Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский) – выдающийся русский писатель XIX века, ярко отразивший в своих произведениях быт и характер русского народа.
Хотя критики часто относят его ко «второму ряду» общенациональной классики, его романы «В лесах» и «На горах» пользуются неизменной популярностью у читательской аудитории.
Его называли и писателем-этнографом, и чиновником по вопросам раскола, случайно попавшим в литературу, и глубоким знатоком истории России и русского церковного раскола.
Как писал критик Л. Аннинский: «Романы Печерского – уникальный и вместе с тем универсально значимый опыт русского национального самопознания. И потому они переходят рамки своего исторического времени, переходят границы авторского мировоззрения, переходят пределы музейного краеведения и вырываются на простор народного чтения, конца которому не видно».
Павел Иванович Мельников родился в 1818 году в Нижнем Новгороде. В 1834 году он поступил в Казанский университет на словесный факультет, который закончил в возрасте восемнадцати лет. После окончания университета он был оставлен на факультете для подготовки к профессорству, но за слишком вольное поведение был отправлен в Пермь (в 1838 году), где поступил на службу учителем истории и статистики. Он посвящал свое время не только преподаванию, но и изучению Приуральского края, знакомился с бытом русского народа.
Во время путешествий по губернии он пишет «Дорожные записки», которые появляются в печати в конце 1839 года.
Вернувшись в Нижний Новгород, Мельников занимается преимущественно русской историей, изучает архивы Археографической комиссии, беседует со знатоками русского раскола.
В 1849 году происходит знакомство Мельникова с В.И. Далем, поселившимся в Нижнем Новгороде. Даль посоветовал Мельникову взять псевдоним Андрей Печерский, так как писатель жил на Печерской улице, в доме Андреева. Под влиянием Даля Мельников отправил в журнал «Московитянин» написанную им ранее повесть «Красильниковы».
Особое место в жизни Мельникова-Печерского занимало изучение раскола, как изучение книжное, так и непосредственное наблюдение над жизнью раскольников, с которыми он сталкивался во время поездок по России. Долгое время он был правительственным чиновником, занимавшимся проблемами раскола.
Вначале раскол и старообрядцы интересовали Мельникова как государственная, политическая и общественная проблема. Он даже высказывал предположение, что если бы Наполеон вместо того, чтобы превращать кремлевские соборы в конюшни, объявил бы в России восстановление старой веры и старого быта, война 1812 года имела бы совсем другой ход.
В 1852-1853 годах он возглавлял статистическую экспедицию по изучению Нижегородской губернии. Мельников-Печерский собрал огромный жизненный материал и стал крупнейшим знатоком современного ему народного быта и языка.
Постепенно интерес Мельникова-Печерского к старообрядчеству превратился из интереса государственного чиновника в интерес историка и писателя.
Наибольшую известность Мельникову-Печерскому принесла дилогия «В лесах» и «На горах», опубликованная в «Русском вестнике» в 1871-1875 гг. (роман «В лесах») и в 1875-1881 гг. (роман «На горах»). Работу надо романом «В лесах» писатель начал в 1968 году.
Как пишет исследовательница творчества Мельникова-Печерского В.Ф. Соколова: «Со страниц эпопеи встает перед читателями и старая Русь с ее дедовскими свычаями и обычаями, с кустарными промыслами и старообрядческими скитами, и Россия XIX века в момент исторического перелома в жизни народа, перехода от патриархального быта к промышленному капитализму».
Роман «На горах» был написан как продолжение романа «В лесах». Многие сюжетные линии, завязанные в первом романе, находят свое разрешение во втором. В романе широко освещается быт старообрядческого купечества и крестьянства, рассказывается о падении раскольничьих скитов и постепенном разрушении веками устоявшегося старообрядческого жизненного строя.
Мельников-Печерский блестяще владел мастерством устного рассказа и язык, которым разговаривают герои его романов, очень близок к устной народной речи.
Лексика романов Мельникова-Печерского поразительно многообразна – это общенародная лексика, лексика народно-поэтическая, старообрядческая лексика и диалектизмы. Присутствуют в лексике романов и устаревшие слова, и жаргонизмы и просторечие. Употребление этих слов автором всегда подчинено художественной задаче. Для романов «На горах» и «В лесах» писатель широко использовал разнообразные диалектизмы, собранные им самим в поездках по России.
Наиболее широко автор использует собственно-лексические и этнографические диалектизмы, часто вводит их в речь персонажей и авторскую речь. Минимальное количество фонематических диалектизмов свидетельствует о высоком языковом мастерстве писателя.
Автор также использует диалектизмы – фразеологические обороты (божие милосердие, лесной боярин, пятное крыло, пирог с молитвой и др.). Он также включает их в речь персонажей и в авторскую речь.
Мельников-Печерский в своем романе использует диалектизмы различных тематических групп. Наиболее широко представлена бытовая лексика, лексика, связанная с рыболовным промыслом и лексика, называющая предметы и явления окружающей природы.
Наряду с диалектизмами, зафиксированными только в Поволжском регионе, он вводит в свои романы лексику широкого территориального распространения (боры, гамза, голица, гребтеть, животы и др.).
Мельников-Печерский широко вводит диалектизмы в авторскую речь, использует их в описаниях пейзажа, авторских зачинах, лирических отступлениях, в авторском повествовании, связанном с героями. В языке персонажей диалектизмы используются в с целью характеристики героев и индивидуализации их языка. Интересно, что в речи образованных купцов Меркулова и Веденеева диалектизмы встречаются реже, чем в речи других героев романа.
Основным способом введения диалектных слов в текст художественного произведения являются авторские подстрочные примечания. Автор часто сопровождает диалектизмы подробными пояснениями. Как правило, толкования Мельникова-Печерского оказываются более обстоятельными и подробными, чем те, которые приводятся в словарях.
Рецензии
Альфа! Милая, доброе утро!
Какое же Вам спасибо за Мельникова-Печерского! Действительно, замечательный автор. По его произведениям можно изучать историю русского народа, его характера, взглядов и непоколебимого "слово купца"-)).
Я ещё чуть-чуть поскриплю?
У меня сформировалась библиотека. Что-то приобреталось, удалялось и пр.пр.Теперь у меня в собеседниах те авторы, которые любы мне. И среди них - Мельников-Печерский. И периодически мы с ним ведём долгие беседы.
Просто замечательно! Благодарю, Альфа-Омега!
С весенними хлопотами, Вас!
С хорошим настроением от общения с Вами,
Эрна
Соглашение об использовании материалов сайта
Просим использовать работы, опубликованные на , исключительно в личных целях. Публикация материалов на других сайтах запрещена.
Данная работа (и все другие) доступна для скачивания совершенно бесплатно. Мысленно можете поблагодарить ее автора и коллектив сайта.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Подобные документы
Замысел своего романа. Сюжет романа "Преступление и наказание", особенностях его структуры. Три этапа работы Достоевского. Ответ на главный вопрос романа. Идея любви к людям и идея презрения к ним. Идея двучастного замысла и его отражение в названии.
презентация , добавлен 12.02.2015
Пёстрая смесь типологически и жанрово разнородных элементов, объединённых создателем этого памятника народной словесности посредством связующей повествовательной рамки. Связь романа Нагиба Махфуза "Ночи тысячи ночей" со сказками "1000 и одной ночи".
реферат , добавлен 06.07.2015
Информация об экранизации романа "Гордость и предубеждение". История предшествующих экранизаций этого романа. Краткая биография Джейн Остин, ее творчество, создание романа "Гордость и предубеждение". Критический анализ фильма, актеры, полученные премии.
реферат , добавлен 24.12.2009
Раскрытие психологизма романа Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание". Художественное своеобразие романа, мир героев, психологический облик Петербурга, "духовный путь" героев романа. Психическое состояние Раскольникова с момента зарождения теории.
реферат , добавлен 18.07.2008
Изучение факторов, повлиявших на написание исторического романа "Унесенные ветром" американской писательницей Маргарет Митчелл. Характеристика героев романа. Прототипы и имена персонажей произведения. Исследование идейно-художественного содержания романа.
реферат , добавлен 03.12.2014
Модернизм как эпоха эстетических экспериментов. Судьба романа в контексте эстетических поисков в XIX - начале XX веков. Символистский роман как реализация экспериментов со стилем. Эстетические и философские взгляды В. Вулф. Поэтика романа "Волны".
дипломная работа , добавлен 20.07.2015
История написания романа, его проблематика и мотивная структура. Развитие сюжетных линий и их соотношение с основной идеей романа, система образов и роль снов. Концептуальная триада дом-город-космос, особенности ее применения в литературном произведении.
курсовая работа , добавлен 10.04.2016
Боченков В.В. П.И. Мельников (Андрей Печерский): мировоззрение, творчество, старообрядчество. - Ржев: Маргарит, 2008. - 348 стр. с илл.
Книга эта создавалась на наших глазах. Мы с соратниками день рождения чей-нибудь отмечаем или за чашкой чая обсуждаем «пути спасения Отечества», а Витя рядом за компьютером по клавиатуре тюкает. Мы - в кино, Витя - в Ленинскую библиотеку. Мы - на «акцию» (культурную или общественную), а наш товарищ - в «келейку», в архивы. Совсем от коллектива отбился.
Девять лет, не меньше, продолжалась вся эта история. И вот - результат. Красивый том, украшенный цветочно-растительным орнаментом - в оформлении обложки использованы элементы издательского переплёта первого полного издания сочинений Мельникова-Печерского . Интересно, что же тут написал наш Витя? Всё было против него: журналистская работа, наши посиделки, неустроенный быт, наплевательское отношение государства к науке, особенно к такой - русско-гуманитарной. То есть книга была написана не благодаря, а вопреки. Против течения. С некоторым даже вызовом «общественной» моде.
Впрочем, это для друзей он - Витя, а для литературной общественности - Виктор Вячеславович Боченков, кандидат филологических наук. И книга, кстати, как можно догадаться, выросла из диссертации, кои скромные пределы не уместили огромного объема «перелопаченной» литературы, всего прочитанного и обдуманного по теме. И, открывая издание, интересно было посмотреть: не провалился ли наш товарищ в наукообразие, не ушел ли в субъективизм, не бросился ли излагать смелые гипотезы, не подкреплённые фактами? А может, для приближения книги к формату серии «Жизнь замечательных людей» он изрядно беллетризировал повествование? Для лёгкости чтения и привлечения читателей. Тем более, что начинал Виктор Боченков в пору учёбы в Литературном институте с прозы, и успехи его на этом пути даже были отмечены лауреатством за лучший рассказ.
Но книга про Мельникова-Печерского написана в самом что ни на есть традиционном жанре - научного труда. Правда, любовь к литературе, вкус к слову не спрячешь: монография эта соответствует самым высоким требованиям к книгам подобного рода (научный аппарат, ссылки, цитирование, аргументация и пр.), а всё же это живое повествование, «авторское расследование», и потому читатель не встретит здесь мёртвых слов из лексикона «литературоведов последних времен». Нет здесь зауми, научного чванства, выпячивания себя и своих «концепций» (как правило, весьма убогих), сложных словесных конструкций, призванных продемонстрировать «учёность» автора, а на самом деле наглядно показывающих неумение писать просто о простом и сложном. Автору удается на протяжении всей книги (22 печатных листа!) сохранить энергию слова, интерес к предмету, и это, конечно же, передается читателю.
Основное содержание монографии составляют 13 самодостаточных очерков-глав («Служить царю и России - служить Богу: П.И. Мельников - монархист», «Сочувствовать ли «самосгорателям»? Роль трагического и мотив «кающегося грешника» в произведениях, обличающих старообрядчество» и др.). Однако законченность каждого очерка не мешает цельному восприятию книги, в которой и жизнь, и мировоззрение, и творчество Мельникова-Печерского представлены, может быть, впервые с такой исчерпывающей полнотой. Этого крупнейшего писателя XIX века вообще трудно назвать «любимцем» наших исследователей-филологов. «Передовая» наука, так уж повелось на Руси, часто носила либеральный окрас. Мельников же был убеждённым и искренним монархистом, да ещё к концу жизни пришел к идее, что старообрядцы могут быть надёжной опорой престола. Что же касается науки советской, то и тут Мельников был не вполне ко двору - пристальный разбор его творчества неизбежно вел к проблематике религиозной, что в пору атеистического государства совсем не приветствовалось. Вот и ограничивались исследователи «системой образов», «проблемой поэтики», «особенностями лексики», «расширенными синтаксическими позициями в синтаксисе» и прочими, скажем прямо, мелочами - цельного образа писателя в этих отрывочных темах не вырисовывалась.
Но дождался Мельников-Печерский своего настоящего исследователя! Кстати, в этой истории есть сюжет для «филологического романа» - как и почему Виктор Боченков обратился к старообрядческой эпопее писателя, как это изменило его собственную жизнь и др. Но оставим этот поворот для других рецензентов. Скажем только, что с большим интересом читаются очерки о том, как чиновник по особым поручениям министерства внутренних дел П.И. Мельников начинал свою карьеру в качестве «гонителя» старообрядцев, как он «собирал материал» для своих будущих книг, занимаясь составлением, говоря по-современному, аналитических записок, как редактировал газету «Русский дневник» (замечательное название!), с каким пиететом и почтением относился к Москве, к Кремлю…
Впрочем, не только Москва того времени, но и портрет России второй половины XIX века не остался без внимания автора. Особенным украшением книги служат очерки, расширяющие восприятие заявленной темы. Например, рассказ о творческой судьбе совершенного забытого ныне писателя Фёдора Ливанова. Как и Мельников-Печерский, он создавал свои произведения на материале старообрядчества. Ливанов не брезговал «заимствованиями» из чужих романов, а литературный путь его, скандальная слава весьма напоминает нам кое-кого из современных «писательских звёзд»! Чтение весьма поучительное. А уж очерк о подпольных старообрядческих типографиях в Калужской области - это, по сути, детективная глава в отечественном книгоиздании. Впервые явленная нам, как и творческий путь Фёдора Ливанова, добросовестным исследователем Виктором Боченковым.
Разумеется, всякий честный отзыв на книгу предполагает критику в адрес автора. Рискнем предположить, что существенные замечания появятся не скоро. Потому что взыскательному критику нужно знать о предмете исследования приблизительно столько же, сколько знает автор. Но на сегодняшний день книга Виктора Боченкова - безусловная вершина в исследовании жизни и творчества Мельникова-Печерского. Дополнения, «штрихи к портрету», открытия новых архивных документов, конечно, будут. Но фундаментальную работу сделал он, «наш Витя». (Хотя мы всячески ему в этом мешали, и частенько говорили: «Брось заниматься ерундой, кому это нужно!»).
Есть в этой монографии еще одна мощная тема, в которой автора трудно будет превзойти. Литературная эрудиция - это одно, а доскональное знание истории старообрядчества - совсем другое. Между тем, Виктор Боченков подготовил к публикации документы по истории Русской Православной Старообрядческой Церкви XIX-XX вв. для журнала «Во время оно…» (4 выпуска). И, конечно, «историзм» его подхода к жизни и деятельности Мельникова-Печерского очевиден. Да и в самой монографии перед читателем вырисовывается образ «архипелага старообрядчества». Он, может быть, манит даже больше, чем образ Мельникова-Печерского. Автор дилогии «В лесах» и «На горах» был умным человеком, человеком государственным, и постоянно (как и мы на своих посиделках) размышлял о судьбах Отечества, в коих вопросы церкви и религиозности, власти и общественного устроения были первостепенными. Мельников-Печерский считал, что со временем, с развитием образования, старообрядцы вольются в официальную церковь. Ошибка? Возможно. А вот то, что «главный оплот будущего России я вижу в старообрядцах», может быть, не такое уж и заблуждение писателя? В нашу текучую эпоху, когда так легко меняются «мненья», партийные пристрастия, принципы и убеждения, когда всё чаще говорят о том, что церковь должна «модернизироваться», чтобы быть «ближе к народу», всё-таки хочется некоей фундаментальности идей, дел и поступков. Да, конечно, раскол - трагическая страница в истории нашей страны. Но как знать, не будь вот этого старообрядческого упорства стояния за древлеправославную веру, может быть, наша единая церковь «модернизировалась» бы с еще большей скоростью (по примеру католической)?
Разумеется, эти вопросы в монографии не обсуждаются, но книга нашего автора не только информирует, но и заставляет думать (что редкость даже для научных изданий). Поэтому поблагодарим автора за труд: это хорошая работа! Она будет полезна всем, кто интересуется русской литературой и русской историей… Будем надеяться так же, что трудолюбивый автор снизойдёт-таки до дружеского застолья со товарищи - теперь у «нашего Вити» для этого есть действительно весомая причина!
«Старая там Русь, исконная, кондовая …»
П.И.Мельников-Печерский
« В сочинениях П.И.Мельникова выражается твердая, глубокая вера в прогресс и в великое будущее Русской земли, в сочинениях его везде проявляется задушевная любовь к простому народу и горькая насмешка над людьми привилегированных сословий, исказившими себя ради подражания Западу».
(П.Мельников-Печерский. «Автобиография»)
«Старая там Русь, исконная, кондовая. С той поры
как зачиналась земля Русская, там чуждых насельников не бывало. Там Русь
сысстари на чистоте стоит,- какова была при прадедах, такова хранится до
наших дней. Добрая сторона, хоть и смотрит сердито на чужанина».
(П.Мельников-Печерский. «В лесах)
Павел Иванович Мельников (псевдоним Андрей Печерский), (1818-1883), П.Мельников-Печерский, – великий русский писатель-прозаик, известный прежде всего дилогией «В лесах» (1871-1874) и «На горах» (1875-1881), в которой он повествует о жизни поволжских староверов. Нижний Новгород – родина писателя, именно поволжской земле он отдал годы служения. Теме старообрядчества, «раскола», посвящен целый ряд его религиоведческих статей, самыми значительными из которых являются «Письма о расколе» (1862). В меньшей степени П.Мельников известен как исследователь сектантства – прежде всего сект, которым приписывали «старообрядческие» корни: хлыстов, скопцов и др. В своих исследованиях он опирался на материалы судебных процессов и сведения, полученные непосредственно от источников из числа сектантов. Его очерки не только дают богатейший познавательный материал, но и позволяют раз и навсегда отделить русское старообрядчество от сектантства, инициированного с Запада (в народе «фармазонства»).
Интереснейшие, захватывающие произведения «В лесах» и «На горах» являются неповторимым энциклопедическим источником информации о характере, быте, нравах и обычаях старообрядческой среды, представленной читателю в виде объемной многоплановой картины. Действие разворачивается в деревне и провинциальном городе, в скиту и на ярмарке, на деревенской вечеринке и в трактире, в глухом лесу и на Волге. Ярким образным словом изображаются различные социальные группы: обитатели скитов, деревенские крестьяне, купцы, наемные рабочие, чиновники, представители официальной церкви и пр. На примере центральных героев, представителей купеческих старообрядческих семей, рисуется социопсихологический, исторический портрет того самого старообрядца, который во многом создал сильное российское государство - создал его усилием воли, напряжением острого, ищущего ума, тяжелым трудом, верностью заветам предков и православным идеалам .
В художественной форме П.Мельников-Печерский рассказывает, как шел процесс накопления первоначального купеческого капитала и прирастало богатство, как на основе единой идеологии, каковой являлась старая вера, формировались сетевые экономические сообщества и функционировали экономические механизмы, как в масштабе страны фактически создавалось «государство в государстве» с собственным сводом этических правил и неписанных законов. В рамках сюжета показана и роль старообрядчества в сохранении русской культуры – старинных книг, икон, артефактов исторического прошлого. История староверов в романах – это история всего русского старообрядчества.
Служа в должности чиновника особых поручений министерства внутренних дел, П.Мельникову приходилось много путешествовать по волжской земле и общаться с представителями всех сословий. «На вопросы, предложенные ему почитателями его таланта - где он так изучил народный язык, П. И. Мельников обыкновенно отвечает: на барках, в скитах, да на мужицких полатях» («Автобиография»).
О значении и характере творчества П.Мельникова можно судить уже потому, что даже критики, которых трудно причислить к защитникам исконно русских ценностей, признают его заслуги в изображении русского народа. Например, популяризируемый ныне историк литературы и библиограф С.А.Венгеров (1855-1920), интеллигент-разночинец, предтеча литератора-«демократа», в «Краткой справке» о П.Мельникове писал:
«Благодаря долгому общению с народом Поволжья, Мельников до того усвоил себе народную речь, что пользуется ей не только в разговорах, но и там, где идет повествование от лица автора, при описаниях природы и т. д. <…>
Разыскания в местных архивах доставили ему звание члена-корреспондента археографической комиссии. Предметом его служебной деятельности были почти исключительно дела раскольничьи, очень многочисленные в Нижегородской губернии. С раскольничьим бытом Мельников был хорошо знаком с детства по Семеновскому уезду, где ему после матери досталось маленькое имение. Через приятелей-раскольников Мельников доставал старопечатные и рукописные богословские сочинения и скоро мог переспорить лучших раскольничьих начетчиков <…> Отчеты Мельникова по исполнению раскольничьих поручений обратили на него внимание министерства внутренний дел; в последние годы царствования Николая I он стал для центральной администрации первым авторитетом по расколу <…>
"В лесах" и "На горах", впервые познакомившие русское общество с бытом раскола, - произведения столь же своеобразные, как своеобразно их происхождение. Мельников совершенно не сознавал ни свойств, ни размеров своего таланта. Весь поглощенный служебным честолюбием, он почти не имел честолюбия литературного и на писательство, в особенности на беллетристику, смотрел как на занятие "между делом". Побуждение облечь свое знание раскола в беллетристическую форму было ему почти навязано; даже самое заглавие: "В лесах" принадлежит не ему. В 1861 г. в число лиц, сопровождавших покойного наследника Николая Александровича в его поездке по Волге, был включен и Мельников. Он знал каждый уголок нижегородского Поволжья и по поводу каждого места мог рассказать все связанные с ним легенды, поверья, подробности быта и т. д. Цесаревич был очарован новизной и интересом Рассказов Мельникова, и когда, около Лыскова, Мельников особенно подробно и увлекательно распространялся о жизни раскольников за Волгой, об их скитах, лесах и промыслах, он сказал Мельникову: "Что бы Вам, Павел Иванович, все это написать - изобразить поверья, предания, весь быт заволжского народа". Мельников стал уклоняться, отговариваясь "неимением времени при служебных занятиях", но Цесаревич настаивал: "Нет, непременно напишите. Я за вами буду считать в долгу повесть о том, как живут в лесах за Волгой". Мельников обещал, но только через 10 лет, когда служебные занятия его совсем закончились, приступил к исполнению обещания, без определенного плана, приготовив лишь первые главы. Все возраставший успех произведения заставил его впасть в противоположную крайность: он стал чрезвычайно щедр на воспоминания о виденном и слышанном в среде людей "древлего благочестия" и вставлять длиннейшие эпизоды, сами по себе очень интересные, но к основному сюжету отношения не имевшие и загромождавшие рассказ. Особенно много длинных и ненужных вставных эпизодов в "На горах", хотя редакция "Русского Вестника" сделала в этом произведении Мельникова огромные сокращения».
Как видим, невозможно было не признать значительности литературного феномена творчества М.Мельникова-Печерского, хотя критическая трактовка при этом была однобокой и тенденциозной:
«В первых двух частях "В лесах" вполне очерчены и те картины быта, на которые Мельников такой удивительный мастер: обеды, обряды, промыслы, гулянки, моления, скитская жизнь, прения о вере; дальнейшие повторения всего этого очень утомительны. Особенно скучны десятки страниц, которые Мельников посвящает переложению в разговоры раскольничьей догматики . Зато первые две части "В лесах" принадлежат к самым увлекательным книгам русской литературы. Они открывают совершенно новый (теперь уже ставший достоянием истории), удивительно колоритный мир, полный жизни и движения. Полудикие люди заволжских лесов в художественном изображении Печерского возбуждают не только холодное любопытство, но и самое живое участие. Сильнейшая сторона "В лесах" – в прелести самого рассказа. Самая обыкновенная вещь - обед, прогулка, парение в бане - превращается у Мельникова в увлекательную эпопею <…>. Главный недостаток последних произведений Мельникова тот, что Мельников взял только казовую сторону жизни. Перед нами какой-то вечный праздник. "Тысячники" то и дело задают баснословные пиры с десятками блюд; как парень - так красавец, как девка - так краля писанная, и как парень увидит девку – так сейчас у них пошла любовь, а в следующей главе уже раздвигаются кусточки и следует ряд точек. Скитскую жизнь Мельников изображает только со стороны сладкоедения и гулянок. Трудовой жизни Мельников почти не коснулся и один только раз очень зло осмеял артельные порядки, которые он вообще терпеть не мог, наряду с общинным землевладением. Строго говоря, "В лесах" и "На горах" рисуют только жизнь богатых и разгульных "тысячников" и прикрывающих мнимой святостью свое тунеядство и разврат скитников. Рассказы Печерского не дают ключа к пониманию внутренней сущности такого огромного, глубокого движения, каким является раскол. Почему эти столь жизнерадостные люди, только и занятые едой, выпивкой и девками, так крепко держатся "старой веры"? Есть же в психологии людей древнего благочестия какие-нибудь духовные устои, дающие им силу для борьбы с гонениями. И вот их-то Мельников и проглядел за пирами и гулянками, почему все великолепное повествование его имеет значение только для внешнего ознакомления с расколом».
Стоит прочитать роман, чтобы понять, что этот отзыв не только несправедлив по сути и искажает содержание книг, но он отражает непонимание и неприятие критиком той жизни, которая описана в романе. С.Венгеров не понял, что старообрядчество – это не только «психология» или классовая позиция, а, по выражению старообрядческого публициста И.А.Кириллова, сама жизнь русских людей. В критике С.Венгерова слышится некая классовая (или даже этническая) зависть – а, возможно, и зависть к «нечестолюбивому» таланту писателя, или к той максималистской полноте жизни и чувств, которые П.Мельников-Печерский увидел в старообрядческой среде.
Романы П.Мельникова-Печерского полифоничны: лирика романтических коллизий переплетается с эпическим звучанием исторических событий, имевших переломное значение для всей русской жизни. Музыка любви, скорбные мотивы душевных страданий, многоголосый трудовой хор звучат в унисон с древними мелодиями народных песен, преданий и молений, звуками природы и таинственными, почти потусторонними голосами. Автор одинаково искусно, удивительно тонко изображает душевный мир человека и внешнюю действительность, будь то прекрасный пейзаж, щедрая трапеза или перипетии авантюрных приключений.
П.Мельников-Печерский создал уникальные образы русских людей, ныне обозначаемых как «self- made people » (досл. «добившиеся успеха своими силами»), – людей, на которых держалась вся русская жизнь: экономика, армия, торговля, нравственность и культура, передаваемая из поколения в поколение. Это не жители столиц или крупных городов, не дворяне и не искусственные, надуманные персонажи «а-ля рус». Это – люди из самой толщи русского народа, составляющие его ядро, «соль земли» русской.
«В лесах» и «На горах» являются единственными в своем роде произведениями, изобразившими русский народ во всей глубине и полноте его национального характера. Они и предназначены прежде всего для русского народа: автор ставит сложнейшие вопросы нравственного выбора, но решает их не в виде философско-схематических выкладок, а через увлекательное образное повествование, насыщенное богатым этнографическим и историческим материалом, доступное и интересное для любого, самого широкого читателя. П.И.Мельников-Печерский пишет о народе и для народа.
«На современный народ так смотрит автор: много ли, много ли, кажется, нужно для того, чтобы народ любил, уважал человека? Слово приветливое, да участие в скорби и болезни, да уважение к исконным правам человечества, да зверем не гляди - вот и все. А главное дело - справедлив будь, человеком будь, да не верти мужика по-своему, и будет он весь твой и душой и телом по конец жизни своей. И умрешь, так он добром тебя помянет, не забудет он тебя в своей простой, бесхитростной, не лукавой молитве пред господом... Правды, правды побольше Русскому человеку - больше ничего ему не нужно...»
(П.Мельников. «Непременный»).
В своих книгах автор, однако, не идеализирует изображаемых им героев, и именно поэтому они так жизненны и типичны. М.Мельников-Печерский создает не схемы, а образы живых людей с их неповторимыми судьбами. Читатель не может не проникнуться сопереживанием героям – погибающей от предательства влюбленной девушке и ее несчастным родителям; пожилой игуменье с изломанной судьбой и ее молодой преемнице, отказавшейся от мирского счастья и взвалившей на плечи всю ответственность за судьбу Комаровского скита во времена гонений; молодым купцам – представителям нового поколения экономической элиты России; неискушенной духовной искательнице, попавшей в сети опасной секты…
Блестящий литературный талант позволяет автору создать у читателя полный эффект присутствия: вот мы находимся в келье Комаровского скита на шумной встрече матерей-игумений, съехавшихся сюда, чтобы принять решение по поводу выборов «австрийского епископа» - безуспешно! А вот мы среди лесорубов в зимнем лесу, или слушаем старое предание о болотных духах, или удивляемся рассказу об авантюристе- псевдоигумене, создавшем в лесном скиту цех по изготовлению фальшивых денег.
Следует констатировать, что П.Мельников-Печерский до сих пор не получил должного официального признания и оценки, соответствующей степени его таланта, масштабу его литературно-исторического вклада в гуманитарное наследие русского народа. В отличие от Л.Толстого, Ф.Достоевского, А.Чехова, И.Тургенева и ряда других писателей-прозаиков, воплощающих величие русской литературы как в России, так и на Западе, П.Мельников-Печерский редко упоминается в числе значительных русских писателей, а его произведения не издаются – в отличие от огромного количества красочно оформленного литературного хлама, который заполняет прилавки книжных магазинов.
Вероятно, реалистичность изображения – наряду с отсутствием самих книг у широкого читателя – дает критикам неограниченную свободу трактовки произведений П.Мельникова-Печерского, вплоть до фальсификации их смысла: автору приписывается враждебное отношение к старообрядчеству, его характеризуют как ярого апологета официального православия и обличителя «религиозного фанатизма», как самого жестокого борца со староверием. В произведениях П.Мельникова действительно присутствуют высказывания и даже сюжетные построения, которые могли бы отнести автора к сторонникам официальной церкви. По долгу службы он действительно имел дело и со старообрядцами, и с сектантами. Однако созданные им образы говорят сами за себя. Чтобы понять истинную позицию автора, предки которого вышли с Дона, который сам жил и работал в старообрядческих краях – на Волге и в Перми, надо прочитать его книги.
Справедливости ради и со всей определенностью следует сказать, что П.Мельников-Печерский, располагая универсальными знаниями в области этнографии, социологии, истории, религиоведения, создал непревзойденный, уникальный по своей значимости документ о роли старообрядчества в жизни и историческом развитии России. Поднимаемые им вопросы актуальны до сих пор:
«Выводя на свежую воду творимые в потемках злоупотребления, П. И. Мельников более всего нападал на казнокрадство: "всяко казенно дело, - говорит он в "Медвежьем углу", - от того казне дорого стоит, что всякий человек глядит на казну, как на свою мошну и лапу в нее запускает по-хозяйски. Всякому барину казной корыствоваться не в пример способнее, чем взятки брать, для того, что с кого взял, тот еще, пожалуй, караул закричит, а у матушки казны языка нет, за то и грабят ее, что без ответа».(«Автобиография»).
Писательский дар П.И.Мельникова-Печерского и талант исследователя, питаемые огромной любовью к русской земле, ставят его на одно из первых мест в ряду великих русских писателей.
Отрывки из произведений «В лесах» и «На горах»:
(Заволжье и заволжане. Потап Максимыч Чапурин – заволжский тысячник)
(История заволжских старообрядцев. Скиты в лесах Заволжья. Обители на Каменном Вражке – острове среди болот. История Комаровского скита)
(Правая сторона Волги. Легенда о путешествии Белого Царя по Волге. Нагорные крестьяне. Медвежатный промысел и случай с «медвежим батальоном»)
(Братья Смолокуровы)
(Макарьевская ярмарка. Нижегородские купцы)
(Мильонщик Доронин: история семьи)
(Полный текст книг «В лесах» и «На горах» размещен на странице
П редлагаю вам, дорогие читатели, угадать время написания и фамилию автора книги, в которой содержатся вот такие сюжеты:
1. Два авантюриста с криминальным прошлым пытаются ввязать главу небольшой фирмы по торговле посудой в авантюрное предприятие по добыче золота в местных лесах. Однако, дело, спонсором которого уже готов стать этот человек, на самом деле является чистейшей фикцией. В действительности же средства доверчивого спонсора должны пойти на печатание фальшивых денег, изготовлением и сбытом которых и занимаются водящие его за нос авантюристы.
2. В провинциальной гостинице двое молодых «новых русских», желая отпраздновать выгодную сделку, в уверенности, что «с деньгами все возможно», в полночь требуют себе в номер шампанского, переполошив из-за этого всю округу.
3. Единственная дочь богатого предпринимателя оказывается вовлеченной в секту, члены которой на своих тайных собраниях занимаются развратом...
Перед нами - явно современные истории, взятые из какого-то явно современного детектива. Кто же мог его написать? Маринина? Леонов? Черкасов? Донцова? А вот и нет! Книга, где содержатся столь интригующие и актуальные для нашего времени сюжеты, была написана... во второй половине XIX века. Правда, имя ее автора вряд ли знакомо тем, кто знаком с русской литературой исключительно в пределах школьной программы. Речь идет о дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Несмотря на то, что это - два разных романа, один из них является продолжением другого. Да и герои в них - одни и те же. Поэтому я не сильно погрешила против истины, назвав эту дилогию «книгой».
Но мое обращение к романам П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» вызвано не столько тем, что содержащиеся в них описания жизни и нравов русского крестьянства и купечества XIX века странным образом оказались злободневными более столетия спустя. Гораздо важнее то, что в наше время эти книги могут помочь преподавателям светских учебных заведений рассказывать школьникам и студентам о Православии.
Мне пришлось столкнуться на практике с трудностями в преподавании студентам факультета религиоведения местного университета (бывшего педагогического института) дисциплины под названием «Введение в Православие». Оказывается, знакомить студентов с основами Православия гораздо сложнее, чем вести аналогичные занятия в воскресной школе или на богословских курсах. Там имеешь дело со слушателями уже воцерковленными. Или, по крайней мере, положительно относящимися к Православию. Но светский ВУЗ - совсем иное дело. Прежде всего, потому, что слушатели - далеко не всегда являются православными. Чаще всего они - неверующие (хотя убежденными или воинствующими атеистами их все-таки назвать нельзя), для которых Православие, к сожалению, непонятно и чуждо. А есть студенты, хотя и верующие, да только не по - православному. Стало быть, относящиеся к Православию враждебно.
Однако, и это еще не все. Коль скоро местом преподавания является не духовное учебное заведение, а кафедра религиоведения светского ВУЗа, то преподаватель «введения в Православие» связан определенными обязательствами. Свой предмет он должен излагать исключительно светским языком, без попыток обратить слушателей в Православие, критикой иных вер не заниматься, свои убеждения студентам не навязывать, быть в гражданской одежде... Парадоксально, но в результате всего этого возникает отторжение преподавателя и со стороны православных студентов, которые хотели бы, чтобы занятия вел человек, имеющий священный сан и в соответствующем облачении. Ведь по справедливости слова священника имеют среди православных слушателей большую значимость, чем речи самого умного и красноречивого мирянина. Вдобавок, для православных «нейтральное» изложение основ Православия может показаться просто оскорбительным. Справедливы размышления на этот счет диакона А. Кураева (в первых номерах журнала «Православная Беседа за 2001 г. ) о том, что лексика миссионера и язык церковного проповедника совершенно различны. Но что делать, если аудитория - смешанная? Как не оказаться в положении слона - живописца из басни С. Михалкова, который, желая угодить всем критикам сразу, превратил написанный им пейзаж в полнейший ералаш?
И здесь нас может выручить то, что оказывалось действенным еще десятилетия тому назад, во времена атеизма. Я говорю о нашем, так сказать, «литературном наследии». О произведениях русских писателей - классиков. Общеизвестно, что в них находили яркое отражение православные взгляды их авторов. Поэтому даже тогда, когда пропагандисты-антирелигиозники усиленно внушали школьникам и студентам безбожные идеи, в число книг, рекомендованных в школьной программе, все же входили такие глубоко православные произведения, как роман А. С. Пушкина «Капитанская дочка», рассказы Н. С. Лескова «Зверь» и «Неразменный рубль», «Ночь перед Рождеством» Н. В. Гоголя. Поднять руку на наследие русских классиков атеисты все-таки не дерзали. И через эти произведения воспитывавшиеся в безбожии дети все-таки могли хоть немного, да узнать о Православной вере... Времена изменились. И «воинствующий атеизм», к счастью, ушел в прошлое. Но неизменной остается роль произведений русских православных писателей-классиков в духовно-нравственном воспитании их читателей. В приобщении их к Православной вере. И романы П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» принадлежат как раз к числу таких книг.
Оговорюсь сразу - я не профессиональный литературовед. Я врач-невропатолог, которому приходилось и приходится заниматься преподаванием основ Православия школьникам, студентам и взрослым. В диапазоне - от воскресной школы до факультета религиоведения. И именно с этой точки зрения я и поведу речь о романах П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Общеизвестно, что дело врача - выявить симптомы заболевания и поставить диагноз, на основании которого можно начать лечение больного. И моей задачей будет - выявить и перечислить такие сюжетные линии этих книг, которыми можно воспользоваться, рассказывая о Православии. И попытаться доказать, что на примере романов «В лесах» и «На горах» можно успешно говорить о Православной вере школьникам, студентам и взрослым людям самых разных убеждений.
Прежде всего, это возможно именно потому, что перед нами - романы. Русская классика XIX века. Стало быть, исключительно «светские» литературные произведения. Вдобавок, даже объявленные литературными критиками времен атеизма «произведениями антицерковными», написанными автором, «чуждым религиозных предрассудков» (см. очерк М. П. Еремина в т. 6 соч. П. И. Мельникова-Печерского ). Насколько это утверждение соответствует истине, читатель сам сможет сделать вывод в дальнейшем. Пока же скажу, что оно может стать надежной защитой для преподавателя, использующего романы П. Мельникова-Печерского на своих занятиях. Ведь в таком случае никто не посмеет обвинить его в «религиозной пропаганде»...
Вдобавок ко всему, романы «В лесах» и «На горах» это книги с весьма увлекательным сюжетом. Приключений в них, как говорится, хоть отбавляй. Герои их ведут дела по торговле, плутуют, влюбляются, ездят на богомолья, попадают во всевозможные опасные переделки...Причем житейские проблемы и страсти не обходят стороной даже монастырские стены. Так, в последних главах романа «В лесах» описана свадьба с похищением невесты, которую организовала озорная послушница старообрядческого скита Фленушка. Короче, перед читателями развертывается пестрая и захватывающая картина жизни множества людей. Однако, несмотря на пестроту житейской круговерти, в которую втянуты герои романов «В лесах» и «На горах», глубинной сущностью их жизни все-таки является Православие. И это красной нитью проходит через все повествование. Православная вера мотивирует поступки героев. Она определяет и их духовные искания. Поэтому для того, чтобы объяснить смысл поведения Патапа Чапурина или Фленушки в той или иной ситуации, разговор о Православии станет просто необходим.
Еще одной положительной стороной романов П. И. Мельникова-Печерского является то, что они рассказывают именно о старообрядцах. Стало быть, о чем-то вроде бы далеком от «традиционного» Православия и даже чуждом ему. Тема противостояния «староверов» и «никониан» достаточно ярка в обеих книгах. Однако, несмотря на обрядовые особенности, герои романов «В лесах» и «На горах» являются православными. И главные положительные персонажи обеих книг (вроде Патапа Максимыча Чапурина) «придерживаются старинки» «потому больше, что за Волгой издавна такой обычай велся, притом... дружба и знакомство с богатыми купцами держались». А героиня романа «На горах», Дуня Смолокурова, пережив период духовных исканий, приходит к мысли, что «разница между нами и великороссийскими в одном только наружном обряде, а вера и у нас и у них одна и та же, и между ними ни в чем нет разности». Такой же вывод делает для себя и ее муж, Петр Самоквасов. Стало быть, хотя герои П. И. Мельникова-Печерского и старообрядцы, но в большинстве своем отнюдь не враждебные тем православным, которые отличаются от них не верой, а только обрядами.
Какими же темами из романов П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» может воспользоваться современный преподаватель, рассказывая о Православии в «светских» школе или ВУЗе?
Прежде всего - это тема милосердия, милости к ближним. Известно, что милосердие с давних времен было характерной чертой православных русских людей. Наиболее ярко эта тема выражена в романе «В лесах» в истории «сиротки Груни». Богатый крестьянин Патап Чапурин удочеряет девочку, оставшуюся круглой сиротой после скоропостижной смерти на ярмарке от холеры своих родителей. Он воспитывает ее наравне с родными дочерьми. Впоследствии юная Груня, не забывшая свое кратковременное сиротство, по доброй воле идет замуж за пожилого купца Заплатина, жалея его осиротевших детей. Эта удивительная история еще в дореволюционные времена оказалась включена в хрестоматию протоиерея Г. Дьяченко «Искра Божия», составленную им «для чтения в христианской семье и школе». Книга эта, впервые вышедшая в 1903 г. (в наше время она неоднократно переиздавалась), предназначалась «для девочек среднего возраста». В ней были собраны назидательные истории о благочестивых христианках разных времен и народов. В том числе - и рассказ о «Груне Богоданной». Для малышей - в пересказе. Для детей более старшего возраста - в сокращении.
Интересна и тема семейного счастья, неоднократно поднимаемая П. Мельниковым-Печерским на страницах его романов «В лесах» и «На горах». Сейчас, когда большинство молодых семей не отличается прочностью, эта проблема чрезвычайно актуальна. И стоит призадуматься над тем, почему и Патап Максимыч Чапурин с ворчливой, но доброй Аксиньей Захаровной, и Аграфена Петровна Заплатина со своим немолодым, но любимым и любящим супругом живут в ладу и согласии? Лучше всего на этот вопрос отвечает в романе «В лесах» юная Дуня Смолокурова, высказывая свои сокровенные думы о будущей семейной жизни: «замуж пойду за того, кого полюблю... Кого по мысли найду, за того и пойду, и буду любить его довеку, до последнего вздоха, - одна сыра земля остудит любовь мою...А разлюбит, покинет, на другую сменяет - суди его Бог, а жена мужу не судья. И хотя б разлюбил он меня, никому бы я не пожалобилась... А что буду делать я замужем, как стану с мужем жить - того я не знаю. Знаю одно - где муж и жена в любви да совете, по добру да по правде живет, в той семье Сам Господь живет. Он и научит меня, как поступать...» С этими словами невозможно не согласиться. Действительно, в жертвенной любви и взаимном смирении супругов друг перед другом - залог прочности семьи. И в такой семье, действительно, «Сам Господь живет».
Однако, едва ли не самым удивительным является то, что романы «В лесах» и «На горах» могут стать очень яркой иллюстрацией к теме о Промысле Божием. Напомню определение Промысла Божия из «Пространного христианского Катихизиса» Святителя Филарета: «Промысл Божий есть непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости Божией, которым Бог сохраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует, а возникающее чрез удаление от добра зло пресекает, или исправляет и обращает к добрым последствиям». При чтении романов «В лесах» и «На горах» обращает на себя внимание то, что их герои получают от Бога именно то, что они заслуживают по своим делам. Или то, что является для них наилучшим разрешением их стремлений и проблем. Смиряется, потеряв обеих дочерей, гордый и честолюбивый Патап Чапурин. Хотя на утеху его одинокой старости в доме этого доброго и участливого человека подрастает внук. Таким образом, род Чапуриных все-таки не пресекается. По заслугам попадают на каторгу фальшивомонетчик Стуколов и его приятели. Духовные искания Герасима Чубалова и Дуни Смолокуровой кончаются обретением Истины. Нравственно перерождается и возвращает себе доброе имя бывший безвольный пьяница «Микешка - волк», снова становясь всеми уважаемым «Никифором Захарычем». Бесславно, без покаяния погибает окончательно потерявший стыд и совесть Алексей Лохматов.
Как ни странно, даже в казалось бы горестной участи Насти Чапуриной и Фленушки очевидно проявление промышления и милосердия Божия о них. Вопреки утверждениям критиков советского времени, Настю Чапурину сгубил отнюдь не «дух стяжательства» ее отца. Причиной ее смерти стало сильнейшее нервное потрясение. Это произошло тогда, когда она поняла, кем в действительности оказался Алексей, которому она так поспешила довериться... Последующая история Алексея Лохматова, отказавшегося от своей семьи, обобравшего свою жену Марью Гавриловну, а под конец еще и опорочившего память о Насте, ярко свидетельствует о том, что, если бы та осталась жива, ее семейная жизнь с Алексеем оказалась бы сплошным несчастьем.
Действие Промысла Божия очевидно даже в такой на первый взгляд трагической судьбе Фленушки. Безусловно, по своему живому характеру и поведению эта «разлихая» послушница явно «не вписывалась» в мир скита, где провела свои детство и юность. «Не черницей девка глядит, не на иночество смотрит. Она ведь изо всего скиту самая затейная, самая потешная...», - так характеризовали Фленушку все, кто ее знал. Действительно, Фленушка принимает монашество среди жесточайших душевных борений. Причем дает согласие на постриг только тогда, когда узнает, что беззаветно любимая ею игумения Манефа - ее родная мать. Но стоит подумать о том, была бы Фленушка счастливее «в миру», выйдя замуж за Петра Самоквасова? К сожалению, на этот вопрос неоднократно дает отрицательный ответ она сама. «Муж жене должен быть голова, а мне такого ни в жизнь не стерпеть. Власти над собой не потреплю - сама власти хочу...» - высказывает Фленушка в девичьем кругу свои думы. Позднее, в драматичной сцене прощания с Самоквасовым, она говорит ему: «любви такой девки, как я, - тебе не снести... По себе поищи, потише да посмирнее». Таким образом, сама Фленушка понимала, что в браке с Самоквасовым не будет счастья им обоим. Как понимала и то, что ее побег из скита с любимым принесет страдания, а может, и смерть, ее матери - Манефе.
Безусловно, путь Фленушки к монашеству крайне мучителен. Но можно ли согласиться с мнением упомянутого выше М. П. Еремина, что «судьба Фленушки - это самое тяжкое обвинение против всех старообрядческих обычаев и нравов»? Отнюдь нет. Душевная «ломка» Фленушки-Филагрии вызвана тем, что, прожив в скиту до 27 лет (напомню, что в восприятии людей XIX века 50-летний возраст уже считался старческим, стало быть, «немолодой» была и Фленушка) в качестве послушницы, все это время в душе своей она была и оставалась мирянкой. «Келейницей Фленушка не глядит, больно озорна», - говорит о ней Патап Чапурин. Монастырские порядки, молитвенное делание были ей чужды. Поэтому так тяжел оказался и ее путь к иночеству. Не случайно, приняв управление скитом, Фленушка устанавливает там строжайшую дисциплину. Это - ее попытка навести порядок прежде всего в собственной душе. Вспомним наставление, которое дает монаху Преподобный Иосиф Волоцкий: «стисни свои руце, и очи смежи и ум собери». Именно это и делает Фленушка, став монахиней Филагрией. Она отсекает от себя все возможные соблазны и воспоминания о прошлой жизни. Безусловно, это дается ей тяжело. По словам автора переизданной в настоящее время дореволюционной брошюры «Доброе слово новоначальному послушнику» - «каждому приходится много претерпеть и поскорбеть в то время, когда начнут его, так сказать, переделывать из мирянина в монаха, особенно же приучать к смирению, к послушанию и отсечению своей воли». Монашеская жизнь Фленушки остается «за пределами» романа «На горах». Но можно предполагать, что, по мере углубления в нее, она обретет в ней утешение и радость. Ведь, по словам Преподобного Серафима Саровского, «по совету ли, или по власти других, или каким бы то ни было образом пришел ты в обитель, - не унывай: посещение Божие есть». Не игумения Манефа, не Самоквасов определяют судьбу Фленушки, и даже не она сама - Господь Сам избирает для нее самую лучшую для нее участь. Какой бы не печальной казалась она нам на первый взгляд, для Фленушки это действительно наилучший выход. Ведь она остается в привычной и знакомой ей с детства обстановке, с любимой матерью, которая вдобавок передала ей управление скитом. Сложно ответить на вопрос - смогла бы или нет сызмальства жившая в монастыре Фленушка стать счастливой «в миру»? Потому что, по словам Святителя Димитрия Ростовского, мир лишь «обещает злато, а дарует блато».
Но и на этом отнюдь не исчерпываются те сюжеты из романов П.И. Мельникова-Печерского, которые можно использовать для рассказов о Православии. В романе «На горах» есть замечательный сюжет, на примере которого преподавателю можно повести разговор о враждебных Православной вере современных тоталитарных сектах. Причем не боясь навлечь на себя гнев со стороны как атеистов, так и сектантов, которые могут оказаться в числе его слушателей или коллег. Ведь речь идет всего-навсего о приключениях романной героини Дуни Смолокуровой. Да и секта хлыстов, описанная в романе П. И. Мельникова - Печерского «На горах», это отнюдь не «Нью-Эйдж» или «Свидетели Иеговы». Для нашего времени хлыстовство - «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Однако, если сравнить характеристику современных тоталитарных сект, приведенную в фундаментальном исследовании А. Дворкина «Сектоведение» с описанием секты хлыстов в романе «На горах», то они практически совпадают. Судите сами. Среди приводимых в книге А. Дворкина признаков тоталитарных сект (выделяемых христианскими западными сектоведами) выделяются следующие четыре фактора: наличие лидера (наставника, гуру), наличие организации с жесткой дисциплиной, метода (простого, но доступного исключительно при условии вступления в секту, которым в совершенстве владеет ее лидер), а также - «эзотерического разрыва». То есть «тайного учения», о котором до поры не сообщается новичкам. В числе других признаков тоталитарной секты, приводимых А. Дворкиным, выделены - ее оккультный характер и собственная терминология, постоянный контроль над сознанием сектантов. А также - свои система ценностей и мораль, зачастую идущая вразрез с принятой в обществе. Также особенностью современных тоталитарных сект является своеобразный метод вербовки в них новых членов. В секте мунитов он определяется, как «бомбардировка любовью». Вербовщик, завлекающий человека в секту, проявляет к нему максимум любви и участия. Обычно на это легко поддаются бедствующие, одинокие люди. Однако, любовь и участие сектантского вербовщика служат всего-навсего наживкой для тех, кого он пытается уловить. А под наживкой, как известно, всегда скрывается крючок.... И впоследствии руководство секты без зазрения совести использует в своих целях имущество и саму жизнь завлеченных в ее сети людей. А. Дворкин очень метко охарактеризовал современные секты, как «веру, которая убивает».
Все это можно прекрасно проиллюстрировать на примере Дуни Смолокуровой, героини романа «На горах». Эта девушка попала в секту хлыстов в состоянии тяжелой депрессии, вызванной мнимой изменой любимого ею человека. Завербовала ее в секту опытная хлыстовская «пророчица» Мария Алымова, которая разыграла искреннейшее участие в судьбе Дуни. Кстати, точно такая же «бомбардировка любовью» имела место и в случае с вербовкой ею же в секту забитой и запуганной мачехой крестьянской девушки Лукерьи. «Наставницей» Дуни в секте стала завербовавшая ее Алымова. Однако, она, в свою очередь, подчинялась главе местной хлыстовской группы (в терминологии хлыстов - «корабля»), Николаю Луповицкому. А тот оказывал повиновение сектанту более высокого ранга, «араратскому посланнику», Егору Денисову. Денисов-то и выполнял в «корабле» Луповицкого роль этакого «гуру», которому все беспрекословно подчинялись. Это - замечательная иллюстрация «трехуровневого» членства в тоталитарных сектах, описанного А. Дворкиным, где над людьми, отчасти затронутыми сектой (в нашем примере к ним относится Дуня), находятся ее постоянные члены (Алымова, Николай Луповицкий), руководимые высшим звеном секты (Егор Денисов, его наставник «араратский пророк Максим»).
Уже упоминалось, что современные сектанты верят, будто высшими «тайнами» их учения владеет именно их руководство. Это убеждение разделяют и хлысты, описанные в романе «На горах». Именно желание познать «сокровенную тайну духовного супружества» и удерживает в секте уже начинающую понимать ее бесовский характер Дуню. Вспомним, что попытка Денисова «посвятить» ее в эту якобы «тайну» чуть было не кончается для девушки бедой. Что касается оккультного характера хлыстовства, то он в романе «На горах» показан достаточно ярко. Также, подобно тому, как принято в современных тоталитарных сектах, постоянному контролю в секте хлыстов подвергалось и сознание Дуни Смолокуровой. Алымова, а также сектантки Варенька и Катенька, сверстницы Дуни, под видом участия в ее судьбе вызывали ее на откровенные разговоры. Тем самым - отслеживали помыслы девушки и внушали ей, что она - «пророчица» и «благий сосуд избранный»...Однако, П. И. Мельников-Печерский неоднократно упоминает о том, что участие хлыстов к судьбе Дуни было притворным. Оно объяснялось исключительно желанием завладеть ее капиталами. Об этом не стеснялись говорить между собою Алымова, Луповицкий и Денисов. Сама Дуня их нисколько не интересовала. Ведь та самая Мария Алымова, которой беззаветно доверяла Дуня, с целью удержать девушку в секте, отдала ее на поругание Егору Денисову...
Замечательно описан в романе «На горах» и так называемый «эзотерический разрыв» (сознательная дезинформация людей, вербуемых в секту), который, к счастью, отрезвил и заставил призадуматься совсем было впавшую в прелесть Дуню. Вербуя ее, Алымова учитывала то, что по характеру своему та была натурой созерцательной, склонной к мечтам. Поэтому, чтобы завлечь Дуню в секту, хлыстовскую ересь ей излагали как что-то исключительно духовное, светлое и привлекательное. Но, угодив в самое гнездо сектантов - Луповицы, Дуня узнала о вере, которую она поторопилась принять, совершенно иное. И то, что от нее что-то скрывают, насторожило ее. Когда же она услышала хлыстовские предания о лжехристах, увидела «радения» простолюдинов, с самоистязаниями и развратом, она поняла, что «это что-то бесовское!... Тут обман, ложь, хитрость, лукавство!... А где обман, там правды нет...И в ихней вере нет правды». А потрясение, пережитое Дуней при попытке Егора Денисова приобщить ее к «тайне духовного супружества» (а попросту говоря - надругаться над нею) окончательно и навсегда отвратило ее от хлыстовской ереси. Опять-таки в этом нельзя не усмотреть милость Божию к этой искренне и глубоко верующей девушке, которая пришла в секту не сознательно, а будучи обманутой.
Помимо истории Дуни Смолокуровой, при рассказе о современных тоталитарных сектах можно использовать и другие примеры из романа «На горах». Рассказывая о членах хлыстовского «корабля», П. И. Мельников-Печерский поведал читателям и их судьбы. А стало быть - и причины, приведшие их от Православия в эту отвратительную секту. Среди этих причин - и их тяга к «таинственному», мистическому, и неразрешимые житейские проблемы. И возникшая по разным причинам неприязнь к Православию. Вернее, к чем-то обидевшим их людям, с которыми ими ошибочно была отождествлена Православная вера. По тем же самым причинам люди уходят в секты и в наши дни. Поэтому и тут книга П. Мельникова-Печерского «На горах» остается как нельзя более актуальной.
Но наиболее ярко в романах «В лесах» и «На горах» показаны особенности мировоззрения русского православного человека. Речь идет об его постоянной неудовлетворенности житейским, земным. Об его постоянном «взыскании Бога», об его духовных поисках. Про это замечательно написал в своих «Воспоминаниях» князь Н. Д. Жевахов. Именно благодаря этому он считал П. И. Мельникова-Печерского одним из величайших российских писателей. Приведу слова Н. Д. Жевахова почти целиком:
«Много было в России разных писателей но... только два из них были столь же гениальными, сколько и поистине русскими писателями и, к стыду русских читателей, прошли почти незамеченными. Это были Павел Иванович Мельников и Николай Семенович Лесков. Первый из них написал повесть «На горах», одно из величайших произведений русской литературы, настоящий русский эпос в прозе. Вот что пишет мне по поводу этой повести русский ученый А. В. Стороженко:
«К сожалению, русские читатели плохо оценили гениальное произведение Мельникова, а критика... даже замолчала его, ибо останавливалась преимущественно на произведениях, отражавших революционные веяния... В эпической же повести П. И. Мельникова не было и не могло быть ничего революционного; иначе она не была бы эпическою.
Русское богоискательство нашло в этой повести свое вернейшее отражение и представлено в лицах, со всею выпуклостью, свойственной великим мастерам слова. Картина захватывает все слои русского народа: и высшую помещичью интеллигенцию, и средний купеческий и чиновный круг, и простонародье. Господа Луповицкие, Мария Ивановна Алымова, уездный чиновничек с прозрачной, полинялой дочкой, отставной солдат, диакон-пчеловод, разные бабы - все, по-своему, искали Бога и оказались в хлыстовском «корабле». Книжник и начетчик Герасим Силыч перепробовал что-то 8 или 10 «вер» и пришел к заключению, что только бескорыстная любовь к обнищалой семье брата может дать ему нравственное успокоение. Дуня Смолокурова родилась с порывами к неземным областям и, «чтоб сердцем возлетать во области заочны», по выражению Пушкина, и чувствуя себя оскорбленной в своей чистой любви к Пете Самоквасову, поддалась было влиянию хлыстовки Алымовой, но потом опомнилась, главным образом благодаря беседе с простеньким, но верующим приходским священником, убежала с «корабля» в мир, чтобы стать доброю женою раскаявшегося Самоквасова».
Перед читателями повести Мельникова вскрывается самая сущность русской души, а не ее революционные увлечения. Войдя в живой круг изображенных в повести Мельникова русских богоискателей, мы можем, под его руководством, произвести анализ побуждений к богоискательству в русском народе».
К этим словам можно добавить характеристику России, данную православным писателем-мучеником Е. Поселянином. В одной из своих книг он назвал Россию - «Великой Богоискательницей». Непрестанные духовные искания русских людей - признак того, что души их живы. Об этом удивительно сказано в одном из псалмов: «...взыщите Бога и жива будет душа ваша» (Пс. 68:33 ). Только русский человек может вглядываться в воды Светлояр - озера в надежде увидеть там золотые купола храмов незримого для грешных града Китежа. Или, приложив ухо к земле, пытаться услышать звон его колоколов. Так, как делают это простые крестьяне, персонажи романа «В лесах», ищущие путь в сказочный Китеж, мечтая «хоть бы часок один в том граде пребыть».
Вот как пишет П. И. Мельников-Печерский о характерной для русских людей неудовлетворенности исключительно земными делами и заботами, об их извечном стремлении найти ответы на волнующие их духовные вопросы: «Во все времена, во всех сторонах много бывало на Руси искателей правой веры. В стремлении к вечному блаженству жадно, но тщетно ищут они разрешения вопросов, возникающих в пытливых умах их и мятущих смущенную душу. Негде, неоткуда и не от кого получить ответов на такие вопросы, и пытливый человек всю жизнь проищет их...».
Где же все-таки находят положительные герои романа «На горах» ту Истину, которую они так жаждут обрести? Там, где в действительности и находили ее во все времена православные русские люди. В милосердии, в любви к ближним. В этом отношении знаменательна история одного из персонажей романа «На горах», начетчика Герасима Чубалова. Пятнадцать лет странствовал он по белу свету в поисках истинной веры, да так и не смог ее отыскать. Странствия Чубалова кончились «душевным отчаянием, злобой и ненавистью к людям и к самому себе». Но когда вернувшийся на родину Герасим Чубалов пожалел своего обнищавшего брата и принял участие в судьбе его семьи, ему открылась-таки та Истина, которую не мог найти в течение 15 лет скитаний. Ему открылось, что «Бог есть любовь». И «такую отраду, такое высокое духовное наслаждение почувствовал он, каких до тех пор и представить себе не мог. То была действенная сила любви, матери всякого добра и блага». В этом отношении напрашивается интересное сравнение судьбы Герасима Чубалова с судьбой похожего на него героя более раннего рассказа П. И. Мельникова-Печерского «Гриша». Герасим путем смирения и любви, путем служения ближним обретает Бога. А юный келейник Гриша из одноименного рассказа в результате своей гордыни и ненависти к людям все более и более впадает в прелесть, уверяясь в собственной непогрешимости. Тем самым - все более отдаляется от Господа.
Благодаря любви и смирению получает ответ на свои духовные искания и Дуня Смолокурова. Вначале это проявляется в доверии к враждебному в ее глазах (напомню, что Дуня Смолокурова, как и другие персонажи романов П. И. Мельникова-Печерского, является старообрядкой) «никонианскому» священнику отцу Прохору, который предупреждает ее об опасности пребывания среди сектантов, а впоследствии тайно увозит ее из Луповиц. Порвав с сектой хлыстов, Дуня не присоединяется к «великороссийской» Церкви. Она остается старообрядкой. Однако преодолевает тот духовный барьер, что веками разделял и делал врагами «староверов» и «никониан». И в этом ей помогают чувство благодарности, уважения и любви к жертвовавшему собой ради ее спасения отцу Прохору. А простив своего жениха, Петра Самоквасова, и став его женой, Дуня окончательно обретает душевный мир.
Истории Герасима Чубалова и Дуни Смолокуровой - это урок и всем нам, нынешним христианам. Это призыв помнить о том, что «кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас» (1 Ин. 4:5,12 ).
Я попыталась показать, насколько актуальными и полезными для современных православных или приходящих к Православию читателей могут стать романы П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». А также - проанализировать те темы, которые может позаимствовать из них преподаватель, рассказывающий о Православии школьникам или студентам светского учебного заведения. Потому что эти книги, несмотря на свой, зачастую почти приключенческий, характер, являются выдающимися произведениями о русском народе. Народе православном, глубоко верующем, стремящемся жить в Боге и с Богом. И это стремление, это постоянное «взыскание вышних», оказывается в персонажах романов П. И. Мельникова-Печерского сильнее всех земных страстей и забот. Благодаря этому романы «В лесах» и «На горах» можно отнести к числу лучших произведений русских писателей-классиков о Православной России. Не случайно на могиле их автора написана следующая эпитафия:
«Тот будет жить в веках,
Кто написал «В лесах» и «На Горах».
Как не случайно то, что, находясь в сибирской ссылке, Священноисповедник Лука Крымский (Войно-Ясенецкий) просил родственников прислать ему, наряду с произведениями Ф. Достоевского и Н. Лескова, именно романы П. И. Мельникова-Печерского. Ведь в них как нельзя лучше говорится о том, что в жизни наших предков главным было отнюдь не земное, но духовное богатство - Православная вера. Поэтому думается, что и в наши дни романы П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» смогут помочь современным людям, приходящим к Православию, узнать, полюбить и принять его всем сердцем и душой.
