Миллионы зрителей смеялись и плакали вместе с героями его скетчей, узнавая в них самих себя. «В греческом зале…», «пьет один, а голова болит у всех», «футбол – когда 22 бугая один мяч перекатывают»… Припоминаете же? Но сейчас, как говорил персонаж Аркадия Райкина, «да простят меня мужчины, речь пойдёт о женщинах».
Женщина, не побоюсь этого слова, - друг человека!
Эта фраза впервые прозвучала в монологе Райкина «О женщинах». Афоризм, который сегодня многие представительницы прекрасного пола сочли бы оскорбительным, стал настолько популярным, что его процитировали даже в фильме «Кавказская пленница».
Аграфена Михайловна, хлопнем по рюмочке? А она мне: - Чего по рюмочке, давай сразу по стакану. Хорошая женщина!
Сам Аркадий Исаакович, хоть и мог гениально изобразить на сцене пьяного человека, алкоголь не употреблял – не позволяло больное с детства сердце. Более того, сам он не раз говорил, что спиртное разрушает личность и вредит профессии.
Закрой рот, дура, я уже всё сказал!
Еще одна фраза из знаменитого монолога холостяка, которая совсем не соответствует Райкину-семьянину. Свою жену Руфь Иоффе артист называл не иначе как «Ромой» или «Ромочкой» и всегда прислушивался к ее мнению.
Шутки шутками, но могут быть и дети!
Шутить Аркадий Райкин умел - детей у него было двое. И дочь Екатерина, и сын Константин пошли по стопам отца. Екатерина Райкина сыграла десятки ролей в театре и кино, а Константин Райкин в данный момент руководит театром «Сатирикон».
Жена – мудрец, рядом с ней ты всю жизнь будешь чувствовать себя идиотом.
Рядом со своей женой Аркадий Райкин, конечно же, идиотом себя не чувствовал. Но стыдно ему бывало. Так вспоминает свою мать Екатерина Райкина: «Мудрая женщина, она, например, простила отцу отношения с одной актрисой театра Вахтангова».
Раньше и женщин-то вообще не было. Одни бабы были.
И женщин, и баб в жизни Аркадия Исааковича всегда хватало. «Конечно, женщины за Райкиным бегали. Иногда и он не мог устоять. Но никогда не стоял вопрос о том, чтобы распалась семья. Какими бы настойчивыми ни были поклонницы», - вспоминал работавший под его руководством актер Владимир Михайловский.
Дура, дура, дура ты. Дура ты проклятая. У него четыре дуры, а ты дура пятая.
Эту частушку герой Райкина из фильма «Волшебная сила искусства» приписал… Людмиле Зыкиной. Интересное совпадение: когда сатирика в третий раз позвали на гастроли в Лондон, его не пустила туда министр культуры Екатерина Фурцева, которая заявила: «Аркадий Исаакович, вы же уже ездили дважды в Англию, пускай теперь поедет Зыкина – она хорошая артистка». Райкин ответил: «Хорошо, пускай поедет Зыкина».
Вот такая толстая… диссертация, и тема интересная - что-то там в носу…
В этой цитате герой Райкина описывает фигуру женщины-врача в фильме «Люди и манекены». А в написанном Михаилом Жванецким монологе эта дама уже имела ученую степень: «Та была врач, кандидат наук. Вот такая толстая... диссертация».
Меня хотят женить. Есть люди, которые чувствуют себя плохо, когда другим хорошо.
В браке Райкину было хорошо, иначе этот союз не просуществовал бы полвека. Плохо было родителям его избранницы, которые поначалу очень не хотели, чтобы Руфь встречалась с Аркадием. Однажды ее даже увезли на лето на дачу, но Райкин явился и туда, чтобы произнести речь с просьбой благословить их брак.
Женатому человеку плохо дома, а холостому плохо везде!
Эту фразу Райкин, будучи уже в преклонных годах, произнес, когда после концерта ему представили режиссера и актера Бориса Львовича. «Актер… Режиссер…», - повторял регалии Львовича Райкин, и вдруг спросил: «А женаты?» Получив утвердительный ответ, Аркадий Исаакович покачал головой: «Вот и я всю жизнь на одной. Знаете что? Женатому человеку плохо дома, холостому – везде!»
Незадолго до смерти Райкин спросил у дочери: «Ты знаешь, мне надо подумать о том, с чем мне сейчас выходить на сцену. О чем говорить с людьми, если все уже написано в газетах?» С тех пор прошло 30 лет, и большинство газет перестали выходить в бумажном формате. Но Аркадию Райкину все еще есть, что сказать нам, согласитесь.
Дмитрий Ковальчук
Кто же был прав в их конфликте? У обеих сторон были свои доводы, своя правда.
Так или иначе, за восемь лет в театре Райкина Михаил Михайлович приобрел всенародную известность. Их пути разошлись окончательно. Аркадий Исаакович уважал талант Жванецкого, но исполнил его новый монолог, написанный по собственной просьбе, лишь однажды - в 1973 году на 75-летии МХАТа. У зрелого Жванецкого, человека иного поколения, прозрачная ясность, психологизм райкинского «абсурдного мира» превращались в театр абсурда, не требующий психологических мотивировок.
Театр Аркадия Райкина продолжал поиск своих авторов. Вот свидетельство одного из них, известного писателя и журналиста Леонида Лиходеева:
«Каждая программа Райкина вносит в общественный быт новые образы, созданные актером... законченность и меткость которых относят их к уровню Большой сатиры. Мы, современники, может быть, не очень четко это себе представляем. Мы как-то не замечаем, что волшебники живут рядом. Так называлась одна из программ. Но в повседневности бытия мы уже создали поговорку, которая применяется к большим авторитетам. Мы говорим: «Как сказал Райкин». Это выражение, содержащее ссылку на особый авторитет, бытует давно.
Ему пишут тексты разные авторы, но если бы среди них был даже Шекспир, всё равно публика говорила бы: «Быть или не быть, как сказал Райкин». Боже сохрани, Шекспиру - Шекспирово. Но всё, что проходит сквозь Райкина, обретает особую форму выражения. Если литература - энергия, то Райкин, так сказать, квантовый генератор, создающий импульсы сконцентрированной, убийственной силы».
Но проницательные рецензенты (выше уже упоминался артист Сергей Юрский) заметили то новое, что за сотней разных лиц появилось у Райкина: горечь при изображении пороков, тоску по идеалу. Об этом писали и отечественные, и иностранные критики: «Глаза этого юмориста, этого неутомимого любителя тех «пороков», которые возбуждают взрывы смеха, грустны и остаются грустными даже в самые смешные моменты... Он единственный человек, который плачет на спектакле, когда все смеются» (Румыния либерэ. 1966. 16 сентября).
Еще более определенно новое качество райкинской игры читалось в программе «Светофор», появившейся через три года после «Волшебников» (1967). Это было время плодотворного сотрудничества театра с М. М. Жванецким. В 1964 году Аркадий Исаакович заключил с ним договор на сценарий и сам предложил сюжет - суд над Ленинградским театром миниатюр. Сюжет был не нов, он разрабатывался ранее в разных вариантах и разными авторами.
«Я написал, - рассказывал Жванецкий, - но он отверг, и правильно сделал. Тогда я написал еще один сценарий, где всё происходящее было показано с точки зрения попугая, который переходит из рук в руки, наблюдая окружающее. Райкин отказался и от этого варианта, и тоже правильно. Вот тут я предложил «Светофор»».
Красный - желтый - зеленый
Среди всего, что Михаил Жванецкий тогда написал для Райкина, был, к сожалению, почти забытый сегодня замечательный монолог участкового врача, вошедший в спектакль «Светофор». Родители автора были участковыми врачами, он хорошо знал их жизнь, их трудности и заботы. Большой монолог Аркадий Исаакович превратил в монопьесу, не меняя ничего в тексте. «Переписывать не надо было, - вспоминал Жванецкий, - такие вещи рождаются на едином дыхании и уходят. Я предложил ему характер, на основе которого он создал художественный образ».
Артист играл в обычном концертном костюме, без грима, без декораций. Силой своего искусства он населял сцену людьми, «видоизменяя» квартиры, в которые заходил его врач. «Диалоги» с больными перемежались короткими монологами-размышлениями.
Много лет ходит врач с этажа на этаж. Он несет людям не только физическое исцеление, но и простую человеческую заботу, что иногда бывает важнее лекарств. Его сердце чутко откликается на человеческую боль. Ласково разговаривает он с маленькой больной девочкой, которую родители, уйдя на работу, оставили в одиночестве, подогревает ей молоко.
Зрителям казалось, что они видят и эту девочку, и старика-пенсионера из другой квартиры, диктующего врачу, какое ему прописать лекарство. А в другом случае доктор задумывался не только о лекарствах: «У меня с вашего завода трое больных, и у всех сердце... Может быть, век такой, всё на износ. А может быть, еще и хамы...»
«А на сцене-то нет никого, ни ребенка, ни старика. Только один Райкин. Один усталый человек, безотказно идущий на помощь больным людям... умеющий не ожесточиться, когда вызвавший его человек ушел куда-то в гости, умеющий подняться с места в любую минуту, чтобы пойти на чужой зов, - писала журналистка Татьяна Тэсс. - Так искусство становится самой жизнью, и зрители завороженно вглядываются в эту простую и чистую жизнь, и такая чуткая, такая удивительная стоит в зале тишина».
В монопьесе «Участковый врач» виртуозное мастерство пантомимы, мгновенного перевоплощения, короткого «диалога» как бы отходит на второй план перед высокой духовностью, нравственной силой искусства артиста, с помощью автора воплотившего свой положительный идеал. И если раньше переход от сатиры к лирике сопровождался порой нотками умилительности, придававшими исполнению сентиментальность, то образ участкового врача отличала строгая сдержанность при глубине внутренней жизни.
Несмотря на художественное совершенство «Участкового врача», он не был ни снят на телевидении, ни записан на пластинку, оставшись лишь в памяти немногих зрителей, видевших спектакль «Светофор». Зато комедийные монологи из этого спектакля вроде «Феди-пропагандиста» дошли и до наших дней. Сам автор объясняет их живучесть тем, что они острее, в них больше сатирического смысла. «Поскольку меня сейчас организм тянет писать такие вещи, как «Участковый врач», - говорил Жванецкий, я стал больше уважать сатирические произведения. В нашей жизни они гораздо нужнее, полезнее. Слеза, растроганность - это многие умеют». И всё же, замечу, почему-то на эстраде подобные «положительные» монологи встретишь нечасто.
На едином дыхании автора и артиста рождались и сатирические монологи Жванецкого. Вот Райкин надевал папаху, придавал речи легкий акцент, повышенную экспансивность - и перед зрителями представал некий восточный человек, смысл жизни которого - доставать дефицитные вещи «через завсклада, через директора магазина, через товароведа, через заднее крыльцо». Миниатюра так и называется - «Дефицит» (артист смешно произносит «дифсит»). Пока существует «дифсит», райкинский персонаж чувствует себя уважаемым человеком: у него есть то, чего нет у других.
На смену бодрому и откровенно нахальному человеку в папахе появляется немыслимо перекошенный, испуганный человек в шляпе («Век техники»). Он рассказывает, как повез на выставку в Париж машину, сконструированную неким изобретателем, которого в Париж не пустили: «...что-то не понравилось в рентгене, анализы у него не те». Не владея французским языком (его словарный запас исчерпывался словом «все ляви») и не имея технических познаний, он после вступительной речи «что-то куда-то воткнул» - и оказался в больнице. Потом его просили: «Давай, вспомни, куда ты воткнул!..» Какое «вспомни», когда врачи к нему вообще два месяца не пускали, у него состояние было тяжелое. Изобретателя хотели заключить под стражу, но за него коллектив поручился, просто взяли подписку о невыезде. Легко отделался... «А я вот, видишь... Маленько перекос, и вот не сгинается. Говорят, могло быть хуже. Ну ничего, я подлечусь. Живем в век техники. Так что, может, еще и в Японию поеду! А что вы думаете? Все ляви!»
У человека в кепочке («Федя-пропагандист») невежество и тупость соединились со стремлением к самоутверждению, убежденностью в том, что он вещает истину: «Людей надо водить в музеи, чтобы на примере первобытного человека показать, как мы далеко оторвались...»
Смешной человек сыпал как из рога изобилия рационализаторскими предложениями. «Двадцать два бугая один мяч перекатывают. А вы дайте каждому каток, они же за полтора часа, двадцать два бугая... они все поле заасфальтируют. А еще зрители по рублю дадут. Сумасшедшие деньги потекут! Марафонца видали? Страус. Он же сорок километров дает бегом! Его кто-нибудь использует? Он же порожняком бегит! А ежели он почту захватит, еще мешок крупы в глубинку? У нас же составы освободятся, у нас такое будет!» - захлебывается он от восторга. Персонаж Райкина тем смешнее, чем более искренни его удивление и детская радость по поводу собственных открытий. «Шарики-то бегают, мозги шевелятся». - Он слегка тормошит свою шевелюру, создавая впечатление «шевелящихся мозгов», с напряжением подсчитывающих, сколько это будет, если с тысячи зрителей взять по одному рублю. «Балерина, видали, она вертит, аж в глазах рябит. Привяжи ей к ноге динамо - пусть она ток дает в недоразвитые районы. Ой, что деится! Ты кто, иллюзионист, фокусник? У тебя из пустого ведра курица вылезает? Иди, обеспечивай народ курями. Ведра у всех есть, курей не хватает...»
Райкин Аркадий Исаакович
24 (10) октября 1911 года - 20 декабря 1987 года
История жизни
Однажды Аркадий Райкин выступал в одесском Зеленом театре. Закончив выступление, он сказал «Ну, вот и все! Идем домой!» Спустившись по лесенке в зрительный зал, он пошел по проходу. Публика поднялась и устремилась за ним. Так они и прошли по улицам Одессы до самой гостиницы — впереди Райкин, а за ним все его зрители.
На следующий вечер Райкин решил повторить то же самое. Спектакль закончился. Райкин спустился в зрительный зал, и, как и вчера, публика снова потянулась за ним. Вдруг Райкина кто-то сзади дернул за пиджак, он обернулся. Мальчик лет десяти - двенадцати говорит ему «Товарищ Райкин! У нас в Одессе вчерашняя хохма сегодня уже не хохма». И больше этот трюк Райкин, естественно, не повторял.
Аркадий Исаакович Райкин родился 24 октября 1911 года в Риге. Отец, Исаак Давидович, работал лесным бракером в Рижском порту, а мать, Елизавета Борисовна, была домохозяйкой и занималась воспитанием детей. Аркадий был самым старшим из детей, кроме него в семье росли еще две девочки — Белла и Софья, и самый младший брат Максим, он родился в 1930 году. В 1922 году Райкины переехали на жительство в Петроград, где у них были родственники.
С юных лет Аркадий мечтал только о театре. Он часто ходил в бывший Александринский театр на спектакли, в школе занимался в драмкружке. О детстве Аркадия вспоминает его сестра Белла «Мы жили на шестом этаже (в доме на теперешней улице Маяковского). Сначала занимали всю квартиру — пять комнат, потом нас уплотнили и оставили только две. Аркаша озорник такой был. Он ведь что придумал с приятелями они перекинули по улице доску из окна одной комнаты, что была угловой, в другую и бегали по ней, как в цирке. Аркаша с детства интересовался театром. В Александринку бегал чуть ли не каждый вечер. Денег у родителей не было на билеты, и он втихую книжки и тетрадки продавал. В театре его все контролеры знали и любили. Потом уже так пускали, безо всякого. И волевой был очень когда отец ему всыпал как следует (рука у него была тяжелая), то Аркаша только зубы сжимал, и слезинки из него не выходило».
Несмотря на мечты о театре, Аркадий Райкин в 1929 году устроился работать лаборантом на Охтенском химическом заводе, — чтобы поступить в институт, надо было иметь год рабочего стажа.
В 1930 году Аркадий поступил в Ленинградский институт сценических искусств, на кинофакультет. Родители были категорически против актерской профессии сына. Конфликт с родителями был настолько серьезным, что Аркадий ушел из дома в общежитие.
Свою будущую жену Руфину (или Рому) Иоффе Аркадий встретил в своем же институте, в 1934 году. Об этой встрече Райкин вспоминает «Еще мальчиком, занимаясь в самодеятельности, я был приглашен выступать в соседней 41-й школе. Не помню, что я играл, но ясно помню, что обратил внимание на девочку в красном берете, в котором было проделано отверстие и сквозь него пропущена прядь черных волос. Это было оригинально и осталось в памяти. Через несколько месяцев я встретил ее на улице, узнал и вдруг увидел ее живые, выразительные, умные глаза. Она была очень хороша собой, мимо такой девушки не пройдешь...
Тем не менее, я прошел мимо, не остановился, стесняясь заговорить с незнакомой особой на улице. Прошло несколько лет, я стал студентом Ленинградского театрального института. На последнем курсе я как-то пришел в студенческую столовую и встал в очередь. Обернувшись, увидел, что за мной стоит она. Она заговорила первая, и этот разговор я помню дословно. «Вы здесь учитесь Как это прекрасно!» — «Да, учусь... А что вы делаете сегодня вечером» — «Ничего...» — «Пойдемте в кино» Когда мы вошли в зал кинотеатра, заняли свои места и погас свет, я тут же сказал ей «Выходите за меня замуж...» В 1935 году, они поженились.
Институт Райкин закончил в том же 1935 году. Почти весь его курс, как и самого Аркадия, распределили в Ленинградский ТРАМ — Театр рабочей молодежи, переименованный затем в Ленком.
В 26 лет Райкин неожиданно поседел. Летом 1937 года он перенес острый приступ ревматизма, болезнь дала осложнение на сердце. За время приступа Райкин и поседел, потом вынужден был красить волосы.
После болезни Аркадий перешел из ТРАМа в Новый театр — будущий Ленсовет, в котором проработал год. Из Нового театра Райкин решает уйти на эстраду. Одновременно его интересует и кино.
Впервые Аркадий Райкин снялся в кино в 1938 году, в картине «Огненные годы» (1939), сразу же после дебютных съемок он снимается в фильме «Доктор Калюжный» (1939). Увы, фильмы прошли довольно незамеченными.
Разочаровавшись в кино, Райкин полностью переключается на эстраду. Он много выступает с эстрадными номерами в Домах культуры и Дворцах пионеров, ведет конферанс. И каждое выступление проходит у молодого актера все с большим успехом. Семимильными шагами Райкин приближается к славе, за которой не замедлила прийти и всенародная любовь.
На 1-м Всесоюзном конкурсе эстрады, который проходил в ноябре 1939 года, Райкин выступил с номерами «Чаплин» и «Мишка». Это был переломный момент в его жизни. Все мэтры эстрады сразу же обратили на молодого артиста внимание.
После успеха на конкурсе семье Райкина дали комнату в коммунальной квартире. Его стали приглашать на радио, но главным «призом» в победе на конкурсе было то, что он стал одним из руководителей Ленинградского театра эстрады и миниатюр.
Началась Великая Отечественная война. Райкин со своими актерами часто выезжал на фронт. Именно на фронте впервые появились у него сатирические миниатюры, в основном на политическую тему. В 1942 году, оказавшись с концертами на Малой земле, Райкин познакомился с полковником Л.И. Брежневым.
В 1942 году семья Райкиных переехала в другую коммунальную квартиру на Греческом проспекте, где им дали три комнаты. А этажом ниже жила мать Аркадия, две сестры и брат Максим. Отец к тому времени уже умер. Соседка Райкиных по коммуналке на Греческом В. Маркова вспоминает «Очень хорошие люди были. Они три комнаты занимали — столовую, спальню и комнату для няньки. Правда, жили здесь от силы четыре месяца в году. А так по гастролям мотались. Артисты к ним приходили Черкасова я видела, Утесова, Целиковскую. Приходили в основном ночью, после спектакля, и никакого шума, крика не было. Все прилично было. Добрые они были люди. Неудобно говорить, но Руфь Марковна отдавала моему мужу рубашки и галстуки Аркадия Исааковича. И пес у них был прекрасный — черный пудель Кузя, здоровый такой и умный»...
После войны в Театре миниатюр появляются новые спектакли, написанные талантливым писателем-сатириком В. Поляковым «Приходите, побеседуем» (1946), «Откровенно говоря...», «Любовь и коварство» (1949).
В июле 1950 года у Райкиных родился сын Костя. Хоть война давно кончилась, но жизнь у семейства Райкиных по-прежнему была тяжелой. Аркадий Исаакович вспоминал «Как всегда, театр был в постоянных разъездах. Случалось, что я просыпался, не понимая, где нахожусь. Примерно на два месяца ежегодно приезжали в Москву, несколько дольше работали в Ленинграде, по месяцу гастролировали в разных городах. У меня был постоянный номер в гостинице «Москва», где мы оставляли Костю на попечение бабушки. Маленького Костю таскали за собой, можно сказать, в рюкзаке за плечами. В гостинице «Москва» прожили 25 лет, начиная с первых гастролей театра в 1942 году. В Ленинграде у нас были три комнаты в большой квартире в доме на Греческом проспекте, где, кроме нас, обитало шесть жильцов. Позднее, когда Костя подрос, он учился то в ленинградской, то в московской школе».
А вот что рассказывает Константин Райкин «Никакого особенного благополучия у нас не было... Папа играл двадцать спектаклей в месяц, получал по сорок рублей за спектакль это было много, это была зарплата академика, но это не богатство... Машина у нас когда-то появилась, дачи так никогда и не было... Папа очень спокойно относился к житейским благам, мама тоже, и меня они не баловали. Я ходил в спортивную школу, хорошо учился, дрался...»
В 1950 году Райкин расстается с драматургом Поляковым. Но в театре по-прежнему один за другим выходят спектакли «Человек-невидимка», «Белые ночи», «Любовь и три апельсина». В них Райкин становится намного злее как сатирик.
Первые зарубежные гастроли театра состоялись в конце 1950-х годов. Успех за рубежом был такой же триумфальный, как и на родине.
В 1964 году на английском телевидении был снят фильм о Райкине и его театре. Критик лондонской газеты «Таймс» писал об этом телефильме «Би-би-си впервые показало нам прославленного русского комика Аркадия Райкина. Это было настоящее зрелище, подлинное открытие, такое выступление, которого мы не видели давно. Одна из самых больших заслуг Райкина состоит в том, что он представляет собой полную противоположность отвратительным, «смешным до тошноты» комикам, которых мы в таком изобилии импортируем из Соединенных Штатов. У Райкина есть что-то от Чарли Чаплина удивительная способность живо и наглядно выражать эмоции, способность создавать образы, которые не нуждаются в пояснении. Мне никогда не приходилось видеть такой игры!»
Впервые Райкин и Жванецкий познакомились в I960 году в Ленинграде. Жванецкий тогда учился в Одесском институте инженеров морского флота и много времени посвящал самодеятельности. В 1961 году Райкин исполнил первую интермедию Жванецкого, которая называлась «Разговор по поводу». А три года спустя Райкин привлек Жванецкого к работе над новой театральной программой, которая стала называться «Светофор». В этой программе Райкин впервые сыграл миниатюры Жванецкого «Авас», «Дефицит», «Век техники».
И в 1967 году Райкин взял Жванецкого в штат театра, сначала артистом, потом заведующим литературной частью. Но два выдающихся юмориста и сатирика недолго смогли проработать вместе. В начале 1970-х Райкин расстался с Михаилом Жванецким. О том, как это было, вспоминает М. Жванецкий «Однажды в разгар моих успехов директор театра мне сказал «Аркадий Исаакович решил с тобой расстаться». Это был не просто удар, не катастрофа, это была гибель. Я пришел к нему, подложив заявление об увольнении в конец новой миниатюры. Он спокойно прочитал и сказал, подписав «Ты правильно сделал...» Я не хотел говорить ему, каким ударом для меня был разрыв с театром. Мы расстались в отношениях враждебных...
Позднее я что-то еще писал. Но мне было тяжело появляться даже возле театра. Со временем я понял закономерность смены авторов в театре Райкина. Это был естественный процесс развития художника. Каждый автор в этом театре имеет свой век — золотой, потом серебряный, бронзовый... Мы виделись редко, при встречах были фальшиво дружественны. В этом тоже его сила. Он очень сильный человек».
Только 1968 году Райкину присвоили звание Народного артиста СССР, после 33 лет непрерывной работы театра и самого Аркадия Райкина, после того, как его театр объездил все уголки Советского Союза.
О последующем нелегком периоде в жизни Аркадия Райкина вспоминает Л. Сидоровский «...Спектакль «Плюс-минус» был впервые показан на невских берегах весной 1970-го. В ту весну, как известно, пышно отмечалось столетие со дня рождения Ленина, и Райкин, отталкиваясь от этой даты, решил сотворить действо особой остроты, особого накала... Артист стремительно выбегал на сцену и с ходу начинал монолог «Остроумная манера писать состоит, между прочим, в том, что она предполагает ум также и в читателе...» В зале — звенящая тишина... А артист после секундной паузы добавляет «Владимир Ильич Ленин. «Философские тетради»...
Этот монолог сочинил сатирик, писатель Леонид Лиходеев, причем он нашел у Ленина еще несколько таких же, никому в зале не известных цитат, которые тогда, в семидесятом, ревностным охранителям «системы» казались прямо-таки «контрреволюцией»...
Спектакль зрители принимали восторженно... Но осенью как-то заявился в столичный Театр эстрады секретарь Волгоградского обкома партии, и ему очень не понравилось, что говорит со сцены Райкин и как на это реагирует народ. Разгневавшись, вмиг накатал в ЦК донос, и оттуда столь же быстро последовало в театр распоряжение «Первый ряд не продавать!» И каждый вечер стала располагаться на тех стульях комиссия...
Аркадий Исаакович позже мне рассказывал «Костюмы одинаковые, блокноты одинаковые, глаза одинаковые, лица непроницаемые... Все пишут, пишут... Какая тут, к черту, сатира Какой юмор..»
А через неделю вызвали артиста в ЦК, и там небезызвестный Шауро стучал по столу кулаками и советовал Райкину «поменять профессию»... У Райкина случился инфаркт, после которого он стал совершенно седым.
В Москве и Ленинграде ему запретили выступать. Театр отправили на длительные гастроли в Петрозаводск. Лишь в 1971 году Райкин вернулся в Ленинград — приближалось его 60-летие.
О продолжавшихся неприятностях Аркадий Райкин вспоминал «Была запущена такая сплетня будто я отправил в Израиль гроб с останками матери и вложил туда золотые вещи! Впервые я узнал это от своего родственника. Он позвонил мне в Ленинград и с возмущением рассказал, что был на лекции о международном положении на одном из крупных московских предприятий. Докладчика — лектора из райкома партии — кто-то спросил «А правда ли, что Райкин переправил в Израиль драгоценности, вложенные в гроб с трупом матери» И лектор, многозначительно помолчав, ответил «К сожалению, правда».
Жена тут же позвонила в райком партии, узнала фамилию лектора и потребовала, чтобы тот публично извинился перед аудиторией за злостную дезинформацию, в противном случае она от моего имени будет жаловаться в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС — председателем его тогда был А.Я. Пельше. Ее требование обещали выполнить и через несколько дней сообщили по телефону, что лектор был снова на этом предприятии и извинился по радиотрансляции. Якобы этот лектор отстранен от работы.
Хочется верить, что так оно и было на самом деле. Но на этом, к сожалению, не кончилось. Я в очередной раз слег в больницу. Театр уехал без меня на гастроли. И вот удивительно, всюду, куда бы наши артисты ни приезжали, к ним обращались с одним и тем же вопросом «Ну, что же шеф-то ваш так оплошал Отправил в Израиль...» Словом, всюду — в Москве, Ворошиловограде — одна и та же версия. Считали, что я не участвую в гастролях отнюдь не из-за болезни. Что чуть ли не в тюрьме...
Выйдя из больницы, я пошел в ЦК, к В. Ф. Шауро.
— Давайте сыграем в открытую, — предложил я. — Вы будете говорить все, что знаете обо мне, а я о вас. Мы оба занимаемся пропагандой, но не знаю, у кого это лучше получается. Вы упорно не замечаете и не хотите замечать то, что видят все. Как растет бюрократический аппарат, как берут взятки, расцветает коррупция... Я взял на себя смелость говорить об этом. В ответ звучат выстрелы. Откуда пошла сплетня Почему она получила такое распространение, что звучит даже на партийных собраниях
Он сделал вид, что не понимает, о чем речь, и перевел разговор на другую тему. Но самое смешное — это помогло. Как возникла легенда, так она и умерла...»
В 1974 году Центральное телевидение наконец обратило внимание на Райкина. С его участием начались съемки сразу двух телефильмов «Люди и манекены» (чеытырехсерийный фильм) и «Аркадий Райкин».
В 1980 году Райкину была присуждена Ленинская премия. В 1981 году он удостоился звания Героя Социалистического Труда.
Со своей женой Аркадий Исаакович прожил без малого 50 лет. Жили душа в душу, как говорится, но все же иногда случались и ссоры.
Под конец жизни Райкин решил сменить место своего жительства — переехать вместе со своим театром в Москву. Он обратился к Л.И. Брежневу (с которым встречался во время войны на Малой земле) с просьбой о переводе Ленинградского государственного театра миниатюр в столицу. Райкин мотивировал свое желание переехать тем, что сын Константин и дочь Екатерина давно живут в столице (Екатерина Райкина тогда работала в Театре имени Вахтангова и была замужем за Юрием Яковлевым). Жена Райкина к тому времени была тяжело больна, у нее случился инсульт, и она подолгу лежала в московских клиниках. Брежнев пообещал помочь с переездом.
В 1981 году театру Райкина было разрешено переехать в Москву, для театра было выделено помещение — кинотеатр «Таджикистан». И меньше чем через год после переезда появился новый спектакль, теперь уже московского театра Райкина «Лица» (1982), а в 1984 году — «Мир дому твоему».
В свои 70 лет Райкин работал на сцене довольно неплохо. Но бывали все же и курьезы (он начинал забывать на сцене текст), об одном из них рассказывает В. Михайловский «Была у нас миниатюра про доярку, которую послали в Париж делиться опытом. Выходит Райкин на сцену и говорит «Поехали наши на выставку и взяли с собой доярку с аппаратом, чтобы она показывала, как надо давать...» Тут Райкин задумался и поправился «То есть доить...» И зал, и все за кулисами легли от хохота. Но самое страшное — сам Аркадий Исаакович чуть не вдвое согнулся и вот-вот расхохочется. Он ведь очень был смешливый, из-за ерунды смеялся до слез и не мог остановиться»...
Незадолго до смерти Райкин поехал в турне по Америке. Говорил на сцене он уже довольно плохо и тихо, но все равно это был тот самый, всеми любимый Райкин, которого, естественно, все русскоязычные американцы прекрасно знали. И где бы Райкин ни выступал, везде, как только он появлялся на сцене, зрители в зале вставали и начинали плакать, они понимали, что больше живым этого великого артиста уже не увидят.
Можно смело утверждать, что вся советская эстрада разговорного жанра вышла из него - Аркадия Райкина. Это справедливо по отношению к тем, кто работает сегодня, и тем, кто будет работать завтра. Райкин - это почти полувековая история сатирического и юмористического разговорного жанра на советской эстраде.
По мнению Геннадия Хазанова, Аркадий Райкин - «это не просто конкретный человек, это понятие, символ, это, если хотите, явление… Мне довелось видеть не так уж много артистов этого же жанра, что и Райкин. Таких артистов вообще очень мало в мире. Но, кроме того, я честно скажу, что не видел и не знаю ни одного артиста, который по мощи, по силе дарования и обаяния, по совершенно магнетическому воздействию на зал мог бы приблизиться к Райкину хоть на какое-нибудь расстояние. Пускай это не покажется громко сказано, честно говоря, нам всем так же далеко до него, как до ближайшей планеты Солнечной системы».
Аркадий Исаакович Райкин родился 24 октября 1911 г. в Риге. Отец - Исаак Давидович - работал в Рижском порту, мать - Елизавета Борисовна - сидела дома с детьми.
Детство Райкина прошло в Рыбинске, где Аркадий девятилетним мальчиком впервые вышел на любительскую сцену. В 1922 г. Райкины переехали в Петроград, где у них были родственники. С юных лет Аркадий мечтал только о театре, часто ходил в бывший Александрийский театр на спектакли, в школе занимался в драмкружке, увлекался живописью и хорошо рисовал.
Несмотря на мечты о театре, Аркадий в 1929 г. устраивается работать лаборантом на Охтенском химическом, заводе, чтобы поступить в институт надо было иметь год рабочего стажа. В 1930 г. Аркадий поступает в Ленинградский институт сценических искусств, на режиссерско-актерский курс Владимира Николаевича Соловьева - знатока «комедии дель арте» и театра Мольера.
Аркадий в семье был самым старшим из детей, кроме него росли еще две девочки - Белла и Софья, и самый младший брат Максим, который родился в 1930 г. Родители были категорически против актерской профессии сына. После очередного конфликта с родителями Аркадий ушел из дома в общежитие.
Еще в студенческие годы Райкин начал выступать на эстраде, преимущественно в концертах для детей - показывал номера с куклой, с надувными поросятами, патефоном и другие.
Свою будущую жену Руфину (Рому) Иоффе Аркадий встретил в институте в 1934 г., в 1935-м поженились. Они прожили без малого 50 лет.
Институт Райкин закончил в том же 1935 г. Почти весь его курс, как и самого Аркадия, распределили в Ленинградский ТРАМ - Театр рабочей молодежи. Вскоре Райкин переходит из ТРАМа в Новый театр - будущий Ленсовет, в котором он проработал год. Из Нового театра Райкин решает уйти на эстраду. В качестве профессионального конферансье он впервые выступил в ленинградском Саду отдыха в 1938 г., заменив тогда заболевшего артиста.
Интересует молодого Райкина и кино. Впервые он снялся в картине «Огненные годы» (1939), и сразу же после дебютных съемок он снимается в другом фильме, «Доктор Калюжный» (тоже 1939). Фильмы прошли незамеченными, и, разочаровавшись в кинематографе, Райкин полностью переключается на эстраду.
Он много выступает с эстрадными номерами в домах культуры и дворцах пионеров, ведет конферанс. И каждое его выступление проходит с нарастающим успехом. Райкин быстро приближается к известности, за которой не замедлила прийти всенародная любовь.
На 1-м Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, который проходил в декабре 1939 г., Райкин выступает с номерами «Чаплин» и «Мишка». Мэтры эстрады сразу же обратили внимание на молодого артиста, и на конкурсе Райкин получает 2-ю премию.
Аркадия Райкина стали часто приглашать на радио. Главным же «призом» в победе на конкурсе было то, что он стал одним из руководителей Ленинградского театра эстрады и миниатюр.
Аркадий Райкин вспоминает:
«Мне Сталин четырнадцать раз подряд аплодировал. И все четырнадцать - вставал. Банкет по случаю 60-летия Сталина в 1939 году проходил в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. За столом пировали приглашенные, рядом пели гостям и играли, сменяя друг друга, артисты. В отличие от моих коллег, выступавших на некотором отдалении, меня усадили за стол прямо напротив Сталина.
Единственный сюжет, который мне предстояло показать, был заранее оговорен. Подбодренный взглядом юбиляра, я поднялся, отодвинул свой стул и изобразил одного из моих персонажей. Сталин смеялся, аплодировал с энтузиазмом. Затем встал, и все, кто был за столом, тоже встали. Сталин предложил тост за Райкина, и все выпили. Тут я возьми да скажи: Товарищ Сталин, могу и других типов показать. Он вроде удивился, но кивнул. Гости уселись, а я стал показывать номер за номером.
После каждого нового сюжета Сталин вставал, гости тоже хлопали в ладоши стоя. И так четырнадцать раз».
Началась Великая Отечественная война. Райкин со своими актерами постоянно выезжает на фронт. Именно на фронте впервые появились у него сатирические миниатюры, в основном на политическую тему. В 1942 г., оказавшись с концертами на Малой земле, Райкин знакомится с полковником Л.И. Брежневым, будущим Генеральным секретарем ЦК КПСС. «За четыре года мы, - вспоминал позднее Райкин, - проехали много тысяч километров по всем фронтам от Балтики до Кушки, от Новороссийска до Тихого океана…»
После войны в Театре миниатюр появляются новые спектакли, написанные талантливым писателем-сатириком В. Поляковым: «Приходите, побеседуем» (1946), «Откровенно говоря…», «Любовь и коварство» (1949).
В июле 1950 г. у Райкиных рождается сын Костя. Хоть война давно кончилась, но жизнь у семейства Райкиных по-прежнему была тяжелой, о чем Аркадий Исаакович вспоминает: «Как всегда, театр был в постоянных разъездах. Случалось, что я просыпался, не понимая, где нахожусь. Примерно на два месяца ежегодно приезжали в Москву, несколько дольше работали в Ленинграде, по месяцу гастролировали в разных городах. У меня был постоянный номер в гостинице Москва, где мы оставляли Костю на попечение бабушки. Маленького Костю таскали за собой, можно сказать, в рюкзаке за плечами. В гостинице Москва прожили 25 лет, начиная с первых гастролей театра в 1942 г. В Ленинграде у нас было три комнаты в большой квартире в доме на Греческом проспекте, где, кроме нас, обитали шесть жильцов. Позднее, когда Костя подрос, он учился то в ленинградской, то в московской школе».
О жизни в семье Константин Райкин так вспоминает: «Никакого особенного благополучия у нас не было… Папа играл двадцать спектаклей в месяц, получал по сорок рублей за спектакль: это было много, это была зарплата академика, но это не богатство… Машина у нас когда-то появилась, дачи так никогда и не было… Папа очень спокойно относился к житейским благам, мама тоже, и меня они не баловали…»
В 1950 г. Райкин расстается с драматургом Поляковым. Но в театре по прежнему один за другим выходят спектакли: «Человек-невидимка», «Белые ночи», «Любовь и три апельсина». В них Райкин становится гораздо острее как сатирик.
Аркадий Райкин и Михаил Жванецкий познакомились в 1960 г. в Ленинграде, Жванецкий тогда учился в Одесском институте инженеров морского флота и много времени посвящал самодеятельности. В 1961 г. Райкин исполняет первую интермедию Жванецкого «Разговор по поводу». Три года спустя Райкин привлекает Жванецкого к работе над новой театральной программой «Светофор». В этой программе Райкиным впервые были сыграны знаменитые миниатюры Жванецкого: «Авас», «Дефицит», «Век техники». И в 1967 г. Райкин берет Жванецкого в штат своего театра, сначала артистом, а потом заведующим литературной частью.
Но недолго два выдающихся юмориста-сатирика смогли проработать вместе. В начале 70-х Райкин расстается с Михаилом Жванецким. Вспоминает сатирик:
«Однажды в разгар моих успехов директор театра мне сказал: Аркадий Исаакович решил с тобой расстаться. Это был не просто удар, не катастрофа, это была гибель.
Я пришел к нему, подложив заявление об увольнении в конец новой миниатюры. Он спокойно прочитал и сказал, подписав: Ты правильно сделал…
Я не хотел говорить ему, каким ударом для меня был разрыв с театром. Мы расстались в отношениях враждебных…
Позднее я что-то еще писал. Но мне было тяжело появляться даже возле театра. Со временем я понял закономерность смены авторов в театре Райкина. Это был естественный процесс развития художника. Каждый автор в этом театре имеет свой век - золотой, потом серебряный, бронзовый… Мы виделись редко, при встречах были фальшиво дружественны. В этом тоже его сила. Он очень сильный человек».
В 1968 г. Райкину присвоили звание народного артиста СССР, после 33 лет непрерывной работы театра и самого Райкина, после того, как его театр объездил все уголки Советского Союза.
Затем последовал очень нелегкий период в жизни Райкина, о котором вспоминает Л. Сидоровский:
«…Спектакль Плюс-минус … был впервые показан на невских берегах весной 1970-го.
В ту весну, как известно, пышно отмечалось столетие со дня рождения Ленина, и Райкин, отталкиваясь от этой даты, решил сотворить действо особой остроты, особого накала… Артист стремительно выбегал на сцену и с ходу начинал монолог: Остроумная манера писать состоит, между прочим, в том, что она предполагает ум также и в читателе… В зале - звенящая тишина… А артист после секундной паузы добавляет: Владимир Ильич Ленин. Философские тетради. Этот монолог сочинил сатирик, писатель Леонид Лиходеев, причем он нашел у Ленина еще несколько таких же, никому в зале не известных цитат, которые тогда, в семидесятом, ревностным охранителям системы казались прямо-таки контрреволюцией …
Спектакль зрители принимали восторженно… Но осенью как-то заявился в столичный Театр эстрады секретарь Волгоградского обкома партии, и ему очень не понравилось, что говорит со сцены Райкин, и как на это реагирует народ. Разгневавшись, вмиг отправил в ЦК донос, и оттуда столь же быстро последовало в театр распоряжение: Первый ряд не продавать! И каждый вечер стала располагаться на тех стульях комиссия… Аркадий Исаакович позже рассказывал: Костюмы одинаковые, блокноты одинаковые, глаза одинаковые, лица непроницаемые… Все пишут, пишут… Какая тут, к черту, сатира? Какой юмор?..
Через неделю вызвали артиста в ЦК, и там небезызвестный Шауро стучал по столу кулаками и советовал Райкину поменять профессию … У Райкина инфаркт, после которого он стал совсем седым. В Москве и Ленинграде ему запретили выступать. Театр отправили на длительные гастроли в Петрозаводск. Лишь 1971 г. Райкин вернулся в Ленинград - приближалось его 60-летие».
Чтобы «снизить» огромную всенародную любовь к артисту, в 1971 г. в КГБ СССР была сочинена история, вполне одобренная властями.
Аркадий Райкин вспоминал:
«Была запущена такая сплетня: будто я отправил в Израиль гроб с останками матери и вложил туда золотые вещи! Впервые я узнал это от своего родственника. Он позвонил мне в Ленинград и с возмущением рассказал, что был на лекции о международном положении на одном из крупных московских предприятий. Докладчика - лектора из райкома партии - кто-то спросил: А правда ли, что Райкин переправил в Израиль драгоценности, вложенные в гроб с трупом матери? И лектор, многозначительно помолчав, ответил: К сожалению, правда.
Жена тут же позвонила в райком партии, узнала фамилию лектора и потребовала, чтобы тот публично извинился перед аудиторией за злостную дезинформацию, в противном случае она от моего имени будет жаловаться в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС - председателем его тогда был А.Я. Пельше. Ее требование обещали выполнить и через несколько дней сообщили по телефону, что лектор был снова на этом предприятии и извинился по радиотрансляции. Якобы этот лектор отстранен от работы.
Хочется верить, что так оно и было на самом деле. Но на этом, к сожалению, не кончилось. Я в очередной раз слег в больницу. Театр уехал без меня на гастроли. И вот удивительно, всюду, куда бы наши артисты ни приезжали, к ним обращались с одним и тем же вопросом:
Ну, что же шеф-то ваш так оплошал? Отправил в Израиль…
Словом, всюду - в Москве, Ворошиловграде - одна и та же версия. Считали, что я не участвую в гастролях отнюдь не из-за болезни. Что чуть ли не в тюрьме…
Выйдя из больницы, я пошел в ЦК, к В.Ф. Шауро.
Давайте сыграем в открытую, - предложил я. - Вы будете говорить все, что знаете обо мне, а я о вас. Мы оба занимаемся пропагандой, но не знаю, у кого это лучше получается. Вы упорно не замечаете и не хотите замечать то, что видят все. Как растет бюрократический аппарат, как берут взятки, расцветает коррупция… Я взял на себя смелость говорить об этом. В ответ звучат выстрелы. Откуда пошла сплетня? Почему она получила такое распространение, что звучит даже на партийных собраниях?
Он сделал вид, что не понимает, о чем речь, и перевел разговор на другую тему.
Но самое смешное - это помогло. Как возникла легенда, так она и умерла…»
Дочь Аркадия Исааковича Екатерина Райкина об этой истории так рассказывает: «Это стоило моему отцу, обласканному властями, десяти лет жизни по крайней мере. Тогда цель дезы была достигнута, у народа возникли подозрения насчет Райкина… Моя бабушка Елизавета Борисовна Гуревич-Райкина умерла в 1967 г. в возрасте 87 лет в неврологической больнице на 15-й линии Васильевского острова и была похоронена в Санкт-Петербурге». Естественно, что никакого завещания похоронить себя в Израиле мать Аркадия Райкина не оставляла.
В 1974 г. Центральное телевидение наконец обратило внимание на Райкина. С его участием начались съемки сразу двух телефильмов: «Люди и манекены» (четырехсерийный фильм) и «Аркадий Райкин».
О многочисленных гастролях Театра миниатюр и о самом Райкине писали в газетах Венгрии, Польши, Болгарии, Германии. Райкина знают в Италии, Японии. Чешские кинематографисты сделали фильм «Человек со многими лицами», посвященный гастролям театра и Аркадию Райкину.
Английские режиссеры сняли фильм, показанный в Англии. Критик лондонской газеты «Таймс» писал:
«Когда смотришь и слушаешь сегодняшних комиков, все чаще приходят на память такие старые мастера мюзик-холла, как Роб Уилтон, Литл Тич, Джордж Формби, Грок и Мэри Ллойд… Среди наших современных комических актеров есть вполне сносные, и они даже вызывают смех, но почти все они не индивидуальны…
На днях на наших телевизионных экранах засверкало изображение именно такого индивидуального комического гения, Би-Би-Си впервые показало нам прославленного русского комика А. Райкина. Это было настоящее зрелище, подлинное открытие, такое выступление, которого мы не видели давно. Одна из самых больших заслуг Райкина состоит в том, что он представляет собой полную противоположность отвратительным, смешным до тошноты комикам, которых мы в таком изобилии импортируем из Соединенных Штатов. У Райкина есть что-то от Чарли Чаплина: удивительная способность живо и наглядно изображать эмоции, способность создавать образы, которые не нуждаются в пояснении. Он обладает даром проникать в самую глубь человеческих чувств… Мне никогда не приходилось видеть такой игры!»
В 1980 г. Райкину была присуждена Ленинская премия, и в 1981 г. он становится Героем Социалистического Труда.
Под конец жизни Райкин решил сменить место жительства, переехать вместе со своим театром в Москву. Он обратился к Л.И. Брежневу с просьбой о переводе Ленинградского государственного Театра миниатюр в столицу. Райкин мотивировал свое желание переехать тем, что сын Константин и дочь Екатерина давно живут в столице (Екатерина Райкина тогда работала в Театре им. Вахтангова и была замужем за Юрием Яковлевым). Жена Райкина к тому времени была тяжело больна, у нее случился инсульт, она подолгу лежала в московских клиниках. Брежнев пообещал помочь с переездом.
В 1981 г. театру Райкина было разрешено переехать в Москву. Меньше чем через год после переезда появился новый спектакль, теперь уже московского театра Райкина: «Лица» (1982), а в 1984 г. «Мир дому твоему».
Но силы Райкина истощались, он часто и подолгу болел. Иногда на сцене сдавала память, утрачивалась легкость движений, но всегда сохранялась атмосфера полного единения с залом, на протяжении полувека сопутствовавшая каждому выходу на сцену этого великого артиста.
Незадолго до смерти Райкин поехал в турне по Америке. Говорил на сцене он уже тихо, но все равно это был тот самый, всеми любимый Райкин, которого все русскоязычные американцы прекрасно знали. И где бы Райкин ни выступал, везде, лишь только он появлялся на сцене, зрители в зале вставали и… начинали плакать. Они понимали, что больше живым этого великого артиста они уже не увидят.
С 1987 г. Государственный театр миниатюр в Москве становится театром «Сатирикон», а в 1991 г. решением правительства Москвы театру было присвоено имя А.И. Райкина.
