пир на весь мир» представляет особую сложность, и связана она с отсутствием канонического текста. Подготовленная для декабрьского номера «Отечественных записок» и запрещенная цензурой, глава была основательно переделана Некрасовым для следующего номера журнала, но при жизни писателя опубликована не была. Стремясь восстановить текст, пострадавший от цензорских ножниц или исправленный самим поэтом, подчинившимся воле цензора, публикаторы поэмы включили в нее строки из разных редакций - черновой рукописи, текста, подготовленного к набору и запрещенного, а также текста, переделанного автором после цензорского запрета. И это соединение строк из разных редакций, безусловно, меняет смысл образов и пафос главы.
Сам автор указал на сюжетную связь «Пира» с «Последышем». Центральное событие главы - «пир на весь мир», устроенный вахлаками после смерти князя Утятина. Не зная, что получили они в награду за свою «камедь» не луга, а тяжбу с наследниками, они радуются новой жизни. «Без барщины... без подати... / Без палки... правда ль, Господи?» - эти мысли Власа передают и общее настроение вахлаков:
У каждого в груди
Играло чувство новое,
Как будто выносила их
Могучая волна
Со дна бездонной пропасти
На свет, где нескончаемый
Им уготован пир!
Слово «пир» в главе имеет несколько значений: это «поминки по крепям», праздник, который устроили мужики-вахлаки, узнав, что умер старый князь. Это и, по определению Н.Н. Скатова, «пир духовный, пробуждение крестьян к новой жизни». «Пир» - это и метафора «вахлацкого» понимания жизни как вечного праздника - одна из крестьянских иллюзий, которую очень скоро разобьет сама жизнь. «Пир», согласно народным представлениям, - символ счастливой жизни: именно «пиром» заканчиваются многие русские сказки. Но, в отличие от сказок, «пир» вахлаков в поэме Некрасова не означает конца испытаний. Не случайно с самого начала главы автор предупреждает, что крестьяне скоро столкнутся с долгой судебной тяжбой из-за лугов.
ЛЕГЕНДЫ О КРЕПОСТНОМ ПРАВЕ И ИХ РОЛЬ В ПОВЕСТВОВАНИИ
Глава составлена из разговоров и споров крестьян, легенд, которые они рассказывают, песен, которые они поют. Вспоминая прошлое, разные «оказии» и легенды о крепостном праве, песни, рожденные самой трагической жизнью, вахлаки за одну ночь как бы заново переживают долгие века рабства. Но авторская задача - не только показать, как остро помнят крестьяне все пережитое, как глубоко в душе сказалось рабство. Слушая истории о прошлом, вахлаки постепенно меняются сами: сочувствие или тягостное молчание после очередного рассказа все чаще переходит в спор. Крестьяне впервые задаются вопросом: на чьей совести великий грех - народное рабство. «Сбирается с силами русский народ / И учится быть гражданином» - эти слова из песни Гриши Добросклонова очень точно передают происходящее на глазах читателя страстное искание вахлаками правды, сложную работу души.
Отметим такую особенность повествования: автор подробно описывает каждого рассказчика, дает отчетливое представление и о его характере, и о его судьбе. Столь же внимателен он и к реакции мужиков на рассказ. Принимая каждый рассказ близко к сердцу, сопереживая героям или осуждая их, мужики высказывают свои сокровенные мысли. Соединение трех точек зрения: авторской, рассказчика и слушателей и позволяет понять задачу Некрасова: он стремится не просто раскрыть читателю народное мнение о самых главных вопросах жизни: что есть грех и что есть святость, но и показать, что это мнение способно меняться, усложняться, приближаться к истинной сути явлений.
Движение слушателей к правде отчетливо видно из их отношения к истории «Про Якова верного - холопа примерного». Известно, что Некрасов не согласился с требованием цензора исключить ее из главы, даже под угрозой ареста книги журнала, куда была помещена глава «Пир на весь мир». «<...>Выкинуть историю о Якове <...> не могу - поэма лишится смысла», - утверждал он в одном из писем. Историю Якова - «оказию», которой «нет чудней», рассказывает бывший дворовый барона Синегузина (так именуют вахлаки Тизенгаузена). Сам немало пострадавший от чудачеств барыни, дворовый, «прыгнувший в хлебопашество с запяток», «подбегало-мученик», т.е. человек пришлый в Вахлачине и немало настрадавшийся в своей жизни, он и рассказывает историю лакея Якова. Рассказчик характеризует барина Якова как «человека невысокого рода», купившего имение за взятки. Он скуп и жесток - не только по отношению к крепостным, но и к близким. Больше всего доставалось от него Якову, но
Люди холопского звания -
Сущие псы иногда:
Чем тяжелей наказания,
Тем им милей господа.
Предел терпению Якова наступил только тогда, когда барин отправил в солдаты его любимого племянника. Слуга отомстил барину: завез его в Чортов овраг и на его глазах повесился. Смерть верного слуги, ночь, проведенная беспомощным барином в овраге, заставили его впервые осознать греховность своей жизни:
Барин вернулся домой, причитая:
«Грешен я, грешен! Казните меня!»
Последние слова «оказии», несомненно, и выражают мнение бывшего дворового: «Будешь ты, барин, холопа примерного, / Якова верного / Помнить до судного дня!»Но для автора суть этой истории не заключается только в том, чтобы показать неблагодарность господ, доводящих верных слуг до самоубийства, т.е. напомнить о «великом господском грехе». Есть и другой смысл в этой истории: Некрасов вновь пишет о безграничном терпении «холопов», привязанность которых невозможно оправдать нравственными качествами их хозяина. Интересно, что, выслушав эту историю, одни мужики жалеют и Якова, и барина («Какую принял казнь!»), другие - только Якова. «Велик дворянский грех!» - скажет степенный Влас, соглашаясь с рассказчиком. Но одновременно эта история изменила ход мыслей мужиков: новая тема вошла в их разговор, новый вопрос теперь их занимает: кто всех грешней. Спор заставит по-новому осмыслить и историю про Якова: возвращаясь потом к этой истории, слушатели будут не только жалеть Якова, но и осуждать его, скажут не только о «великом дворянском грехе», но и о грехе «Якова несчастного». А затем, не без помощи Гриши Добросклонова, укажут и истинного виновника: «всему виною «крепь»:
Змея родит змеенышей,
А крепь - грехи помещика,
Грех Якова несчастного <...>
Нет крепи - нет помещика,
До петли доводящего
Усердного раба,
Нет крепи - нет дворового,
Самоубийством мстящего
Злодею своему!
Но, чтобы прийти к этой мысли, принять ее, вахлаки должны были выслушать и другие, не менее печальные истории о крепостном праве, понять их, осознать глубокий смысл легенд. Характерно, что за историей верного холопа и неблагодарного барина следует история о двух великих грешниках - разбойнике Кудеяре и пане Глуховском. У нее - два рассказчика. Странник-богомолец Ионушка Ляпушкин услышал ее от соловецкого инока отца Питирима. Благодаря таким рассказчикам легенда воспринимается как притча - так называл ее и сам Некрасов. Это не просто «оказия», которой «нет чудней», а исполненный глубокой мудрости рассказ, имеющий общечеловеческий смысл.
Две судьбы противопоставлены и сопоставлены в этой легенде-притче: судьба разбойника Кудеяра и пана Глуховского. Оба они - великие грешники, оба - убийцы. Кудеяр - «злодей», «зверь-человек», убивший много невинных людей - «целую рать - не сочтешь». «Много жестокого, страшного» известно и о пане Глуховском: он убивает своих холопов, не считая это грехом. Исследователи справедливо указывают на то, что фамилия пана - символична: он «глух к страданиям народа». Беззаконный разбойник и законный владелец крепостных душ уравнены в своих злодеяниях. Но с Кудеяром происходит чудо: «вдруг у разбойника лютого / Совесть Господь пробудил». Долго боролся с муками совести Кудеяр, и все же «совесть злодея осилила». Однако как ни старался, не мог он искупить свою вину. И тогда было ему видение: срезать тем ножом, «что разбойничал», дуб вековой: «Только что рухнется дерево, / Цепи греха упадут». Долгие годы проходят в тяжкой работе: но дуб рухнул только тогда, когда инок убивает пана Глуховского, похваляющегося, что «не чает давно» спасения, не чувствует мук совести.
Как понять смысл этой легенды? Исследователи видят здесь призыв к крестьянской революции, «к расправе с угнетателями»: цепи греха с мужиков падут тогда, когда они покончат со своими мучителями. Но Глуховский - не просто «угнетатель», и убивает его не крепостной, не крестьянин (Некрасов, кстати, убрал из текста все упоминания о крестьянском прошлом Кудеяра), а инок. Глуховский - великий грешник не только потому, что «холопов губит, мучает, пытает и вешает», но и потому, что не признает издевательство над крепостными и даже убийство крестьян грехом, он лишен мук совести, «не чает давно» спасения, т.е. не верит в Бога и Божий суд - а это поистине смертный, великий грех. Инок, замоливший грехи убийством нераскаявшегося грешника, предстает в притче как орудие Божьего гнева. Точно подмечено одним из исследователей, что инок в момент убийства - «фигура пассивная, им управляют иные силы, что подчеркнуто «пассивными» глаголами: «сталося», «ощутил». Но главное, - его стремление поднять нож на Глуховского названо «чудом», что прямо указывает на божественное вмешательство.
Мысль о неизбежности высшего, Божьего суда над нераскаявшимися преступниками, с которыми уравниваются не признавшие своего греха помещики, убивавшие или мучившие законно принадлежащих им крепостных, утверждали и финальные слова притчи: «Слава творцу вездесущему / Днесь и во веки веков!» Эти финальные слова Некрасов вынужден был изменить после запрещения главы цензором. Новое окончание: «Господу Богу помолимся: / Милуй нас, темных рабов!» - звучит менее сильно, - это призыв к милосердию Божьему, ожидание милости, а не неуклонная вера в скорый суд, хотя мысль о Боге как высшем судье остается. Поэт «идет на сознательное нарушение церковной нормы ради, как ему кажется, восстановления «христианской» нормы и христианской правды, не разнящейся от правды человеческой. Так оправдано в легенде убийство, которому придано значение христианского подвига».
История о двух великих грешниках включена в раздел «Странники и богомольцы». Как отметили исследователи, Некрасов придавал особое значение этому разделу: существует пять его вариантов. Сам раздел открывает еще одну сторону создаваемой Некрасовым грандиозной картины народной жизни. Поистине многолик и противоречив русский народ, сложна, темна, часто непонятна душа русского народа: его легко обмануть, легко разжалобить. Целые селения отправлялись «на попрошайничество осенью». Но нищий народ подавал лжестрадальцам: «В народной совести / Уставилось решение, / Что больше здесь злосчастия, чем лжи <...>». Рассказывая о странниках и богомольцах, бредущих дорогами России, автор открывает и «лицевую сторону» этого явления: среди странников и можно встретить тех, кто «всех святей», - подвижников и помощников народу. Они и напоминают о подлинном назначении человека - «жить по-божески». Что же такое «святость» в понимании народа? Это - жизнь Фомушки:
Доска да камень в головы,
А пища - хлеб один.
«По-божески» живет и «старообряд Кропильников», «строптивый пророк», старик, «вся жизнь которого / То воля, то острог». Живя по законам Божьим, он и «мирян корит безбожием», «зовет в леса дремучие спасаться» и не отступает перед властями, проповедуя Божью правду. Истинно святой предстает и посадская вдова Ефросиньюшка:
Как Божия посланница,
Старушка появляется
В холерные года;
Хоронит, лечит, возится
С больными. Чуть не молятся
Крестьянки на нее...
Отношение крестьян к странникам, к их рассказам обнаруживает не только жалостливость русского человека, его понимание святости как жизни «по-божески», но и отзывчивость русской души на героическое, святое, возвышенное, потребность русского человека в рассказах о великих подвигах. Автор описывает только восприятие крестьянами одной истории: героической гибели афонских монахов, принявших участие в восстании греков против турок. Рассказывая, как потрясены все члены большой крестьянской семьи - от мала до велика - этой героической трагедией, автор и произносит слова о душе народа - доброй почве, ждущей только сеятеля, о «широком пути» русского народа:
Кто видывал, как слушает
Своих захожих странников
Крестьянская семья,
Поймет, что ни работою,
Ни вечною заботою,
Ни игом рабства долгого,
Ни кабаком самим
Еще народу русскому
Пределы не поставлены:
Пред ним широкий путь.
На эту «добрую почву» упала и рассказанная Игнатием Прохоровым история о крестьянском грехе. Игнатий Прохоров был уже знаком читателям: он впервые упоминается в главе «Последыш». Бывший вахлак, ставший «богатым питерцем», он не принял участия в «дурацкой камеди». Крестьянин по происхождению, он знает обо всех тяготах доли крестьянина не понаслышке и в то же время смотрит на крестьянскую жизнь и со стороны: многое, после жизни в Питере, ему виднее и понятнее. Не случайно этому бывшему крестьянину и доверена история о крестьянском грехе - право суда над самим крестьянином. История старосты Глеба, сжегшего завещание, согласно которому восемь тысяч душ получали волю, сравнивается рассказчиком с предательством Иуды: он предал самое дорогое, самое святое - свободу.
Эта история венчает рассказы о прошлом. Автор особое внимание уделяет восприятию этого рассказа: несколько раз Игнатий пытался начать эту историю, но сама мысль о том, что мужик может быть самым большим грешником, вызывала протест вахлаков, особенно Клима Лавина. Игнатию не давали рассказывать его историю. Но споры о том, «кто всех грешней», услышанные легенды о крепостном праве подготовили души вахлаков к истории о крестьянском грехе. Выслушав Игнатия, толпа мужиков отвечает не молчанием, как на историю о двух великих грешниках, не сочувствием, как на историю о Якове. Когда Игнатий Прохоров завершает рассказ словами:
Все прощает Бог, а Иудин грех
Не прощается.
Ой, мужик! мужик! ты грешнее всех,
И за то тебе вечно маяться! -
толпа мужиков «вскочила на ноги, / Пронесся вздох, послышалось: / «Так вот он, грех крестьянина! И впрямь страшенный грех!» / И впрямь: нам вечно маяться <...>». Тяжкое впечатление произвели на вахлаков и рассказ, и эти слова Игнатия Прохорова, потому что каждый из слушателей начинает думать о своей вине, к себе, к своему участию в «дурацкой камеди», применяет эти слова. Как по волшебству, меняются выражения лиц крестьян, их поведение:
Опять упали бедные
На дно бездонной пропасти,
Притихли, приубожились <...>
Безусловно, важно ответить на вопрос: согласен ли автор с мнением своего героя? Интересно, что противником Игнатия выступает не только хитрый и жадный Клим Лавин, но и Гриша Добросклонов. Главное, что он внушает вахлакам, - «что не они ответчики / За Глеба окаянного, / Всему виною крепь!» Эта мысль, несомненно, близка и Некрасову, показавшему, как «сильна привычка» к рабству над крестьянином, как ломает рабство человеческую душу. Но автор не случайно эту историю делает финальной среди легенд о крепостном праве: признание себя не только жертвой, но и ответственным за «халуйство», если воспользоваться некрасовским словом, ведет к очищению, к пробуждению, к новой жизни. Мотив чистой совести - признанной ответственности за прошлое и настоящее, покаяния - один из важнейших в поэме. В итоговой для главы песне «Русь» именно «совесть спокойная» наряду с «правдой живучей» осознаются как источник «силы народной», «силы могучей». Важно отметить, что и в творениях русских праведников, которые должен был знать семинарист Гриша Добросклонов, условием «возвращения блаженства» в жизнь человечества считалось «сокрушение в сердцах человеческих жизни, противной Богу, и насаждение жизни новой, святой и Богоугодной». Чистая совесть народа, его золотое сердце, «правда живучая», вызывающая готовность к жертве, - утверждаются как источник силы народа, а значит, его счастливого будущего.
В конце села под ивою,
Свидетельницей скромною
Всей жизни вахлаков,
Где праздники справляются,
Где сходки собираются,
Где днем секут, а вечером
Цалуются, милуются, -
Всю ночь огни и шум.
На бревна, тут лежавшие,
На сруб избы застроенной
Уселись мужики;
Тут тоже наши странники
Сидели рядом с Власушкой;
Влас водку наливал.
«Пей, вахлачки, погуливай!» -
Клим весело кричал.
Как только пить надумали,
Влас сыну-малолеточку
Вскричал: «Беги за Трифоном!»
С дьячком приходским Трифоном,
Гулякой, кумом старосты,
Пришли его сыны,
Семинаристы: Саввушка
И Гриша, парни добрые,
Крестьянам письма к сродникам
Писали; «Положение»,
Как вышло, толковали им,
Косили, жали, сеяли
И пили водку в праздники
С крестьянством наравне.
Теперь же Савва дьяконом
Смотрел, а у Григория
Лицо худое, бледное
И волос тонкий, вьющийся,
С оттенком красноты.
Тотчас же за селением
Шла Волга, а за Волгою
Был город небольшой
(Сказать точнее, города
В ту пору тени не было,
А были головни:
Пожар все снес третьеводни).
Так люди мимоезжие,
Знакомцы вахлаков,
Тут тоже становилися,
Парома поджидаючи,
Кормили лошадей.
Сюда брели и нищие,
И тараторка-странница,
И тихий богомол.
В день смерти князя старого
Крестьяне не предвидели,
Что не луга поемные,
А тяжбу наживут.
И, выпив по стаканчику,
Первей всего заспорили:
Как им с лугами быть?
Не вся ты, Русь, обмеряна
Землицей; попадаются
Углы благословенные,
Где ладно обошлось.
Какой-нибудь случайностью -
Неведеньем помещика,
Живущего вдали,
Ошибкою посредника,
А чаще изворотами
Крестьян-руководителей -
В надел крестьянам изредка
Попало и леску.
Там горд мужик, попробуй-ка
В окошко стукнуть староста
За податью - осердится!
Один ответ до времени:
«А ты леску продай!»
И вахлаки надумали
Свои луга поемные
Сдать старосте - на подати.
Все взвешено, рассчитано,
Как раз - оброк и подати,
С залишком. «Так ли, Влас?
А коли подать справлена,
Я никому не здравствую!
Охота есть - работаю,
Не то - валяюсь с бабою,
Не то - иду в кабак!»
Так! - вся орда вахлацкая
На слово Клима Лавина
Откликнулась. - На подати!
Согласен, дядя Влас?
У Клима речь короткая
И ясная, как вывеска,
Зовущая в кабак, -
Сказал шутливо староста. -
Начнет Климаха бабою,
А кончит - кабаком!
«А чем же? не острогом же
Кончать тут? Дело верное,
Не каркай, пореши!»
Но Власу не до карканья,
Влас был душа добрейшая,
Болел за всю вахлачину -
Не за одну семью.
Служа при строгом барине,
Нес тяготу на совести
Невольного участника
Жестокостей его.
Как молод был, ждал лучшего,
Да вечно так случалося,
Что лучшее кончалося
Ничем или бедой.
И стал бояться нового,
Богатого посулами,
Неверующий Влас.
Не столько в Белокаменной
По мостовой проехано,
Как по душе крестьянина
Прошло обид... до смеху ли?..
Влас вечно был угрюм.
А тут - сплошал старинушка!
Дурачество вахлацкое
Коснулось и его!
Ему невольно думалось:
«Без барщины... без подати...
Без палки... Правда ль, Господи?»
И улыбнулся Влас.
Так солнце с неба знойного
В лесную глушь дремучую
Забросит луч - и чудо там:
Роса горит алмазами,
Позолотилcя мох.
«Пей, вахлачки, погуливай!»
Не в меру было весело:
У каждого в груди
Играло чувство новое,
Как будто выносила их
Могучая волна
Со дна бездонной пропасти
На свет, где нескончаемый
Им уготован пир!
Еще ведро поставили,
Галденье непрерывное
И песни начались.
Так, схоронив покойника,
Родные и знакомые
О нем лишь говорят,
Покамест не управятся
С хозяйским угощением
И не начнут зевать, -
Так и галденье долгое
За чарочкой, под ивою,
Все, почитай, сложилося
В поминки по подрезанным
Помещичьим «крепям».
К дьячку с семинаристами
Пристали: «Пой „Веселую“!»
Запели молодцы.
(Ту песню - не народную -
Впервые спел сын Трифона,
Григорий, вахлакам,
И с «Положенья» царского,
С народа крепи снявшего,
Она по пьяным праздникам
Как плясовая пелася
Попами и дворовыми, -
Вахлак ее не пел,
А, слушая, притопывал,
Присвистывал; «Веселою»
Не в шутку называл.)
Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр-атаман,
Много разбойники пролили
Крови честных христиан,
Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу,
Вождь Кудеяр из-под Киева
Вывез девицу-красу.
Днем с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил,
Вдруг у разбойника лютого
Совесть Господь пробудил.
Сон отлетел; опротивели
Пьянство, убийство, грабеж,
Тени убитых являются,
Целая рать - не сочтешь!
Долго боролся, противился
Господу зверь-человек,
Голову снес полюбовнице
И есаула засек.
Совесть злодея осилила,
Шайку свою распустил,
Роздал на церкви имущество,
Нож под ракитой зарыл.
И прегрешенья отмаливать
К Гробу Господню идет,
Странствует, молится, кается,
Легче ему не стает.
Старцем, в одежде монашеской,
Грешник вернулся домой,
Жил под навесом старейшего
Дуба, в трущобе лесной.
Денно и нощно Всевышнего
Молит: грехи отпусти!
Тело предай истязанию,
Дай только душу спасти!
Сжалился Бог и к спасению
Схимнику путь указал:
Старцу в молитвенном бдении
Некий угодник предстал,
Рек: «Не без Божьего промысла
Выбрал ты дуб вековой,
Тем же ножом, что разбойничал,
Срежь его, той же рукой!
Будет работа великая,
Будет награда за труд,
Только что рухнется дерево -
Цепи греха упадут».
Смерил отшельник страшилище:
Дуб - три обхвата кругом!
Стал на работу с молитвою,
Режет булатным ножом,
Режет упругое дерево,
Господу славу поет,
Годы идут - подвигается
Медленно дело вперед.
Что с великаном поделает
Хилый, больной человек?
Нужны тут силы железные,
Нужен не старческий век!
В сердце сомнение крадется,
Режет и слышит слова:
«Эй, старина, что ты делаешь?»
Перекрестился сперва,
Глянул - и пана Глуховского
Видит на борзом коне,
Пана богатого, знатного,
Первого в той стороне.
Много жестокого, страшного
Старец о пане слыхал
И в поучение грешнику
Тайну свою рассказал.
Пан усмехнулся: «Спасения
Я уж не чаю давно,
В мире я чту только женщину,
Золото, честь и вино.
Жить надо, старче, по-моему:
Сколько холопов гублю,
Мучу, пытаю и вешаю,
А поглядел бы, как сплю!»
Чудо с отшельником сталося:
Бешеный гнев ощутил,
Бросился к пану Глуховскому,
Нож ему в сердце вонзил!
Только что пан окровавленный
Пал головой на седло,
Рухнуло древо громадное,
Эхо весь лес потрясло.
Рухнуло древо, скатилося
С инока бремя грехов!..
Слава Творцу вездесущему
Днесь и во веки веков!
Иона кончил; крестится;
Народ молчит. Вдруг прасола
Сердитым криком прорвало:
- Эй вы, тетери сонные!
Па-ром, живей, па-ром!
Аммирал-вдовец по морям ходил,
По морям ходил, корабли водил,
Под Ачаковым бился с туркою,
Наносил ему поражение,
И дала ему государыня
Восемь тысяч душ в награждение.
В той ли вотчине припеваючи
Доживает век аммирал-вдовец,
И вручает он, умираючи,
Глебу-старосте золотой ларец.
«Гой ты, староста! береги ларец!
Воля в нем моя сохраняется:
Из цепей-крепей на свободушку
Восемь тысяч душ отпускается!»
Аммирал-вдовец на столе лежит,
Дальний родственник хоронить катит.
Схоронил, забыл! Кличет старосту
И заводит с ним речь окольную;
Все повыведал, насулил ему
Горы золота, выдал вольную...
Глеб - он жаден был - соблазняется:
Завещание сожигается!
На десятки лет, до недавних дней
Восемь тысяч душ закрепил злодей,
С роду, с племенем; что народу-то!
Что народу-то! с камнем в воду-то!
Все прощает Бог, а Иудин грех
Не прощается.
Ой мужик! мужик! ты грешнее всех,
И за то тебе вечно маяться!
Суровый и рассерженный,
Громовым, грозным голосом
Игнатий кончил речь.
Толпа вскочила на ноги,
Пронесся вздох, послышалось:
«Так вот он, грех крестьянина!
И впрямь страшенный грех».
- И впрямь: нам вечно маяться,
Ох-ох!.. - сказал сам староста,
Опять убитый, в лучшее
Не верующий Влас.
И скоро поддававшийся,
Как горю, так и радости,
«Великий грех! великий грех!» -
Тоскливо вторил Клим.
Площадка перед Волгою,
Луною освещенная,
Переменилась вдруг.
Пропали люди гордые,
С уверенной походкою,
Остались вахлаки,
Досыта не едавшие,
Несолоно хлебавшие,
Которых вместо барина
Драть будет волостной,
К которым голод стукнуться
Грозит: засуха долгая,
А тут еще - жучок!
Которым прасол-выжига
Урезать цену хвалится
На их добычу трудную,
Смолу, слезу вахлацкую, -
Урежет, попрекнет:
«За что платить вам много-то?
У вас товар некупленный,
Из вас на солнце топится
Смола, как из сосны!»
Опять упали бедные
На дно бездонной пропасти,
Притихли, приубожились,
Легли на животы;
Лежали, думу думали
И вдруг запели. Медленно,
Как туча надвигается,
Текли слова тягучие.
Так песню отчеканили,
Что сразу наши странники
Упомнили ее:
Ему бы в Питер надобно
До Комитета раненых.
Пеш до Москвы дотянется,
А дальше как? Чугунка-то
Кусаться начала!
Важная барыня! гордая барыня!
Ходит, змеею шипит;
«Пусто вам! пусто вам! пусто вам!» -
Русской деревне кричит;
В рожу крестьянину фыркает,
Давит, увечит, кувыркает,
Скоро весь русский народ
Чище метлы подметет!
Солдат слегка притопывал
И слышалось, как стукалась
Сухая кость о кость,
А Клим молчал: уж двинулся
К служивому народ.
Все дали: по копеечке,
По грошу, на тарелочках
Рублишко набрался...
Пир кончился, расходится
Народ. Уснув, осталися
Под ивой наши странники,
И тут же спал Ионушка
Да несколько упившихся
Не в меру мужиков.
Качаясь, Савва с Гришею
Вели домой родителя
И пели; в чистом воздухе
Над Волгой, как набатные,
Согласные и сильные
Гремели голоса:
Доля народа,
Счастье его,
Свет и свобода
Прежде всего!
Мы же немного
Просим у Бога:
Честное дело
Делать умело
Силы нам дай!
Жизнь трудовая -
Другу прямая
К сердцу дорога,
Прочь от порога,
Трус и лентяй!
То ли не рай?
Доля народа,
Счастье его,
Свет и свобода
Прежде всего!..
И ангел милосердия
Недаром песнь призывную
Поет - ей внемлют чистые, -
Немало Русь уж выслала
Своих сынов, отмеченных
Печатью дара Божьего,
На честные пути,
Немало их оплакала
(Увы! звездой падучею
Проносятся они!).
Как ни темна вахлачина,
Как ни забита барщиной
И рабством - и она,
Благословясь, поставила
В Григорье Добросклонове
Такого посланца...
Григорий шел задумчиво
Сперва большой дорогою
(Старинная: с высокими
Курчавыми березами,
Прямая, как стрела).
Ему то было весело,
То грустно. Возбужденная
Вахлацкою пирушкою,
В нем сильно мысль работала
И в песне излилась:
В минуты унынья, о Родина-мать!
Я мыслью вперед улетаю,
Еще суждено тебе много страдать,
Но ты не погибнешь, я знаю.
Был гуще невежества мрак над тобой,
Удушливей сон непробудной,
Была ты глубоко несчастной страной,
Подавленной, рабски бессудной.
Давно ли народ твой игрушкой служил
Позорным страстям господина?
Потомок татар, как коня, выводил
На рынок раба-славянина,
И русскую деву влекли на позор,
Свирепствовал бич без боязни,
И ужас народа при слове «набор»
Подобен был ужасу казни?
Довольно! Окончен с прошедшим расчет,
Окончен расчет с господином!
Сбирается с силами русский народ
И учится быть гражданином,
И ношу твою облегчила судьба,
Сопутница дней славянина!
Еще ты в семействе раба,
Но мать уже вольного сына!..
Сманила Гришу узкая,
Извилистая тропочка,
Через хлеба бегущая,
В широкий луг подкошенный
Спустился он по ней.
В лугу траву сушившие
Крестьянки Гришу встретили
Его любимой песнею.
Взгрустнулось крепко юноше
По матери-страдалице,
А пуще злость брала.
Он в лес ушел. Аукаясь,
В лесу, как перепелочки
Во ржи, бродили малые
Ребята (а постарше-то
Ворочали сенцо).
Он с ними кузов рыжиков
Набрал. Уж жжется солнышко;
Ушел к реке. Купается, -
Обугленного города
Картина перед ним:
Ни дома уцелевшего,
Одна тюрьма спасенная,
Недавно побеленная,
Как белая коровушка
На выгоне, стоит.
Начальство там попряталось,
А жители под берегом,
Как войско, стали лагерем.
Все спит еще, не многие
Проснулись: два подьячие,
Придерживая полочки
Халатов, пробираются
Между шкафами, стульями,
Узлами, экипажами
К палатке-кабаку.
Туда ж портняга скорченный
Аршин, утюг и ножницы
Несет - как лист дрожит.
Восстав от сна с молитвою,
Причесывает голову
И держит наотлет,
Как девка, косу длинную
Высокий и осанистый
Протоерей Стефан.
По сонной Волге медленно
Плоты с дровами тянутся,
Стоят под правым берегом
Три барки нагруженные, -
Вчера бурлаки с песнями
Сюда их привели.
А вот и он - измученный
Бурлак! походкой праздничной
Идет, рубаха чистая,
В кармане медь звенит.
Григорий шел, поглядывал
На бурлака довольного,
А с губ слова срывалися
То шепотом, то громкие.
Григорий думал вслух:
Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и могучая,
Ты и бессильная,
Матушка-Русь!
В рабстве спасенное
Сердце свободное -
Золото, золото
Сердце народное!
Сила народная,
Сила могучая -
Совесть спокойная,
Правда живучая!
Сила с неправдою
Не уживается,
Жертва неправдою
Не вызывается, -
Русь не шелохнется,
Русь - как убитая!
А загорелась в ней
Искра сокрытая, -
Встали - небужены,
Вышли - непрошены,
Жита по зернышку
Горы наношены!
Рать подымается -
Неисчислимая,
Сила в ней скажется
Несокрушимая!
Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и забитая,
Ты и всесильная,
Матушка-Русь!..
«Удалась мне песенка! - молвил Гриша, прыгая. -
Горячо сказалася правда в ней великая!
Вахлачков я выучу петь ее - не все же им
Петь свою „Голодную”... Помогай, о Боже, им!
Как с игры да с беганья щеки разгораются,
Так с хорошей песенки духом поднимаются
Бедные, забитые...» Прочитав торжественно
Брату песню новую (брат сказал: «Божественно!»),
Гриша спать попробовал. Спалося, не спалося,
Краше прежней песенка в полусне слагалася;
Быть бы нашим странникам под родною крышею,
Если б знать могли они, что творилось с Гришею.
Слышал он в груди своей силы необъятные,
Услаждали слух его звуки благодатные,
Звуки лучезарные гимна благородного -
Пел он воплощение счастия народного!..
Поэма Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» показывает дореформенную и пореформенную Русь. Основная идея поэмы - неизбежность крестьянской революции, которая станет возможна на основе роста революционного сознания народа, руководимого демократической интеллигенцией. Композиционная структура призвана подчеркнуть основную идею произведения.
Именно последняя глава «Пир на весь мир» имеет большое значение в деле раскрытия идейного содержания поэмы. В ней автор дает решение вопросов, поставленных ранее. Некрасов превратил «Пир на весь мир» в своеобразную революционную прокламацию.
«Пир на весь мир» - традиционное для сказки выражение, означающее широкое и раздольное веселье. Пир налицо в этой части поэмы, но чем он вызван? Он вызван обретением свободы по случаю освобождения от князя Утятина, что существенно меняло жизнь тружеников. Именно эта глава объясняет, что, вспоминая свое прошлое, вахлаки поняли, что главное в жизни народа - обрести свободу, избавиться от «крепи».
Характеризуя вахлацкую массу, поэт в первую очередь говорит не о ее прошлом, не о взаимоотношениях с духовенством, он вновь возвращается к спору о наемных лугах, в котором как раз и проявляется стремление тружеников занять свою жизненную позицию.
Решили мужики продать наемные луга, чтобы расплатиться с податью. Вновь встречается Влас (в прошлом бурмистр). Этот образ важен как носитель еще одного типа крестьянского сознания, связанного с общинными идеалами.
Влас вместе с тем боится верить, что крестьянину можно быть свободным, распоряжаться своей судьбой. Ho Власа преобразила мечта о возможной свободе и независимости.
Некрасов подчеркивает важность изменения содержания песен - отказ от старых и освоение новых. Автор построил сравнение, дающее представление о душевном подъеме крестьян, почувствовавших свободу. Например:
У каждого в груди
Играло чувство новое,
Как будто выносила их
Могучая волна
Co дна бездонной пропасти
На свет, где нескончаемый
Им уготован пир.
Таких крестьян не назовешь рабами. «Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть революционер», - писал В.И. Ленин.
Автор заставит своего многоликого героя пережить своеобразное прощание с недавним прошлым. Этот герой многого еще не понимает, но одно он понял: себя он считает ответственным за свою жизнь, начавшуюся после «расчета с господином ». Таков был Влас - типичный представитель этого народа. Он «... учится быть гражданином».
Изменился и сам автор. Голос его звучит более четко, он прямо, сильно и отчетливо вводит прямые авторские высказывания. Работая над главой «Пир на весь мир», Некрасов воспользовался народной поэзией, чтобы сделать поэму доступной народу и при ее помощи воздействовать на народ в революционно-демократическом духе. В главу введено много песен, легенд и притч.
He случайно то, что прежде, чем зазвучит «Веселая», автор рассказывает о ее популярности. Это мобилизует внимание читателя.
Медленно, как туча надвигается,
Текли слова тягучие.
В последней главе Некрасов подчеркивает пробуждение сознания крестьянства. В этой главе мы ясно видим, как углубляет автор тему о народе. Ведь мужики-правдоискатели шли искать счастливого, а попутно сколько вопросов возникло (что такое счастье, богатырство, как пробуждается сознание крестьян, что такое грех...).
Вот перед нами холоп примерный, Яков верный. Обиженный жестоким помещиком Поливановым, он мстит ему тем, что на его глазах кончает жизнь самоубийством. Рабья смерть! Вместо того, чтобы убить жестокого помещика, отомстить ему, он умирает сам.
Как бы подчеркивая всю нелепость такой бессмысленной мести, Некрасов вслед за рассказом «Про холопа примерного - Якова верного» дает притчу «О двух великих грешниках». Эта притча - одна из самых острых в политическом отношении. Герой некрасовской легенды - разбойник Кудеяр - кающийся грешник. Он получил прощение, лишь убив угнетателя. Дело здесь не во внешней форме. Художник поэтизирует новую «святость». Повесть о Кудеяре возводит убийство дворянина (пана Глуховского) в религиозный подвиг, за который сам Бог отпускает даже разбойнику все его грехи.
Вставленные новеллы-легенды «О двух великих грешниках» и «Про холопа примерного - Якова верного», данные в порядке противопоставления, приводят к определенному выводу: пути к счастливой жизни крестьянства лежат через революцию, через свержение власти помещиков и царя.
Гриша Добросклонов - революционер-пропагандист - является своего рода связующим звеном между настоящим и будущим. Этому посвящены такие его песни, как: «В минуту уныния, о родина-мать...» и «Русь». В этих песнях ведущей является мысль о росте крестьянского самосознания. Искренность, горячая ненависть к угнетателям народа, призывы к борьбе звучат в каждой песне Григория.
Довольно! Окончен с прошедшим расчет,
Окончен расчет с господином!
Сбирается с силами русский народ
И учится быть гражданином.
Григорий Добросклонов - революционер, который сознательно вышел на открытую борьбу. Он любит свой народ. Он во имя его стал на путь революционной борьбы.
... Ему судьба готовила
Путь главный, имя громкое
Народного заступника,
Чахотку и Сибирь!
Новый человек, он отказывается от счастья для себя. Понятия «свобода», «родина», «счастье» слиты воедино с выступлениями Григория. Он чувствует себя счастливым от сознания правильности выбранного пути. Счастье Гриши в том, чтобы служить народу, и его счастье неотделимо от народного. Он говорит:
He надо мне ни серебра,
Ни золота, а дай господь,
Чтоб землякам моим
И каждому крестьянину
Жилось вольготно-весело
Нa всей святой Руси!
Вот и разрешена проблема счастья. Некрасов показывает, что не только в сознании, но и в чувствах его героя неразрывно связаны любовь к родной матери, родной вахлачине, родному народу.
В поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» открывается перспектива победы светлых начал добра и справедливости над темными силами зла и угнетения, звучит вера в торжество народного счастья. Последняя глава поэмы «Пир па весь мир» раскрывает эти перспективы. Это и определило ее ведущее значение в поэме.
Важную роль в понимании нравственных исканий героев поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» , в осмыслении ими прошлого и поиске правды играют песни: «Барщинная», «Голодная», «Соленая», «Солдатская» . Они не только рассказывают о трагических страницах народной жизни при крепостном праве. Можно сказать, что у поэта есть своего рода концепция народных песен: это и зеркала народной души и источник формирования народной души. Песни рождает сама жизнь, в них отражаются те настроения и чувства, которые подсказаны трагической реальностью. Но песни обладают и способностью сами воздействовать на жизнь и души крестьян. В первой части поэмы, в главе «Пьяная ночь» автор рассказал, как взбунтовалась молодая крестьянка, услышав песню «про удаль молодецкую, про девичью красу», как внимали этой песне, что прошла «огнем-тоской» «по сердцу по крестьянскому», все крестьяне. Не случайно, когда Гриша Добросклонов слышит, как мужики, приунывшие после истории о крестьянском грехе, запели «Голодную», он ругает земляков: «Закаркали «Голодную», / Накликать горе хочется?»
Некрасов обращает внимание не только на содержание песен, но и на отношение к ним. «Веселых и ясных» песен не создал народ: вахлацкие песни - «протяжные, печальные». Одна из них - «Барщинная» - о голодном Калинушке, «верченом, крученом, сеченом, мученом», что «горе потопит в вине». Спев эту песню-плач, вахлаки, однако, не вздыхают, не молчат горестно, они - начинают «бахвалиться» пережитыми страданиями, своим терпением: «Мы барщинные! С наше-то / Попробуй, потерпи!» А в ответ и гости из соседней волости начинают хвалиться собственными бедами, «чудачеством» бывшей барыни и полученными от нее наказаниями. И сила, и слабость народная сказались в этой похвальбе: поистине «вынес достаточно русский народ», доказав свое терпение, свою выносливость. Однако за долгие века рабства сформировалась не только привычка терпеть причуды и издевательства, но и привычка гордиться своим терпением. Терпение стало восприниматься как достоинство, как проявление силы.
Другая песня - «Веселая» - не создана народом, «вахлак ее не пел». После отмены крепостного права привез ее к вахлакам Гриша Добросклонов, и сразу она полюбилась попам и дворовым, а вахлак, слушая ее, «притоптывал, / Присвистывал; «веселою» / Не в шутку называл». Каждый куплет этой «веселой» песни - рассказ о том, как грабили, унижали крестьян - земский суд, помещик, царь. Горькой иронией звучит припев песни: «Славно жить народу / На Руси святой!» Почему же ее вахлаки называют «не в шутку» веселой? Не потому ли, что страшное прошлое уже кажется далеким, а плясовой ритм заглушает горечь слов и зовет «присвистывать» и «притоптывать»? Но если и забываются барские издевательства, то память о пережитом голоде - вечном спутнике крестьянской жизни, осталась навсегда. И потому «нутром» поют вахлаки другую песню - «Голодную» - о муках голодного мужика. Из души каждого вышла эта песня, каждый, кто поет ее, поет не о голодном Панкратушке, а о своих недавних и будущих муках. И не пляшут вахлаки, а страдают, мучаются, когда поют «Голодную»:
Иной во время пения
Стал на ноги, показывал,
Как шел мужик расслабленный,
Как сон долил голодного,
Как ветер колыхал,
И были строги, медленны
Движенья. Спев «Голодную»,
Шатаясь, как разбитые,
Гуськом пошли к ведерочку
И выпили певцы.
Сочувствием встречают мужики и песню «Солдатскую». Хотя солдатская доля и миновала их, но припев этой песни: «Тошен свет, / Правды нет, / Жизнь тошна, / Боль сильна» - передает горький опыт и их крестьянской жизни. Еще одну страшную страницу народной жизни, еще одну боль народной души открывает песня «Соленая». Сочинила ее Домна - мать Гриши Добросклонова, но приняли в свою душу все женщины-крестьянки. Поется в ней о горе матери, кормящей сына хлебом, политой солеными слезами. Она тоже родилась из глубины страдающей души. Каждая строчка - крик отчаяния, пережитого горя.
Ни одной подлинно веселой песни не поют вахлаки во время пира: горькая была жизнь - горькие были песни. Но Некрасов знает и о том, что песня не только отзвук пережитого, она обладает способностью влиять на душу, а значит - влиять на саму жизнь. Так, песня Домны не только напоминала Грише Добросклонову о матери и детстве, она вызвала любовь к страдающему человеку, «любовь ко всей вахлачине». Песня сформировала душу героя, «и лет пятнадцати / Григорий твердо знал уже, / Что будет жить для счастия / Убогого и темного / Родного уголка». Народная душа не случайно Некрасовым уподобляется почве. Но автор уточняет - не «старозапашные поля», а только новая земля может дать добрые всходы, когда придет сеятель, что возвестит народу новые истины, новые пути. И автор, и его герой - Гриша Добросклонов понимают,что крестьянскому сердцу нужна «животворящая» песенка:
Как с игры да беганья щеки разгораются,
Так с хорошей песенки духом поднимаются
Бедные, забитые...
Но что такое «хорошая песенка»? Это - та песня, где не только отразятся горькие стороны народной жизни, но где скажется и «лицевая сторона», где будут воспеты таящиеся в глубине народной души могущественные силы.
В главе есть три песни Гриши Добросклонова. Каждая из них - о народе. Но только одна из них - особенно «удалась», только одну он хочет «спеть завтра вахлачкам», чтобы «поднялись» они «духом», - песню «Русь». Само название позволяет ее воспринимать как итоговую в осмыслении русской жизни. В ней поется о «загадочной» Руси, полной противоречий, - «убогой и обильной», «могучей и бессильной». Но пафос ее - не в том, чтобы утвердить мысль о сложности, о тайне русской души и земли, а в том, чтобы воспеть пробуждение Руси. «Искра», возродившая Русь, была сокрыта в народной душе, в «золотом сердце» народа, спасенном в рабстве, в «совести спокойной, правде живучей». В песне Гриши народ уподобляется войску - «рати». Это определение подчеркивает и единство народа, и его героический дух. Ощущение общности еще более усиливается из-за отсутствия подлежащего. В строфе доминируют глаголы, которые и передают единство действий. Но при этом дело, которому служит «рать», - мирное, оно уподобляется сбору зерна:
Встали - небужены,
Вышли - непрошены,
Жита по зернышку
Горы наношены!
Рать подымается
Неисчислимая!
Сила в ней скажется
Несокрушимая!
Каждое предложение в песне - звучит как лозунг, как утверждение. И смысл лозунгов один: великая вера в будущее народа. Особую роль в понимании смысла «хорошей песенки» обретает кольцевая композиция. Однако начальная и финальная строфы, рисующие противоречивую Русь, имеют и одно принципиальное отличие. В первой строфе смысловое ударение падает на определение - «бессильная», в последней - на антонимичное ему слово - «всесильная». Этот эпитет не только противостоит предшествующему слову - «забитая», но и подытоживает все определения «загадочной Руси». Называя Русь «всесильной», автор утверждает способность народа победить все препятствия, устроить счастливо свою судьбу: «Ты и забитая, / Ты и всесильная, / Матушка Русь!» «Божественно», - говорит об этой песне брат Гриши Саввушка. «Божественно» - эпитет, который имеет несколько значений: это и признание художественных достоинств песни, и истинности, «божественности» ее содержания.
Поэма Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» показывает дореформенную и пореформенную Русь. Основная идея поэмы - неизбежность крестьянской революции, которая станет возможна на основе роста революционного сознания народа, руководимого демократической интеллигенцией. Композиционная структура призвана подчеркнуть основную идею произведения.
Именно последняя глава «Пир на весь мир» имеет большое значение в деле раскрытия идейного содержания поэмы. В ней автор дает решение вопросов, поставленных ранее. Некрасов превратил «Пир на весь мир» в своеобразную революционную прокламацию.
«Пир на весь мир» - традиционное для сказки выражение, означающее широкое и раздольное веселье. Пир налицо в этой части поэмы, но чем он вызван? Он вызван обретением свободы по случаю освобождения от князя Утятина, что существенно меняло жизнь тружеников. Именно эта глава объясняет, что, вспоминая свое прошлое, вахлаки поняли, что главное в жизни народа - обрести свободу, избавиться от «крепи».
Характеризуя вахлацкую массу, поэт в первую очередь говорит не о ее прошлом, не о взаимоотношениях с духовенством, он вновь возвращается к спору о наемных лугах, в котором как раз и проявляется стремление тружеников занять свою жизненную позицию.
Решили мужики продать наемные луга, чтобы расплатиться с податью. Вновь встречается Влас (в прошлом бурмистр). Этот образ важен как носитель еще одного типа крестьянского сознания, связанного с общинными идеалами.
Влас вместе с тем боится верить, что крестьянину можно быть свободным, распоряжаться своей судьбой. Ho Власа преобразила мечта о возможной свободе и независимости.
Некрасов подчеркивает важность изменения содержания песен - отказ от старых и освоение новых. Автор построил сравнение, дающее представление о душевном подъеме крестьян, почувствовавших свободу. Например:
У каждого в груди
Играло чувство новое,
Как будто выносила их
Могучая волна
Co дна бездонной пропасти
На свет, где нескончаемый
Им уготован пир.
Таких крестьян не назовешь рабами. «Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть революционер», - писал В.И. Ленин.
Автор заставит своего многоликого героя пережить своеобразное прощание с недавним прошлым. Этот герой многого еще не понимает, но одно он понял: себя он считает ответственным за свою жизнь, начавшуюся после «расчета с господином ». Таков был Влас - типичный представитель этого народа. Он «... учится быть гражданином».
Изменился и сам автор. Голос его звучит более четко, он прямо, сильно и отчетливо вводит прямые авторские высказывания. Работая над главой «Пир на весь мир», Некрасов воспользовался народной поэзией, чтобы сделать поэму доступной народу и при ее помощи воздействовать на народ в революционно-демократическом духе. В главу введено много песен, легенд и притч.
He случайно то, что прежде, чем зазвучит «Веселая», автор рассказывает о ее популярности. Это мобилизует внимание читателя.
Медленно, как туча надвигается,
Текли слова тягучие.
В последней главе Некрасов подчеркивает пробуждение сознания крестьянства. В этой главе мы ясно видим, как углубляет автор тему о народе. Ведь мужики-правдоискатели шли искать счастливого, а попутно сколько вопросов возникло (что такое счастье, богатырство, как пробуждается сознание крестьян, что такое грех...).
Вот перед нами холоп примерный, Яков верный. Обиженный жестоким помещиком Поливановым, он мстит ему тем, что на его глазах кончает жизнь самоубийством. Рабья смерть! Вместо того, чтобы убить жестокого помещика, отомстить ему, он умирает сам.
Как бы подчеркивая всю нелепость такой бессмысленной мести, Некрасов вслед за рассказом «Про холопа примерного - Якова верного» дает притчу «О двух великих грешниках». Эта притча - одна из самых острых в политическом отношении. Герой некрасовской легенды - разбойник Кудеяр - кающийся грешник. Он получил прощение, лишь убив угнетателя. Дело здесь не во внешней форме. Художник поэтизирует новую «святость». Повесть о Кудеяре возводит убийство дворянина (пана Глуховского) в религиозный подвиг, за который сам Бог отпускает даже разбойнику все его грехи.
Вставленные новеллы-легенды «О двух великих грешниках» и «Про холопа примерного - Якова верного», данные в порядке противопоставления, приводят к определенному выводу: пути к счастливой жизни крестьянства лежат через революцию, через свержение власти помещиков и царя.
Гриша Добросклонов - революционер-пропагандист - является своего рода связующим звеном между настоящим и будущим. Этому посвящены такие его песни, как: «В минуту уныния, о родина-мать...» и «Русь». В этих песнях ведущей является мысль о росте крестьянского самосознания. Искренность, горячая ненависть к угнетателям народа, призывы к борьбе звучат в каждой песне Григория.
Довольно! Окончен с прошедшим расчет,
Окончен расчет с господином!
Сбирается с силами русский народ
И учится быть гражданином.
Григорий Добросклонов - революционер, который сознательно вышел на открытую борьбу. Он любит свой народ. Он во имя его стал на путь революционной борьбы.
... Ему судьба готовила
Путь главный, имя громкое
Народного заступника,
Чахотку и Сибирь!
Новый человек, он отказывается от счастья для себя. Понятия «свобода», «родина», «счастье» слиты воедино с выступлениями Григория. Он чувствует себя счастливым от сознания правильности выбранного пути. Счастье Гриши в том, чтобы служить народу, и его счастье неотделимо от народного. Он говорит:
He надо мне ни серебра,
Ни золота, а дай господь,
Чтоб землякам моим
И каждому крестьянину
Жилось вольготно-весело
Нa всей святой Руси!
Вот и разрешена проблема счастья. Некрасов показывает, что не только в сознании, но и в чувствах его героя неразрывно связаны любовь к родной матери, родной вахлачине, родному народу.
В поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» открывается перспектива победы светлых начал добра и справедливости над темными силами зла и угнетения, звучит вера в торжество народного счастья. Последняя глава поэмы «Пир па весь мир» раскрывает эти перспективы. Это и определило ее ведущее значение в поэме.
