Одним из произведений русской литературы, в котором создается образ Екатерины Великой, является «Капитанская дочка» А.С. Пушкина, написанная в 1836 году. Создавая произведение, писатель обращался ко многим историческим источникам, однако он не следовал точно историческому описанию: образ Екатерины Великой подчинен у Пушкина общему замыслу произведения.
Литературовед В. Шкловский приводит слова из статьи П.А. Вяземского «О письмах Карамзина»: «В Царском Селе нельзя забывать Екатерину... Памятники ее царствования здесь повествуют о ней. Сложив венец с головы и порфиру с плеч своих, здесь жила она домовитою и любезною хозяйкой. Здесь, кажется, встречаешь ее в том виде и наряде, какою она изображена в известной картине Боровиковского, еще более известной по прекрасной и превосходной гравюре Уткина».Далее В. Шкловский отмечает, что в отличие от дворянства и пугачевского стана, изображенных в «реалистической манере», «Екатерина у Пушкина нарочито показана в официальной традиции» [Шкловский: 277] .
Теперь обратимся к повести. Как мы знаем, Пушкин пишет от лица рассказчика, а рассказчик - Гринев - повествует о встрече Марьи Ивановны с императрицей со слов Марьи Ивановны, которая, конечно, много раз вспоминала в дальнейшей жизни потрясшую ее встречу. Как же эти преданные престолу люди могли говорить о Екатерине II? Нет сомнения: с наивной простотой и верноподданическим обожанием. «По замыслу Пушкина, - пишет литературовед П.Н.Берков, - очевидно, Екатерина II в «Капитанской дочке» и не должна быть показана реально, как настоящая, историческая Екатерина: целью Пушкина в соответствии с избранной им формой записок героя, верноподданного дворянина, было изобразить Екатерину именно в официальной трактовке: даже утреннее дезабилье Екатерины было рассчитано на создание легенды об императрице, как простой, обыкновенной женщины»
Тем, что Пушкин воссоздавал в романе черты императрицы, запечатленные художником Боровиковским, подчеркивалась официальная «версия» портрета. Более того, Пушкин демонстративно отказывался от своего личного восприятия императрицы и давал читателю «копию с копии». Боровиковский рисовал с живой натуры. Пушкину было достаточно представить копию с высочайше одобренного портрета. Он изображал не живую модель, но мертвую натуру. Екатерина II в романе не образ живого человека, а «цитата», как остроумно заметил Шкловский. От этой вторичности - холод, окружающий Екатерину в пушкинском романе. «Свежее дыхание осени» уже изменило лик природы - листы лип пожелтели, императрица, выйдя на прогулку, надела «душегрейку». «Холодное» лицо ее, «полное и румяное», «выражало важность и спокойствие». С той же холодностью связано и «строгое выражение лица», появившееся во время чтения прошения Маши Мироновой. Это даже подчеркнуто авторской ремаркой: «- Вы просите за Гринева? - сказала дама с холодным видом». Холодность и в поступках Екатерины: она затевает «игру» с Машей, выдавая себя за даму, близкую ко двору, она играет, а не живет.
В таком изображении Екатерины II вскрывается намерение Пушкина противопоставить этот образ правящей императрицы образу Пугачева, «мужицкого царя». Отсюда контрастность этих двух фигур. Милости Пугачева, основанной на справедливости, противопоставлена «милость» Екатерины, выражавшей произвол самодержавной власти.
Эту контрастность, как всегда, остро осознавала и воспринимала Марина Цветаева: «Контраст между чернотой Пугачева и ее (Екатерины II) белизной, его живостью и ее важностью, его веселой добротой и ее, - снисходительной, его мужичеством и ее дамством не мог не отвратить от нее детского сердца, единолюбивого и уже приверженного «злодею» [Цветаева].
Цветаева не просто излагает свои впечатления, - она анализирует роман и тщательно аргументирует свой тезис о контрастности изображения Пугачева и Екатерины Второй и отношении Пушкина к этим антиподам: «На огневом фоне Пугачева - пожаров, грабежей, метелей, кибиток, пиров - эта, в чепце и душегрейке, на скамейке, между всяких мостиков и листиков, представлялась мне огромной белой рыбой, белорыбицей. И даже несоленой. (Основная черта Екатерины - удивительная пресность)» [Цветаева].
И далее: «Сравним Пугачева и Екатерину въяве: «- Выходи, красная девица, дарую тебе волю. Я государь». (Пугачев, выводящий Марью Ивановну из темницы). «- Извините меня, - сказала она голосом еще более ласковым, - если я вмешиваюсь в ваши дела, но я бываю при дворе...» [там же].
Оценка, данная Цветаевой Екатерине, может быть, несколько субъективна, эмоциональна. Она пишет: «И какая иная ласковость! Пугачев в темницу входит - как солнце. Ласковость же Екатерины уже тогда казалась мне сладостью, слащавостью, медовостью, и этот еще более ласковый голос был просто льстив: фальшив. Я в ней узнала и возненавидела даму-патронессу.
И как только она в книге начиналась, мне становилось сосуще-скучно, меня от ее белизны, полноты и доброты физически мутило, как от холодных котлет или теплого судака под белым соусом, которого знаю, что съем, но - как? Книга для меня распадалась на две пары, на два брака: Пугачев и Гринев, Екатерина и Марья Ивановна. И лучше бы так женились!» [там же].
Однако один вопрос, который задает Цветаева, кажется нам очень важным: «Любит ли Пушкин в «Капитанской дочке» Екатерину? Не знаю. Он к ней почтителен. Он знал, что все это: белизна, доброта, полнота - вещи почтенные. Вот и почтил.
Но любви - чары в образе Екатерины - нет. Вся любовь Пушкина ушла на Пугачева (Машу любит Гринев, а не Пушкин) - на Екатерину осталась только казенная почтительность.
Екатерина нужна, чтобы все «хорошо кончилось» [там же].
Таким образом, Цветаева видит в образе Екатерины в основном отталкивающие черты, тогда как Пугачев, по мысли поэта, очень привлекателен, он «очаровывает», он больше похож на царя, чем императрица: «Насколько царственнее в своем жесте мужик, именующий себя государем, чем государыня, выдающая себя за приживалку» [Цветаева].
Ю.М. Лотман возражает против грубо прямолинейного определения взгляда Пушкина на Екатерину II. Конечно, Пушкин не создавал отрицательного образа Екатерины, не прибегал к сатирическим краскам.
Ю.М. Лотман объясняет введение образа Екатерины II в роман «Капитанская дочка» желанием Пушкина уравнять действия самозванца и царствующей императрицы по отношению к главному герою Гриневу и его возлюбленной Марье Ивановне. «Подобность» действия состоит в том, что и Пугачев, и Екатерина II - каждый в сходной ситуации выступает не как правитель, а как человек. «Пушкину в эти годы глубоко свойственно представление о том, что человеческая простота составляет основу величия (ср., например, «Полководец»). Именно то, что в Екатерине II, по повести Пушкина, рядом с императрицей живет дама средних лет, гуляющая по парку с собачкой, позволило ей проявить человечность. «Императрица не может его простить», - говорит Екатерина II Маше Мироновой. Но в ней живет не только императрица, но и человек, и это спасает героя, а непредвзятому читателю не дает воспринять образ как односторонне отрицательный» [Лотман: 17] .
Нет никаких сомнений, что в изображении императрицы Пушкин должен был чувствовать себя особенно стесненным политическими и цензурными условиями. Его резко отрицательное отношение к «Тартюфу в юбке и в короне», как называл он Екатерину II, засвидетельствовано многочисленными суждениями и высказываниями. Между тем так показать Екатерину в произведении, предназначенном для печати, он не мог. Пушкин нашел двойной выход из этих затруднений. Во-первых, образ Екатерины дается через восприятие дворянина восемнадцатого века офицера Гринева, который, при всем своем сочувствии к Пугачеву как к человеку, остается верным подданным императрицы. Во-вторых, в своем описании Екатерины Пушкин опирается на определенный художественный документ.
Как уже говорилось, изображение «дамы» с «белой собачкой», которую встретила в Царскосельском саду Маша Миронова, в точности воспроизводит знаменитый портрет Екатерины II Боровиковского: «Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую» [Пушкин 1978: 358]. Вероятно, любой читатель, знакомый с указанным портретом, узнает в этом описании Екатерину. Однако Пушкин как будто бы играет с читателем и заставляет даму скрыть, что она и есть императрица. В разговоре ее с Машей мы сразу обращаем внимание на ее сострадательность.
Вместе с тем Пушкин необыкновенно тонко - без всякого нажима и в то же время в высшей степени выразительно - показывает, как эта привычная «тартюфовская» маска мгновенно спадает с лица Екатерины, когда она узнает, что Маша просит за Гринева:
«Дама первая перервала молчание. «Вы верно не здешние?» - сказала она.
Точно так-с: я вчера только приехала из провинции.
Вы приехали с вашими родными?
Никак пет-с. Я приехала одна.
Одна! Но вы так еще молоды».
У меня нет ни отца, ни матери.
Вы здесь конечно по каким-нибудь делам?
Точно так-с. Я приехала подать просьбу государыне.
Вы сирота: вероятно, вы жалуетесь на несправедливость и обиду?
Никак нет-с. Я приехала просить милости, а не правосудия.
Позвольте спросить, кто вы таковы?
Я дочь капитана Миронова.
Капитана Миронова! Того самого, что был комендантом в одной из оренбургских крепостей?
Точно так-с.
Дама, казалось, была тронута. «Извините меня, - сказала она голосом еще более ласковым, - если я вмешиваюсь в ваши дела; но я бываю при дворе; изъясните мне, в чем состоит ваша просьба, и, может быть, мне удастся вам помочь». Марья Ивановна встала и почтительно ее благодарила. Все в неизвестной даме невольно привлекало сердце и внушало доверенность. Марья Ивановна вынула из кармана сложенную бумагу и подала ее незнакомой своей покровительнице, которая стала читать ее про себя. Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо ее переменилось, - и Марья Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее движениями, испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному.
«Вы просите за Гринева?» - сказала дама с холодным видом. - «Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй».
Ах, неправда! - вскрикнула Марья Ивановна.
«Как неправда!» - возразила дама, вся вспыхнув» [Пушкин 1978: 357-358] .
От «прелести неизъяснимой» облика незнакомки, как видим, не остается и следа. Перед нами не приветливо улыбающаяся «дама», а разгневанная, властная императрица, от которой бесполезно ждать снисхождения и пощады. Тем ярче по сравнению с этим проступает глубокая человечность в отношении к Гриневу и его невесте Пугачева. Именно на этом-то отношении Пушкин получает возможность и как художник, и в обход цензурных рогаток развернуть - в духе народных песен и сказаний о Пугачеве - замечательный, с ярко выраженными национально-русскими чертами. Не случайно и В. Шкловский отмечает: «Мотив помилования Гринева Пугачевым - благодарность за незначительную услугу, которую Пугачеву когда-то оказал дворянин. Мотив помилования Гринева Екатериной - ходатайство Маши». [Шкловский: 270].
Первая реакция Екатерины на просьбу Маши - отказ, который она объясняет невозможностью простить преступника. Однако возникает вопрос: почему монарх, осуществляя правосудие, осуждает по доносу и оговору, а не пытается восстановить справедливость? Один из ответов таков: самодержавию по природе чужда справедливость.
Однако ведь Екатерина II не только утверждает несправедливый приговор, она еще, по мнению многих исследователей, проявляет милость: из уважения к заслугам и преклонным летам Гринева-отца она отменяет казнь сына и отправляет его в Сибирь на вечное поселение. Какая же это милость - сослать в Сибирь безвинного человека? Но такова, по Пушкину, «милость» самодержцев, коренным образом отличающаяся от милости Пугачева, она противоречит справедливости и является на самом деле произволом монарха. Нужно ли напоминать, что Пушкин на своем личном опыте уже знал, к чему сводится милость Николая I. С полным основанием он писал о себе, что был «милостью окован». Естественно, нет в подобной милости человечности.
Однако посмотрим, нет ли все же в эпизоде встречи Маши Мироновой с Екатериной и в описании предшествующих обстоятельств авторского к ним отношения. Вспомним факты, которые имели место с того момента, как Гринев предстал перед судом. Мы знаем, что он прекратил свои объяснения суду об истинной причине его самовольной отлучки из Оренбурга и этим погасил «благосклонность судей», с которой они начали его выслушивать. Чуткая Марья Ивановна поняла, почему Гринев не хотел оправдываться перед судом, и решилась поехать к самой царице, чтобы все чистосердечно рассказать и спасти жениха. Это ей удалось.
Теперь еще раз обратимся к самому эпизоду встречи царицы с Марьей Ивановной. Невиновность Гринева стала ясна Екатерине из рассказа Марьи Ивановны, из ее прошения так же, как она стала бы ясна и следственной комиссии, если бы Гринев закончил свои показания. Марья Ивановна рассказала то, чего не досказал на суде Гринев, и царица оправдала жениха Маши. Так в чем же ее милость? В чем гуманность?
Императрице более нужна невиновность Гринева, чем его виновность. Каждый дворянин, перешедший на сторону Пугачева, наносил ущерб дворянскому классу, опоре ее трона. Отсюда гнев Екатерины (лицо переменилось во время чтения письма, стало строгим), который после рассказа Марьи Ивановны «сменяется на милость». Царица улыбается, осведомляется, где остановилась Маша. Она, видимо, выносит благоприятное для просительницы решение и обнадеживает капитанскую дочку.Пушкин, предоставляя право рассказывать Гриневу, заставляет его вместе с тем сообщать о фактах, которые позволяют нам сделать свои выводы. Екатерина ласково разговаривает с Марьей Ивановной, приветлива с ней. Во дворце она поднимает упавшую к ее ногам, потрясенную ее «милостью» девушку. Она произносит фразу, обращаясь к ней, своей подданой, как к равной себе: «Знаю, что вы не богаты, - сказала она, - но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние». Как же могла воспринять эти слова Марья Ивановна, с детских лет воспитывавшаяся в уважении к престолу и царской власти?
Пушкин писал о Екатерине, что «ее... приветливость привлекала». В маленьком эпизоде встречи Маши Мироновой с императрицей устами Гринева он и говорит об этом качестве Екатерины, о ее способности очаровывать людей, о ее умении «пользоваться слабостию души человеческой». Ведь Марья Ивановна - дочь героя, капитана Миронова, о подвиге которого знала царица. Екатерина раздавала ордена офицерам, отличившимся в войне с пугачевцами, помогала и осиротевшим дворянским семьям. Что же удивительного, что она позаботилась и о Маше. Императрица не была щедра к ней. Капитанская дочка не получила большого приданого от царицы и не увеличила богатства Гринева. Потомки Гринева, как сообщает издатель, т.е. Пушкин, «благоденствовали» в селе, принадлежавшем десятерым помещикам.
Екатерина дорожила отношением к себе дворянства и прекрасно понимала, какое впечатление произведет «высочайшее помилование» на верноподданическую семью Гриневых. Сам Пушкин (а не рассказчик) пишет: «В одном из барских флигелей показывают собственноручное письмо Екатерины II за стеклом и в рамке», которое передавалось из поколения в поколение.
Так и «создавалась легенда об императрице как простой, доступной просителям, обыкновенной женщине», - пишет П.Н. Берков в статье «Пушкин и Екатерина». И именно такой ее считал Гринев - один из лучших представителей дворянства конца XVIII века.
Однако, на наш взгляд, Екатерина II в конечном счёте хотела защитить свою власть, если бы она потеряла поддержку этих людей, тогда она потеряла бы и власть. Поэтому её милость нельзя назвать настоящей, это скорее хитрость.
Таким образом, в «Капитанской дочке» Пушкин изображает Екатерину весьма неоднозначно, что можно понять не только по некоторым намекам-деталям, но и по всем художественным приемам, которые использует автор.
Другим создающим образ Екатерины произведением, который мы выбрали для анализа, является повесть Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством», которая была написана в 1840 году. По времени эту повесть от «Капитанской дочки» отделяет только 4 года. Но повесть написана совсем в другом ключе, в другой тональности, и это делает сравнение интересным.
Первое различие связано с портретной характеристикой. В портрете Екатерины у Гоголя есть какая-то кукольность: «Тут осмелился и кузнец поднять голову и увидел стоявшую перед собою небольшого росту женщину, несколько даже дородную, напудренную, с голубыми глазами и вместе с тем величественно улыбающимся видом, который так умел покорять себе всё и мог только принадлежать одной царствующей женщине». Как и Пушкина, повторяются голубые глаза, но улыбается гоголевская Екатерина «величественно».
Первая фраза, которую произносит Екатерина, показывает, что императрица слишком далека от народа: «Светлейший обещал меня познакомить сегодня с моим народом, которого я до сих пор еще не видала», говорила дама с голубыми глазами, рассматривая с любопытством запорожцев. «Хорошо ли вас здесь содержат?» продолжала она, подходя ближе» [Гоголь 1940: 236].
Дальнейший разговор с запорожцами дает возможность представить Екатерину, на первый взгляд, милой и доброй. Однако обратим внимание на фрагмент, когда Вакула делает ей комплимент: «Боже ты мой, что за украшение!» - вскрикнул он радостно, ухватив башмаки. «Ваше царское величество! Что ж, когда башмаки такие на ногах, и в них, чаятельно, ваше благородие, ходите и на лед ковзаться, какие ж должны быть самые ножки? думаю, по малой мере из чистого сахара» [Гоголь 1040: 238]. Сразу после этой реплики следует авторский текст: «Государыня, которая, точно, имела самые стройные и прелестные ножки, не могла не улыбнуться, слыша такой комплимент из уст простодушного кузнеца, который в своем запорожском платье мог почесться красавцем, несмотря на смуглое лицо» [там же]. Он, несомненно, пронизан иронией, которая строится на алогизме (вспомним, «небольшого росту женщину, несколько даже дородную»).
Но еще больше иронии содержится в фрагменте, описывающем окончание встречи с царицей: «Обрадованный таким благосклонным вниманием, кузнец уже хотел было расспросить хорошенько царицу о всем: правда ли, что цари едят один только мед да сало, и тому подобное - но, почувствовав, что запорожцы толкают его под бока, решился замолчать; и когда государыня, обратившись к старикам, начала расспрашивать, как у них живут на Сече, какие обычаи водятся - он, отошедши назад, нагнулся к карману, сказал тихо: «Выноси меня отсюда скорее!» и вдруг очутился за шлахбаумом» [там же]. Встреча закончилась вроде бы по воле Вакулы, однако подтекст Гоголя таков: вряд ли императрица с искренним вниманием стала бы слушать о жизни запорожцев.
Различен в произведениях и фон, на котором появляется Екатерина. Если у Пушкина это красивый сад, создающий ощущение спокойствия и умиротворения, то у Гоголя это сам дворец: «Уже взобравшись на лестницу, запорожцы прошли первую залу. Робко следовал за ними кузнец, опасаясь на каждом шагу поскользнуться на паркете. Прошли три залы, кузнец все еще не переставал удивляться. Вступивши в четвертую, он невольно подошел к висевшей на стене картине. Это была Пречистая Дева с Младенцем на руках. «Что за картина! что за чудная живопись! - рассуждал он, - вот, кажется, говорит! кажется, живая! а Дитя Святое! и ручки прижало! и усмехается, бедное! а краски! Боже ты мой, какие краски! тут вохры, я думаю, и на копейку не пошло, все ярь да бакан: а голубая так и горит! важная работа! должно быть, грунт наведен был блейвасом. Сколь, однако ж, ни удивительны сии малевания, но эта медная ручка, - продолжал он, подходя к двери и щупая замок, - еще большего достойна удивления. Эк какая чистая выделка! это всё, я думаю, немецкие кузнецы, за самые дорогие цены делали...» [Гоголь 1978: 235].
Здесь обращает на себя внимание не столько сама окружающая роскошь, сколько мысли и чувства просителей: кузнец «робко следует», потому что опасается упасть, а украшающие стены произведения искусства вызывают предположение, что делали все это «немецкие кузнецы, за самые дорогие цены». Так Гоголь проводит мысль о том, что простые люди и те, кто стоит у власти, живут как будто в разных мирах.
Вместе с Екатериной Гоголь изображает ее фаворита Потемкина, который беспокоится о том, чтобы запорожцы не сказали бы чего-нибудь лишнего, не повели бы себя неправильно:
«- Не забудете говорить так, как я вас учил?
Потемкин кусал себе губы, наконец подошел сам и повелительно шепнул одному из запорожцев. Запорожцы поднялись» [Гоголь 1978: 236].
Особого комментария требует следующие слова Екатерины:
«- Встань! - сказала ласково государыня. - Если так тебе хочется иметь такие башмаки, то это нетрудно сделать. Принесите ему сей же час башмаки самые дорогие, с золотом! Право, мне очень нравится это простодушие! Вот вам, - продолжала государыня, устремив глаза на стоявшего подалее от других средних лет человека с полным, но несколько бледным лицом, которого скромный кафтан с большими перламутровыми пуговицами показывал, что он не принадлежал к числу придворных, - предмет, достойный остроумного пера вашего!» [Гоголь 1978: 237].
Екатерина указывает писателю-сатирику, на что он должен обращать внимание - на простодушие простых людей, а не на пороки стоящих у власти. Иными словами, Екатерина как будто переключает внимание писателя с государственных деятелей, с государства (власть неприкосновенна) на небольшие «странности» простых, неграмотных людей.
Таким образом, в произведении Гоголя Екатерина изображена в большей степени сатирически, чем у Пушкина.
ВЫВОДЫ
Проведенное исследование позволило сделать следующие выводы:
1) изучение историко-биографических материалов и их сопоставление с художественными произведениями дает основание говорить о том, что существует несомненная зависимость интерпретации историко-биографических фактов, связанных с жизнью императриц, от особенностей мировоззрения авторов этих произведений;
2) различная оценка деятельности императриц, представленная в художественных произведениях, - от категорически отрицательной до явно положительной, граничащей с восторгом, обусловлена, во-первых, сложностью и противоречивостью характеров самих женщин, во-вторых, нравственными установками авторов произведений и их художественными приоритетами; в-третьих, существующими различиями в стереотипах оценки личности этих правительниц представителями разных сословий;
3) в судьбе Цыси и Екатерины II есть некоторые общие черты: они прошли большой и трудный путь к власти, а потому многие их деяния с точки зрения нравственности оцениваются далеко не однозначно;
4) художественное осмысление противоречивых и неоднозначных фигур великих императриц Цыси и Екатерины II в произведениях исторической прозы Китая и России способствует более глубокому пониманию значения роли отдельной личности в историческом процессе и осмыслению механизмов формирования на определённом историческом отрезке времени нравственной оценки их деяний.
мая 19 2010
Тем, что Пушкин воссоздавал в романе черты императрицы, запечатленные Боровиковским, подчеркивалась официальная «версия» портрета. Более того, Пушкин демонстративно отказывался от своего личного восприятия императрицы и давал читателю копию с копии. Боровиковский рисовал с живой натуры. Пушкину было достаточно представить копию с высочайше одобренного портрета. Он изображал не живую модель, но мертвую натуру. Екатерина II в романе - не живого человека, а «цитата», как остроумно заметил Шкловский. От этой вторичности - холод, окружающий Екатерину в пушкинском романе. «Свежее дыхание осени» уже изменило лик природы-листы лип пожелтели, императрица, выйдя на прогулку, надела «душегрейку». «Холодно» лицо ее,-«полное и румяное», оно «выражало важность и спокойствие». С той же холодностью связано и «строгое выражение лица», появившееся во время чтения прошения Маши Мироновой. Это даже подчеркнуто авторской ремаркой: «Вы просите за ? - сказала дама с холодным видом». Холодность и в поступках Екатерины: она затевает «игру» с Машей, выдавая себя за даму, близкую ко двору,- она играет, а не живет.
В таком изображении Екатерины II вскрывается намерение Пушкина противопоставить образу , «мужицкого царя», образ правящей императрицы. Отсюда контрастность этих двух фигур. Милости Пугачева, основанной на справедливости, противопоставлена «милость» Екатерины, выражавшей произвол самодержавной власти.
Эту контрастность, как всегда, остро, художнически осознавала и воспринимала Марина Цветаева: «Контраст между чернотой Пугачева и ее (Екатерины П.- /’. М.) белизной, его живостью и со важностью, его веселой добротой и ее снисходительной, его мужиче-ством и ее дамством не мог не отвратить от нее детского сердца, едипо-любивого и уже приверженного „злодею”».
Цветаева не просто излагает свои впечатления,- она анализирует и тщательно аргументирует свой тезис о контрастности изображения Пугачева и Екатерины II и отношении Пушкина к этим антиподам: «На огневом фоне Пугачева - пожаров, грабежей, метелей, кибиток, пиров - эта в чепце и душегрейке, на скамейке, между всяких мостиков и листиков, представлялась мне огромной белой рыбой, белорыбицей и даже несоленой. (Основная черта Екатерины - удивительная пресность.) ».
И далее: «Сравним Пугачева и Екатерину въяве: «Выходи, красная девица, дарую тебе волю. Я государь. ( , выводящий Марью Ивановну из темницы) ». «Извините меня,- сказала она голосом еще более ласковым,- если я вмешиваюсь, но я бываю при дворе…»
Насколько царственнее в своих жестах мужик, именующий себя государем, чем государыня, выдающая себя за приживалку». Ю. М. Лотман прав, когда возражает против грубо прямолинейного определения взгляда Пушкина на Екатерину II. Конечно, Пушкин не создавал отрицательного Екатерины, не прибегал к сатирическим краскам. Но противостояние Пугачева и Екатерины II нужно Пушкину, такая композиция позволяла ему обнажать важные истины о природе самодержавия. Особенности изображения Пугачева и Екатерины II позволяют понять, на чьей стороне симпатии Пушкина. «Любит ли Пушкин в «Капитанской дочке» Екатерину?» спрашивала . И отвечала: «Не знаю. Он к ней почтителен. Он знал, что все это: белизна, доброта, полнота - вещи почтенные. Вот и почтил» . Окончательный ответ на вопросы, зачем Пушкин ввел в роман образ Екатерины и как изобразил ее, дает последняя сцена - встреча Маши Мироновой с императрицей в Царскосельском саду. Здесь читатель узнает истинные причины, по которым Екатерина признала Гринева невиновным. Но сцена эта важна не только для понимания образа Екатерины: во время свидания окончательно раскрывается характер капитанской дочки и завершается любовная линия романа, поскольку именно Маша отстояла свое .
Для понимания этой принципиально важной сцены нужно помнить, что она написана с расчетом на эффект присутствия читателя: Марья Ивановна, например, не знает, что беседует с императрицей, а читатель уже догадывается; «дама» обвиняет Гринева в измене, но читатель отлично знает, что обвинение это ни на чем не основано. Этот прием Пушкин счел нужным обнаружить: в момент беседы он сообщает: Маша Миронова «с жаром рассказала всё, что уже известно моему читателю».
Итак, Марья Ивановна, отвечая на вопрос «дамы», сообщает ей о причине своего приезда в столицу. При этом благосклонность собеседницы к неизвестной девушке энергично мотивирована: «дама» узнает, что перед ней сирота капитана Миронова, верного императрице офицера. (Дама, казалось, была тронута.) В этом состоянии она и читает прошение Маши.
Пушкин создает еще одну чрезвычайную ситуацию, поручая Гриневу запротоколировать (со слов Маши Мироновой) все происходившее: «Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо ее переменилось,- и Марья Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее движениями, испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному».
Пушкину очень важно подчеркнуть мысль, что, даже надев маску частного человека, Екатерина не оказывалась способной смирить в себе императрицу. «Вы просите за Гринева? - сказала дама с холодным видом. - Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, во как безнравственный и вредный негодяй».
Свидание Марьи Ивановны с Екатериной II достигает- после этой отповеди «дамы»-кульминации: капитанская дочка из робкой и смиренной просительницы превращается в отважную защитницу справедливости, беседа становится поединком.
- «- Ах, неправда! - вскрикнула Марья Ивановна.
- - Как неправда! - возразила дама, вся вспыхнув.
- - Неправда, неправда! Я вам расскажу».
Что ей оставалось делать? Настаивать на несправедливом своем приговоре? Но в создавшихся условиях это выглядело бы проявлением безрассудного деспотизма. Подобное изображение Екатерины противоречило бы правде истории. И Пушкин не мог пойти на это. Ему же важно было другое: показать сначала несправедливость осуждения Гринева и демагогического по существу помилования его Екатериной II, а потом - вынужденное исправление ею своей ошибки.
Марью Ивановну вызывают во дворец. «Дама», представшая уже в образе императрицы Екатерины II, сказала: «Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха». Заявление это примечательно. Сама Екатерина II признается, что она освобождает Гринева потому, что он невиновен. А его невиновность доказана Машей Мироновой, и эта истина подтверждена читателем. Поэтому исправление ошибки не есть милость. Милость Екатерине II приписали пушкинисты. В действительности честь освобождения невиновного Гринева принадлежит капитанской дочке. Она не согласилась не только с приговором суда, но и с решением Екатерины II, с ее «милостью». Она отважилась поехать в столицу, чтобы опровергнуть аргументы императрицы, осудившей Гринева. Наконец, она смело бросила «даме» дерзкое слово - «Неправда!» вступила в поединок и выиграла его; Приписывая «милость» Екатерине, исследователи обедняют образ капитанской дочки, отнимая у нее главный в ее жизни поступок. Она в романе была «страдательным» лицом, верной дочерью своего отца, усвоившей его мораль покорности и послушания. «Чудные обстоятельства» не только подарили ей счастье соединения с любимым они обновили ее душу, ее жизненные принципы.
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » Екатерина II и Маша Миронова в повести Пушкина «Капитанская дочка» . Литературные сочинения!XVIII век – это век Русского Просвещения. Это век Екатерины II. Это век расцвета русской культуры. Трудно перечислить все, что было сделано в этой области во второй половине XVIII века. Сделано по инициативе просвещенного монарха для утверждения и прославления абсолютной монархии.
Век русского Просвещения – это век Разума, людей, ищущих пути к справедливости и гармонии для себя и для мира. В личностном сознании укрепилась мысль о достоинстве и величии человека, о возможностях его разума.
Просветительские философия и идеология в России были ориентированы на государственные и общечеловеческие ценности, и последние обладали значительной нравственной и культурной энергией. Конечной целью совершенного общества во всех, за небольшим исключением, просветительских идеологических и нравственных построениях эпохи полагался совершенный человек, и усилия русского человека в значительной мере были направлены на следование образцу идеального человека – гражданина. Но оценивая плоды правления Екатерины II в целом (а в XVIII века она оставалась на троне дольше, кто-либо чем из коронованных особ), приходим к выводу, что то была эпоха славы и могущества России, закрепившей за собой статус великой державы. Как признается Екатерина II в своих «Записках», что рано или поздно «станет самодержицей российской империи», и шаг за шагом, с замечательной последовательностью, шла к этой цели. Такая задача была в тех обстоятельствах под силу, пожалуй, только ее характеру. Екатерина очень последовательно и целенаправленно шла к тому, чтобы слыть «просвещенной монархией» и добивалась этого своим трудом и терпением.
Явные и скрытые парадоксы просвещенного екатерининского века, его внутренняя раздвоенность всегда интриговали русское общественное сознание. Вспомнить хотя бы А.С.Пушкина: Екатерина для него, с одной стороны - «Тартюф в юбке и короне», с другой – мудрая матушка – государыня «Капитанской дочки».
В литературе и живописи XVIII века мечта об идеальном правителе воплотилась в образе реального монарха, реального человека – императрицы Екатерины II. Чем должен быть великий правитель великой державы? Мудрым и сильным, отважным и гордым? А может быть, человечным, скромным, не чуждым человеческих слабостей? Эти два взгляда на государственного деятеля сосуществовали в то время в творчестве поэтов и художников, в сознании их современников. Эти два взгляда существуют и сегодня.
Цель – рассмотреть образ Екатерины II в поэзии, живописи XVIII века и в романе А.С.Пушкина «Капитанская дочка».
Сформулировав данную цель, мы будем решать следующие задачи:
1. Познакомиться с литературой по данной теме.
2. Определить, какие традиции изображения Екатерины сложились в русской живописи и поэзии XVIII века.
3. Определить, каким традициям изображения Екатерины следовали А. П. Сумароков, Г.Р. Державин, А. С. Пушкин
Краткая биография русской императрицы
Екатерина родилась в семье прусского генерала Христиана-Августа и Иоганны-Елизаветы из Гольштейн-Готторпского семейства. При рождении её звали София-Фредерика-Августа Ангальт-Цербстская. Родные звали её просто Фике. Она получила французское образование.
София приехала в Россию в 1744 году по приглашению Елизаветы Петровны, поскольку дядя Софии сватался к русской императрице, но умер до свадьбы. 28 августа 1744 года 15-летняя София сочеталась браком с 16-ти летним наследником российского престола Петром Фёдоровичем (будущим Петром III), сыном Анны Петровны (дочери Петра I) и Карла Фридриха. Приняв православие, Софья-Фредерика нарекается Екатериной Алексеевной. Брак был неудачен, у мужа появилась любовница Елизавета Воронцова.
5 января 1762 после смерти императрицы Елизаветы Петровны на престол вступил Пётр III. Последний вёл неразумную внешнюю и внутреннею политику, заключив союз с Пруссией, отменив ряд налогов и уравняв в правах православие и протестантизм, что привело к росту недовольства в русском обществе и особенно в гвардии. 9 июля 1762 года в результате государственного переворота, Екатерина была провозглашена императрицей. Коронация состоялась 13 сентября в Москве.
Екатерина Великая вслед за Петром I проводила активную политику, стремясь к укреплению Российской Империи и расширению её границ. Дипломатические усилия привели к разделу Польши между Россией, Австрией и Пруссией (1772, 1793 и 1795). К России отошла Белоруссия и Правобрежная Украина (1793), а также Курляндия и Литва (1795). В результате русско-турецких войн (1768-1774 и 1787-1792) к России были присоединены земли Новороссии (1774) (сейчас южная Украина), Крыма и Кубани. Основаны города Севастополь и Екатеринослав. Суворов уже ждал приказа идти на Стамбул, но Австрия отказалась помогать и поход был отменен. Косвенным итогом ослабления Османской Империи стало присоединение Грузии (1783).
В начале своего правления Екатерина пыталась провести общую политическую реформу, руководствуясь идеями Просвещения. Были проведены реформа Сената, административная реформа; открыт Смольный институт благородных девиц; введено оспопрививание; распространилось масонство; введены в обращение бумажные деньги –ассигнации; проведена секуляризация церковных земель; предпринята попытка созыва законодательной Комиссии; ликвидировано гетманство на Украине в и Запорожской сечи.
Эпоха Екатерины отмечена и восстанием под предводительством Емельяна Пугачёва (1773-1774).
Екатерина в живописи и литературе
Образ Екатерины Второй – «просвещенной монархини» - создавался в мифологизированном сознании эпохи. Она заключала в себе нечто (ум, энергию, одержимость), что потенциально способствовало возведению ее массовыми сознаниями эпохи на уровень мифологического персонажа.
Екатерина Вторая свои мысли реализовала через факты и действия, так она являясь просвещенной монархиней – была образцом эпохи.
С точки зрения идеи – характеристики Екатерины-законодательницы и ее времени интересно утверждение И. Богдановича:
Но все тебя поют едину
Поют и не пристанут петь
Премудрую Екатерину,
Что век златой дала узреть.
Строчка «Что век златой дала узреть» нас отсылает к веку золотому, безоблачному, полному гармонии и красоты, блага и счастья, бытовавшему в античной культуре. Современники всем сердцем желали наступления «золотого века» при Екатерине.
По определению С. М. Соловьева, И. И. Бецкого, отличительной чертой царствования Екатерины Второй помимо ее постепенных, не насильственных преобразований было то, как писал Н. М. Карамзин, что следствием очищения самодержавия от «примесей тиранства» были спокойствие сердец, успехи приятностей светских, знаний, разума.
Таким образом, век Екатерины Второй стал периодом рассвета культуры во всех сферах жизни России.
Памятники архитектуры, скульптуры, живописи, литературы, музыки – живые свидетели времени, донесшие до нас мечту об идеальном мире и идеальном человеке.
В XVIII столетии в русском искусстве – литературе и живописи сложились две вполне определенные традиции изображения Екатерины II.
Первая традиция связана с идеализацией и с возвеличиванием императрицы . Художники и поэты создают официальный, «парадный портрет» Екатерины, мудрого монарха, который проводит свои дни в трудах и заботах о благе народа.
Именно в царствование Екатерины II в России открываются первые институты и училища: Смольный институт в Петербурге, положивший начало женскому образованию в России, воспитательные дома в Москве и Петербурге, училище при Академии художеств, первое коммерческое училище и др.; под ее руководством проводится школьная реформа – впервые создаются народные училища, выпускаются первые уставы, инструкции, учебники, впервые организуется подготовка будущих учителей, вводится система общего начального образования всех сословий (за исключением крепостных крестьян). Именно годы правления Екатерины II знаменуются мощным расцветом русского художественного искусства – литературы, живописи, архитектуры, музыки. Открываются Эрмитаж – первое в России богатейшее собрание художественных коллекций (1764), первый русский университет (1755) и Академия художеств (1757).
В соответствии со второй традицией изображения Екатерины II императрица представала как обыкновенная земная женщина, не чуждая человеческим чувствам и настроениям (камерные, интимные портреты).
Первая традиция нашла отражение в произведениях художников П.А.Антропова и Д.Г.Левицкого, поэтов Г.Р.Державина и А.П.Сумарокова.
В русском живописном искусстве XVIII века происходит расцвет портретной живописи, ведущим жанром становится парадный портрет. Два крупнейших русских портретиста XVIII века – А.П.Антропов и Д.Г.Левицкий – посвятили свои полотна Екатерине II.
Наиболее ярко образ Екатерины II в соответствии с первой традицией предстает в известном «Портрете Екатерины II-Законодательницы в храме Богини Правосудия», выполненном знаменитым русским художником XVIII века Д.Г.Левицким (1783) (см. Приложение № 1).
Идею этого портрета породил век просветительства. Портрет Д.Г.Левицкого создан на основе аллегории, художник представил Екатерину жрицей богини правосудия Фемиды. Как объяснил сам художник, он хотел изобразить Екатерину «законодательницей», жрицей Фемиды, богини Правосудия. Императрица сжигает снотворные маки не алтаре Отечества, принося ему в жертву свои сон и покой. У подножия алтаря лежат книги справедливых законов, вдали видно море с кораблями – намек на завоевание Крыма. Эта аллегория – воплощение идеи «просветителей» об «истинном монархе», который сам, прежде всего, должен был быть первым гражданином Отечества. Это произведение художника – в чистом виде «парадный портрет». Никаких царственных регалий на Екатерине нет: вместо императорской короны она увенчана лавровым венком, украшающим гражданскую корону. Екатерина, по замыслу Левицкого, - это идеальная правительница, просвещенная государыня, служительница правосудия и закона.
Живописность, роскошь красок, пышная, парадная обстановка также подчеркивает «парадность» Екатерины II, в которой художник видит лишь государственного деятеля.
В литературе классицизма с его доминирующими высокими жанрами оды, трагедии и ораторской речи героями были преимущественно цари, политические деятели и полководцы. Поэты-классицисты «рисовали» в своих произведениях парадный портрет Екатерины II, изображая не конкретного человека, а свою мечту об идеальном, просвещенном государе, мудром, справедливом, пекущемся о людях монархе – таковой им казалась Екатерина в первые годы после восшествия на престол. Произведениям этих поэтов присущи торжественный, иногда даже вычурный стиль, восторженное, «коленопреклоненное», абстрактное, лишенное конкретного изображения описание императрицы, уподобленной богам. Так, М.М.Херасков в торжественной оде Екатерине II (1763) упоминает «богини лик прекрасный»; «Вознеси богине славу / Выше солнца наконец!» - восклицает А.П.Сумароков в своей «Оде государыне императрице Екатерине Второй на день ее тезоименитства 1762 года ноября 24 дня».
В произведениях этих поэтов мы не встретим описание внешности Екатерины II, ее нравственного облика, характерных качеств; в своих произведениях авторы славословят императрицу, откровенно выражают свое восторженное отношение к ней.
Две торжественные оды посвятил Екатерине II один из наиболее крупных представителей русской литературы середины XVII века А.П.Сумароков (1717-1777).
В «Оде государыне императрице Екатерине Второй на день ее тезоименитства 1762 года ноября 24 дня» поэт называет Екатерину «премудрой», «красой держав, красой корон», сравнивает ее с богинями мудрости и справедливости – Минервой и Астреей.
В другой своей «Оде государыне императрице Екатерине Второй на день ее рождения 1768 года апреля 21 дня» Сумароков представляет Екатерину как идеального монарха, разумного, мыслящего, «души необычайной»:
Мыслит так о славе трона:
Мне обширная страна
К исправлению закона
От небес поручена.
Я во дни моей державы
Не ищу иной забавы
Кроме счастия людей.
Все, что можно, в них исправлю,
Пользу им и честь оставлю
Диадеме я своей…
Мне сие в трудах отрада,
Сей хочу я плеск примать,
Что в России все мне чада,
Что в России всем я мать…
Несколько произведений посвятил Екатерине II Г.Р.Державин – «Видение мурзы», «Фелица» и «Изображение Фелицы».
В оде Г.Р.Державина «Видение мурзы» (1790) дан образ Екатерины II, очень похожий по смыслу, стилистике на популярный в XVIII веке портрет Екатерины II - Законодательницы, выполненный художником Д.Г.Левицким. «Это – живописная ода, - отмечает Г.В.Жидков, - эффектно задуманная и мастерски выполненная, Недаром образ, созданный здесь Левицким, лег в основу строф «Видение мурзы». «Видение» «чудесно», которое «узрел» автор, представляет собой не что иное, как очень обстоятельное и красивое описание холста Левицкого».
Между живописью Левицкого и поэзией Державина очень много общего – многокрасочность стихов и живописи, аллегория. Портрет словесный почти в точности соответствует портрету живописному:
Виденье я узрел чудесно:
Сошла со облаков жена,
Сошла – и жрицей очутилась
Или богиней предо мной…
…На жертвенном она жару,
Сжигая маки благовонны,
Служила вышнюю божеству…
Поэт очень точно воспроизводит содержание картины, придерживается ее цветовой гаммы: описывает «серебряную волну» наряда, «сафировые» очи, деятельно воспроизводит ленту Владимирского ордена:
Одежда белая струилась
На ней серебряной волной;
Градская на главе корона,
Сиял на персях пояс злат;
Из черно-огненна виссона,
Подобный радуге, наряд
С плеча десного полосою
Висел на левую бедру…
Оде Г. Р. Державина, как и его современникам-поэтам, присущи тот же возвышенный стиль, то же уподобление Екатерины богине (трижды), ангелу («Мой бог! Мой ангел во плоти!», - восклицает поэт); он называет Екатерину «венценосной добродетелью» и, отмечая, что дела императрицы «суть красоты», выражает трепетное отношение творца к созданному им образу:
Как славу, как луну поставлю
Твой образ будущим векам;
Превознесу тебя, прославлю;
Тобой бессмертен буду сам.
Вторая традиция изображения Екатерины II в живописном искусстве нашла выражение в произведениях русских художников Е.П.Чемесова и В.Л.Боровиковского, некоторых иностранных художников - Фосойэ и Диконсона, в литературе – у уже упомянутого поэта Г.Р.Державина.
Самым талантливым и характерным является портрет Екатерины II кисти Владимира Лукича Боровиковского (1757-1825).
В. Л. Боровиковский (см. Приложение № 2) отказался от традиции изображать Екатерину в виде «богоподобной» царицы, величественной «земной богини» (как, например, Левицкий). Художник старался избежать парадности, официальности в этом по жанру «парадном» портрете. Его заслугой является то, что он представил Екатерину II как простого обыкновенного человека. Он изображает императрицу в домашнем платье во время прогулки в парке со своей любимой левреткой. Ее туалет подчеркнуто прост, скромен, отсутствуют всякие парадные регалии, атрибуты царской власти (скипетр, корона, держава и пр.) Гостеприимным жестом радужной хозяйки она приглашает полюбоваться своей усадьбой. Здесь нет пышных, ярких красок, как на портрете Д.Г.Левицкого: голубовато-холодный колорит портрет так же скромен и благороден, как и сам образ императрицы. Простоте и человечности образа Екатерины II способствует скромная красочная гамма (переливающиеся оттенки серебристо-голубых и зеленых тонов), изображение окружающей обстановки: зеленая купа деревьев справа и сзади образуют глухой тон, на котором спокойно вырисовывается светлая фигурка; левее открывается вид на зеркальное озеро с замыкающей даль Чесменской колонной. Скромная поза, спокойное лицо с умными проницательными глазами и легкой полуулыбкой, отсутствие торжественного, пышного одеяния и парадного интерьера – все это отличает изображение Екатерины II в портрете В.Л.Боровиковского от портрета другого выдающегося художника XVIII века Д.Г.Левицкого. Недаром многие литературоведы отмечают, что портрет Екатерины кисти Боровиковского близок к тому «домашнему» образу императрицы, который дал Пушкин в повести «Капитанская дочка».
Стремление «очеловечить» образ императрицы в конце XVIII века проявляется и в литературе, в частности в творчестве Г.Р.Державина – его оде «Фелица» (1782). Г. Р. Державин в оде «Фелица» искренне выразил свои монархические чувства. Екатерину Вторую он прославил как образец «просвещенного монарха». Для своей оды он воспользовался сюжетом и персонажами ее аллегорической «Сказки о царевиче Хлоре», написанной в условно «восточном» стиле. Оттуда он взял имя Фелица, которым в сказке была названа богиня добродетели. В оде Фелица – это сама Екатерина Вторая.
Новаторство Державина проявилось в том, что он изображает Екатерину уже не «богиней», а человеком на троне. Государыня предстает в образе героини сказки, сочиненной императрицей, Фелицы.
Фелица, т.е. Екатерина, ведет себя как простые смертные: она ходит пешком, ест, читает, пишет, даже шутит:
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком.
И пища самая простая
Бывает за твоим столом…
Литература и искусство разрабатывали образ идеального монарха, «просвещенной монархини», и это нашло отражение в оде Р. Г. Державина. Поэтому еще более выигрышным для создаваемого Державиным образа государыни становится перечисление ее повседневных забот, направленных на увеличение благосостояния нации:
Фелицы слава,слава Бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
…Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
Добро лишь для добра творит.
….Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить.
В отличие от «парадных» описаний Екатерины Державин отмечает и черты внутреннего облика Екатерины: ее скромность, чувство долга, проницательность, снисходительность к человеческим слабостям и недостаткам. В «Фелице» раскрывается державинская формула «будь на троне - человек»:
Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного;
Проступки снисхожденьем правишь,
Ты знаешь прямо цену их…
Екатерина II в оде Державина «нимало не горда», «любезна и в делах, и в шутках», «приятна в дружбе», «великодушна», потому он называет ее «ангелом коротким», «мирным».
Как и его предшественники Ломоносов и Сумароков – Державин находился во власти представлений о просвещенной абсолютной монархии как идеальном для России государственном строе. Державин пытался показать, что в основе положительных качеств Екатерины Второй как правительницы лежат ее человеческие свойства. Его «Фелица» потому так успешно справляется со своими государственными обязанностями, что она сама человек, а не бог, не сверхъестественное существо и понимает все человеческие потребности и слабости. Державин не ограничился «Фелицией»: мысли и образы этой оды развивались и в «Изображении Фелицы», и в «Видении Мурзы», и в оде «На счастье».
Образ идеальной правительницы – Фелицы – в одах Державина меняется, у него появляется критическое отношение к императрице, которую он так опоэтизировал прежде. Таким образом, Г.Р.Державин, показывая достоинства императрицы, ее таланты и способности, вместе с тем стремился показать, что в основе положительных качеств Екатерины II как правительницы лежат ее чисто человеческие свойства.
Екатерина II в романе Пушкина «Капитанская дочка»
Изображение Екатерины II в романе Пушкина «Капитанская дочка», как уже давно отметили ученые, соответствует второй традиции изображения императрицы в литературе и живописи XVIII века; в частности, исследователи отмечают тесную связь образа Екатерины в эпизоде повести с портретом В.Л. Боровиковского «Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке» (см. Приложение № 2)..
Еще в 1937 году Виктор Шкловский тонко заметил: «Пушкин дает Екатерину по портрету Боровиковского. Портрет относится к 1781 году, был обновлен в памяти гравюрой Уткина в 1827 году. Эта гравюра ко времени написания «Капитанской дочки» была у всех в памяти. На портрете Екатерина изображена в утреннем летнем платье, в ночном чепце; около ее ног собака; за Екатериной деревья и памятник Румянцеву. Лицо императрицы полно и румяно». Аналогичные мысли высказывает и талантливый литературовед Ю.М.Лотман в своих исследованиях о Пушкине: «В исследовательской литературе с большой тонкостью указывалось на связь изображения императрицы в повести с известным портретом Боровиковского».
А.С.Пушкин ценит в историческом деятеле, монархе способность проявлять «человеческую самостоятельность» (Ю.М.Лотман), человеческую простоту.
Представляется важным сделать некоторое отступление, касающееся личных качеств Екатерины II. Как отмечают историки, она была личностью незаурядной: умна, проницательна, достаточно образована. За 17 лет, прошедших с момента ее приезда в Россию до восшествия на престол, она старательно изучала страну, в которой ей было предопределено жить и царствовать, - ее историю, обычаи и традиции, культуру; достаточно вспомнить упорное самообразование Екатерины до прихода к власти – старательное изучение неродного для нее русского языка, усердное чтение книг – первоначально французских романов, а затем трудов философов – просветителей, историков, сочинений известных юристов и экономистов. Завоевывая репутацию будущей русской государыни, Екатерина проявила недюжинный ум, понимание людей, способность нравиться им, умение находить единомышленников и внушать им доверие. Интерес представляют «Автобиографические записки» Екатерины II, которые проливают свет на личность и деятельность императрицы. «Записки» были написаны ею по-французски, изданы в 1859 году в Лондоне А.И.Герценом. И, хотя нельзя не согласится с мнением многих критиков о том, что в этих «Записках» императрица не была вполне искренней (еще в раннем детстве жизнь научила ее хитрить и притворяться), тем не менее они дают представление о Екатерине, привлекающей к себе многих художников и поэтов. В этом плане нам особенно интересен один из фрагментов «Записок» - «Нравственные идеалы Екатерины II», позволяющий, с определенной степенью коррекции, углубить наше представление о неординарной личности Екатерины II:
«Будьте мягки, человеколюбивы, доступны, сострадательны и щедры; ваше величие да не препятствует вам добродушно снисходить к малым людям и ставить себя в их положение, так чтобы эта доброта никогда не умоляла ни вашей власти, ни их почтения. Выслушивайте все, что хоть сколько-нибудь заслуживает внимания... Поступайте так, чтобы люди добрые вас любили, злые боялись и все уважали.
Храните в себе те великие душевные качества, которые составляют отличительную принадлежность человека честного, человека великого и героя…
Молю Провидение, да напечатлеет оно эти немногие слова в моем сердце и в сердцах тех, которые их прочтут после меня».
Эти черты духовного облика Екатерины нашли отражение в повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка». В образе Екатерины II воплотилась мечта гениального русского писателя о подлинно человеческих отношениях. Именно то, что «в Екатерине II, по повести Пушкина, на ряду с императрицею живет дама средних лет, гуляющая по парку с собачкой, - подчеркивает Ю.М.Лотман, - позволил ей проявить человечность. «Императрица не может его (Гринева) простить, - говорит Екатерина II Маше Мироновой. Однако она – не только императрица, но и человек, и это спасает героя».
Исследователи, рассматривая связи литературы и живописи, справедливо отмечают: «…Если живописный портрет – это всегда как бы остановленное во времени мгновение, то словесный портрет характеризует человека «в действиях» и «поступках, относящихся к разным моментам его биографии и творчества».
В эпизоде, который условно можно назвать «Встреча Маши Мироновой с Екатериной II», Пушкин лаконично вместе с тем выразительно описывает внешность Екатерины, ее поведение, особенности характера, стиль разговора и манеру общения. "На другой день рано утром Марья Ивановна проснулась, оделась и тихонько пошла в сад. Утро было прекрасное, солнце освещало вершины лип, пожелтевших уже под свежим дыханием осени. Широкое озеро сияло неподвижно. Проснувшиеся лебеди важно выплывали из-под кустов, осеняющих берег. Марья Ивановна пошла около прекрасного луга, где только что поставлен был памятник в честь недавних побед графа Петра Александровича Румянцева.
Вдруг белая собачка английской породы залаяла и побежала ей навстречу. Марья Ивановна испугалась и остановилась. В эту самую минуту раздался приятный женский голос: «Не бойтесь, она не укусит». И Марья Ивановна увидела даму, сидевшую на скамейке противу памятника. Марья Ивановна села на другом конце скамейки. Дама пристально на нее смотрела; а Марья Ивановна, со своей стороны бросив несколько косвенных взглядов, успела рассмотреть ее с ног до головы. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую..."
В повести Пушкина, как и на портрете Боровиковского, перед нами предстает дама средних лет («лет сорока», - пишет автор), в домашнем наряде – «в белом утреннем платье, в ночном чепце и душегрейке», гуляющая по саду с собачкой. Пушкин вводит в эпизод описание пейзажа, которое близко к тому пейзажному фону, на котором изображена Екатерина II в картине Боровиковского: пожелтевшие липы, кустарники, широкое озеро, прекрасный луг, «где только что поставлен был памятник в честь недавних побед графа Петра Александровича Румянцева». У Екатерины «полное и румяное» лицо, «приятное и спокойное», выражающее «нежность и спокойствие», с голубыми глазами и легкой улыбкой. Писатель подчеркивает приятный и ласковый голос императрицы, ее привлекающую симпатии манеру общения и разговора: она первая прервала молчание, разговорилась с Машей; говорила ласково с улыбкой, «подняла и поцеловала», «обласкала бедную сироту», обещала позаботиться о ее будущем. Пушкин раскрывает особенности характера Екатерины, подчеркивает неоднозначность ее образа: она может быть строгой, холодной, когда дело касается ее врагов, вспыльчивой при виде несогласия, противоречия ее словам и мнению (как она «вспыхнула», когда Маша не согласилась с тем, что Гринев «безнравственный и вредный негодяй», примкнувший к Пугачеву!). Вместе с тем в ней доминируют, и это подчеркивает Пушкин, такие черты характера, как отзывчивость, милосердие, умение быть благодарной («…я в долгу перед дочерью капитана Миронова…. Я беру на себя устроить ваше состояние»). Писатель отмечает простоту Екатерины II (императрица вняла сироте, дочери простого коменданта далекой крепости), ее готовность помочь бедной девушке и Гриневу, внимательность (внимательно выслушала Машу, поняла ее, отправила домой не пешком, а в придворной карете). В этом эпизоде повести Пушкин открыто выражает свое отношение к Екатерине: «…голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую», «Все привлекало сердце и внушало доверенность», - пишет он. Самый стиль описания, спокойная манера повествования, лексика, избираемая писателем, подчеркивают его отношение к Екатерине II: не единожды употреблены такие слова, как «улыбка» (трижды), «приятный» (голос, лицо), «ласковый» (голос), «ласково» (обратилась), «обласкав» (бедную сироту).
Некоторые исследователи считали, что такое изображение Екатерины II, человеческое, а не «условно одическое» (Ю.М.Лотман), связано со стремлением «снизить» ее образ, более того, «разоблачить» ее как недостойную своего государственного предназначения правительницу. Представляется более справедливой точка зрения Ю.М.Лотмана, который убежден в том, что в Екатерине II воплощен пушкинская мечта о подлинно человеческих отношениях, способности монарха подняться над жестоким веком, «сохранив в себе гуманность, человеческое достоинства и уважение к живой жизни других людей».
Подобное изображение Екатерины II в повести «Капитанская дочка» связано с мировоззрением позднего Пушкина, который считал важнейшими качествами монарха умение быть милостивым, милосердным (неслучайно, что тема милосердия – одна из основных в творчестве Пушкина последних лет: поэт полагал одной из самых своих главных духовных заслуг то, что он «милость к падшим призывал» (стихотворение «Памятник»), а также быть простым в отношениях с людьми (человеческая простота, по его мнению, составляет основу величия, об этом он говорит в стихотворении «Полководец»). В основе изображения А.С.Пушкиным образа Екатерины II в повести лежит мечта гениального русского писателя о таком государственном строе, который был бы основан на человеческих отношениях, и о такой политике, которая, как точно определяет Ю.М.Лотман, «возводит человечность в государственный принцип, не заменяющий человеческие отношения политическими, а превращающий политику в человечность».
Но нельзя забывать, что образ Екатерины II во многом противопоставлен образу Емельяна. Пугачев появлялся в повести из «мутного кружения метели» неким оборотнем, исчадьем ада: «что-то черное», «или волк, или человек». Не зря Савельич крестится и читает молитву перед «резиденцией» самозванца, на которой как бы лежит отсвет адского пламени: красные рубахи, кафтаны и «рожи», блистающие глаза, сальные свечи. Да и стоит этот «дворец» «на углу перекрестка» - Место, по народным поверьям, нечистое. Императрица возникает в обстановке райского сада ангельским голубоглазым видением: в белом платье, с белой собачкой, окруженная белыми лебедями. И когда мы читаем, как в этом саду солнце освещает пожелтевшие вершины лип, то вспоминаем бумажное золото на стенах избы Пугачева. Самозванец пытается украсить себя искусственным величием - наделенная властью от Бога кажется обыкновенною дамой. Но оба образа неоднозначны. Ангельский ореол Екатерины меркнет, если вспомнить, что это ее именем у людей вырывали языки и ноздри, арестовывали невиновных, вершили неправедный суд. А Пугачев, хоть и окружен дьявольского вида подручными, все же сидит «под образами», а лев и орел, которым уподобляется бунтовщик в одном из эпиграфов и в калмыцкой сказке, - не только царственные хищники, но и символы евангелистов. В связи с разработкой концепции государственных отношений для Пушкина очень актуальным был образ царя. В повести этот образ персонифицирован в двух лицах: Екатерины и Пугачева (в соответствии с двумя полярными представлениями о законности у крестьянства и правительства). Идеальные черты, приданные Пушкиным правителям, проявились в их отношении к Гриневу. Пугачев руководствуется не только логикой ума, то есть законами своего лагеря, но и «логикой сердца»: «Казнить так казнить, жаловать так жаловать: таков мой обычай». Он спасает Петра Гринева и Машу Миронову вопреки законам стана, и в этой непоследовательности обнаруживаются лучшие качества его характера.
Таким образом, взгляды автора становятся очевидными: в их основе лежит стремление к политике, которая возводит человечность в ранг государственного принципа. Любой правитель должен прежде всего руководствоваться своими чувствами, а уж потом долгом. Несомненно, Пушкин понимал, что его теория во многом утопична. Создавая ее, он противопоставил свой идеал существующему миропорядку.
Заключение
Время Екатерины Второй видится одним из блестящих периодов российской истории, временем подлинного величия Державы Российской. Жаль, что современный человек поневоле мало искушен в подробностях старинной жизни, что забылись великие события прошлого, которыми можно и должно гордиться. Почти стерлись из общественной памяти имена людей, чьи воля, разум и талант служили России.
Екатерина возвысила Россию на степень чести и славы, показав Европе, что россияне, мудро управляемые, да всего достигнуть могут.
Екатерина Вторая была необыкновенная монархиня. Она имела все достоинства, присущие великому государю. От прочих всех держав она получила особое уважение и держала в руках свои весы политической системы Европы. Хотя в сознании же многих поколений людей она остается лишь лицемерной правительницей, но не следует забывать, что при всей неординарности и противоречивости личности Екатерины Второй и результаты ее правления все чаще отмечается, что в сравнении с предшествующими эпохами правления ее время утвердило славу и могущество России как великой державы.
Екатерина Вторая умела окружать себя умными и деловыми людьми. Именно в ее эпоху выдвинулся ряд крупнейших, государственных, политических, военных деятелей, и творцов культуры, поддерживаемых и вдохновляемых монархиней. Галерея портретов дает полное представление о русском обществе того времени. С живописных полотен А. П. Антропова, Ф. С. Рокотова, Д. Г. Левицкого, В.Л.Боровиковского, других художников на нас смотрит сама Екатерина со всеми императорскими знаками власти, являющаяся образцом этой эпохи, диктующая свои нормы, и представители высших аристократических кругов, военные, чиновники, духовенство, писатели, поэты, актеры, музыканты, провинциальные помещики, мастеровые, крестьяне.
В живописи, поэзии XVIII века мы видим две традиции изображения Екатерины II – Екатерина-законодательница и Екатерина – обыкновенная женщина. И то, и другое очень важно для художников, поэтов того времени, и для А. С. Пушкина. Невольно вспоминаешь стихи Г. Р. Державина, посвященные рождению внука Екатерины Второй, в которых поэт обращается к царственному младенцу:
Будь страстей твоих владыка,
Будь на троне человек!
Мотив гуманизма в период правления Екатерины Великой становится характерным для всех сфер культуры. Для новой идеологии главной становится проблема утверждения подлинной человечности во всех областях жизни.
Список использованной литературы
1. Анисимов Е.В., Каменский А.Б. Россия в XVIII – первой половине XIX века: История. Исторические документы. – М.: Мирос, 1994.
2. Бердяев Н.А. Русская идея // Русская литература – 1990. - №2-4.
3. Брикнер А.Г. История Екатерины Второй. Т.1. – М.: Современник, 1991.
4. Брикнер А.Г. История Екатерины Второй. – М.: Сворог и К, 2000.
5. Валицкая А.П. Русская эстетика XVIII века: историко-проблемный очерк просветительской мысли. – М.: Наука, 1990.
6. Век Просвещения: Век XVIII: документы, мемуары, литературные памятники. – М.: Наука, 1986.
7. Водовозов В. Очерки из русской истории XVIII века. – СПб.: Типография Ф.С.Сущинского, 1982.
8. Державин Г.Р. Оды. – Л.: Лениздат, 1985..
9. Державин Г.Р. Сочинения: Стихотворения; Записки; Письма. – Л.: Художественная литература, 1987. – 504 с.
10. Екатерина II. Сочинения Екатерины II. – М.: Современник, 1990.
11. Живов В.М. Государственный миф в эпоху Просвещения и его разрушение в России
12. Сумароков А. Собрание сочинений в 2 томах. М., 2000.
13. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века). – СПБ.: Правда, 1994.
14. Пушкин А. С. Капитанская дочка. М., 1975.
Цветаева М. Сочинения в 2 т. М.: Художественная литература, 1984.
Образ Екатерины II в живописи и поэзии XVIII века и в романе А.С. Пушкина "Капитанская дочка"
XVIII век - век русского Просвещения. Это век Екатерины Второй. Это век расцвета русской культуры. Явные и скрытые парадоксы просвещенного екатерининского века, его внутренняя раздвоенность всегда интриговали русское общественное сознание. В литературе и живописи XVIII века мечта об идеальном правителе воплотилась в образе реального монарха, человека - императрицы Екатерины. Каким должен быть великий правитель великой державы: мудрым и сильным, отважным и гордым, а может быть, человечным и скромным?
Архив материалов: 572836.zip
Калашникова Надежда Васильевна Педагог-руководитель
Образовательное учреждение: МБОУ СОШ №18, г.Полевской, Свердловская обл.
Должность: учитель литературы
Работы учащихся:
Сезон 2006 / 2007
Загадки Невьянской башни
Раздел: Краеведение
`Напиши мне письмецо`. Фронтовые письма
Раздел: Литературоведение
Сезон 2008 / 2009
Берёза моя, берёзонька!
Раздел: Литературоведение
Кавказ в жизни и творчестве М.Ю. Лермонтова
Раздел: Литературоведение
Образ города в стихах полевских поэтов
Раздел: Литературоведение
Образ Екатерины II в живописи и поэзии XVIII века и в романе А.С. Пушкина `Капитанская дочка`
Раздел: Литературоведение
Образ Ивана Грозного в русской литературе
Раздел: Литературоведение
Образ кошки в русской литературе
Раздел: Литературоведение
Тема `маленького человека` в русской литературе XIX века
Раздел: Литературоведение
Сезон 2010 / 2011
Душа моя - скрипка
Раздел: Искусствоведение
Сезон 2011 / 2012
`Хорошо там и тут, где по имени зовут`
Разделы: Конкурс Учебный проект, Лингвистика, Русский язык
Статьи автора
представленные на учительский фестиваль педагогических идей Открытый урок
`Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой...`. Итоговый урок по былинам, 6-й класс
Конкурс чтецов, посвященный Дню матери `И все-таки лучше всех на земле мама. Моя мама`
Мифы народов мира. Урок-соревнование по литературе в 6-м классе
Садыков Линар
В исследовании проанализирован образ ЕкатериныII, изображённой в романах Валентина Саввича Пикуля «Фаворит», А. С. Пушкина «Капитанская дочка», оде «Фелица» Г. Р. Державина, книге А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» и в современном кино.
Скачать:
Предварительный просмотр:
Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение Алексеевская средняя общеобразовательная школа №3 им. Г. С. Боровикова Алексеевского муниципального района Республики Татарстан
Образ Екатерины II в
Произведениях её современников, в исторических романах А. С. Пушкина «Капитанская дочка» и В. С. Пикуля «Фаворит» и в современном кино
Научный руководитель:
Евланова Александра Фёдоровна,
Учитель литературы
К написанию данной исследовательской работы меня подтолкнула поездка в осенние каникулы в Петергоф, прочтение исторического романа В. С. Пикуля «Фаворит» и просмотр сериала «Екатерина Великая», где в роли графа Салтыкова снимался мой двоюрный брат Риналь Мухаметов. Я окунулся в прошлое и начал с интересом изучать историю нашего государства.
Преподавание истории в современных условиях, по-моему, должно быть направлено на то, чтобы показать действительную историю во всех ее сложностях и противоречиях, с ее светлыми и трагическими сторонами, строго соблюдая объективность, историческую правду. Только такой подход может исправить пороки прошлого, дать представление о подлинных исторических событиях и явлениях. Поэтому сегодня особенно важно, когда в руки попадают книги настоящих классиков исторического жанра, читая которые узнаёшь о том, как же на самом деле происходило становление и развитие Российского государства.
К таким произведениям, по-моему, относятся исторические романы Валентина Саввича Пикуля. Они всегда пользовались популярностью. Читая его книги, мы погружаемся в историю нашей страны, со всеми её победами и поражениями. Мы заново переживаем дворцовые перевороты, Великую Отечественную войну, нелегкую жизнь на границах Российской империи. Герои романов предстают перед нами со всеми своими положительными и отрицательными сторонами. Особое место, по-моему, среди произведений, вышедших из-под пера В. С. Пикуля, занимает роман «Фаворит», который переносит нас в XVIII век. Это век правления Екатерины II, век Русского Просвещения, век расцвета русской культуры.
Просветительские философия и идеология в России были ориентированы на государственные и общечеловеческие ценности, а усилия русского человека в значительной мере были направлены на следование образцу идеального человека – гражданина. И сейчас, оценивая плоды правления Екатерины II, мы приходим к выводу, что это была эпоха славы и могущества России, закрепившей за собой статус великой державы. Как признавалась сама Екатерина II в своих «Записках», что рано или поздно она «станет самодержицей российской империи». Упорно шла она к этой цели. Такая задача была под силу, пожалуй, только ее характеру, и добивалась она этого своим трудом и терпением.
Явные и скрытые парадоксы просвещенного екатерининского века, его внутренняя раздвоенность всегда интриговали русское общественное сознание. Вспомнить хотя бы А.С.Пушкина: Екатерина для него, с одной стороны - «Тартюф в юбке и короне», с другой – мудрая матушка – государыня в «Капитанской дочке».
В литературе XVIII века мечта об идеальном правителе воплотилась в образе реального монарха, реального человека – императрицы Екатерины II. Чем должен быть великий правитель великой державы? Мудрым и сильным, отважным и гордым? А может быть, человечным, скромным, не чуждым человеческих слабостей? Эти два взгляда на государственного деятеля сосуществовали в то время в творчестве поэтов и художников, в сознании их современников. Эти два взгляда существуют и сегодня.
Цели исследования:
- через образ Екатерины II показать, насколько объективно изображение исторической личности в разных видах художественного творчества? Как соотносятся черты исторического образа Екатерины II с образом литературным?
- И как воспринимают образ Екатерины II мои современники и кинематографисты?
Задачи исследования:
- Познакомиться с литературой по данной теме.
- Проанализировать романы Валентина Саввича Пикуля «Фаворит», А. С. Пушкина «Капитанская дочка», оду «Фелица» Г. Р. Державина, который в 1791-1793 годы работал на посту статс-секретаря при императрице Екатерине II; книгу А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву».
- Просмотреть и проанализировать современный фильм «Екатерина Великая».
С целью поиска ответов на поставленные вопросы обратимся к биографии Екатерины II.
Из истории известно, что она родилась в семье прусского генерала Христиана-Августа и Иоганны-Елизаветы из Гольштейн-Готторпского семейства. При рождении её звали София-Фредерика-Августа (по именам трёх своих тётушек по линии матери) Ангальт-Цербстская. Родные звали её просто Фике. Она получила французское образование.
София приехала в Россию в 1744 году по приглашению Елизаветы Петровны, поскольку дядя Софии сватался к русской императрице, но умер до свадьбы. 28 августа 1744 года 15-летняя София сочеталась браком с 16-ти летним наследником российского престола Петром Фёдоровичем (будущим Петром III), сыном Анны Петровны (дочери Петра I) и Карла Фридриха. Приняв православие, Софья-Фредерика нарекается Екатериной Алексеевной. Брак был неудачен, у мужа появилась любовница Елизавета Воронцова.
5 января 1762 после смерти императрицы Елизаветы Петровны на престол вступил Пётр III. Последний вёл неразумную внешнюю и внутреннею политику, заключив союз с Пруссией, отменив ряд налогов и уравняв в правах православие и протестантизм, что привело к росту недовольства в русском обществе и особенно в гвардии. 9 июля 1762 года в результате государственного переворота, Екатерина была провозглашена императрицей. Коронация состоялась 13 сентября в Москве.
Екатерина Великая вслед за Петром I проводила активную политику, стремясь к укреплению Российской Империи и расширению её границ. Дипломатические усилия привели к разделу Польши между Россией, Австрией и Пруссией (1772, 1793 и 1795). К России отошла Белоруссия и Правобрежная Украина (1793), а также Курляндия и Литва (1795). В результате русско-турецких войн (1768-1774 и 1787-1792) к России были присоединены земли Новороссии (1774) (сейчас южная Украина), Крыма и Кубани. Основаны города Севастополь и Екатеринослав. Суворов уже ждал приказа идти на Стамбул, но Австрия отказалась помогать и поход был отменен. Косвенным итогом ослабления Османской Империи стало присоединение Грузии (1783).
В начале своего правления Екатерина пыталась провести общую политическую реформу, руководствуясь идеями Просвещения. Были проведены реформа Сената, административная реформа; открыт Смольный институт благородных девиц; введено оспопрививание; распространилось масонство; введены в обращение бумажные деньги –ассигнации; проведена секуляризация церковных земель; предпринята попытка созыва законодательной Комиссии; ликвидировано гетманство на Украине в и Запорожской сечи.
Эпоха Екатерины отмечена и восстанием под предводительством Емельяна Пугачёва (1773-1774).
Как изображён Образ Екатерины II в литературе её современников и историков?
Образ Екатерины Второй- «просвещенной монархини»- заключал в себе нечто (ум, энергию, одержимость), что потенциально способствовало возведению ее на уровень мифологического персонажа. Екатерина Вторая свои мысли реализовала через факты и действия, прослыв образцом эпохи. Современники всем сердцем желали наступления «золотого века» при Екатерине. Отличительной чертой царствования Екатерины Второй помимо ее постепенных, не насильственных преобразований было то, как писал историк Н. М. Карамзин, что следствием очищения самодержавия от «примесей тиранства» были спокойствие сердец, успехи приятностей светских, знаний, разума. Таким образом, век Екатерины Второй стал периодом рассвета культуры во всех сферах жизни России.
Памятники архитектуры, скульптуры, живописи, литературы, музыки – живые свидетели времени, донесшие до нас мечту об идеальном мире и идеальном человеке.
В XVIII столетии в русском искусстве – литературе и живописи сложились две вполне определенные традиции изображения Екатерины II. Первая традиция связана с идеализацией и с возвеличиванием императрицы. Художники и поэты создают официальный, «парадный портрет» Екатерины, мудрого монарха, который проводит свои дни в трудах и заботах о благе народа.
В соответствии со второй традицией изображения Екатерины II императрица представала как обыкновенная земная женщина, не чуждая человеческим чувствам и настроениям (камерные, интимные портреты).
Первая традиция нашла отражение в произведениях художников П. А. Антропова и Д. Г. Левицкого, поэтов Г. Р. Державина и А.П.Сумарокова, М.М.Хераскова.
В литературе классицизма с его доминирующими высокими жанрами оды, трагедии и ораторской речи героями были преимущественно цари, политические деятели и полководцы. Поэты-классицисты изображали в своих произведениях парадный портрет Екатерины II, изображая не конкретного человека, а свою мечту об идеальном, просвещенном государе, мудром, справедливом, такой им казалась Екатерина в первые годы после восшествия на престол. Произведениям этих поэтов присущи торжественный, иногда даже вычурный стиль, восторженное, «коленопреклоненное», абстрактное, лишенное конкретного изображения описание императрицы, уподобленной богам. Так, М.М.Херасков в торжественной оде Екатерине II (1763) упоминает «богини лик прекрасный»; «Вознеси богине славу Выше солнца наконец!» - восклицает А.П.Сумароков в своей «Оде государыне императрице Екатерине Второй на день ее тезоименитства 1762 года ноября 24 дня».
В произведениях этих поэтов мы не встречаем описания внешности Екатерины II, ее нравственного облика, характерных качеств; в своих произведениях авторы восхваляют императрицу, откровенно выражают свое восторженное отношение к ней.
Несколько произведений посвятил Екатерине II наш земляк, поэт, государственный деятель Г. Р. Державин, который в 1791-1793 годы работал на посту статс-секретаря при императрице Екатерине II. Ей он посвятил оды: «Видение мурзы», «Фелица» и «Изображение Фелицы».
В связи с этим я посчитал необходимым обратиться к мемуарам самого Г. Р. Державина, которые дошли до нас. Воспоминания и записки выдающихся деятелей культуры прошлого не являются собственно литературно-художественными произведениями, но мемуары литераторов, по-моему, представляют собой явление уникальное, так как в одно и то же время являются и частью литературного процесса, и исследованием этого процесса, его историографией и критикой.
«Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающих в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина (1743–1812)», впервые опубликованные лишь в 1859 году, после смерти поэта, имеют огромное историческое значение, во-первых, как источник сведений об эпохе правления императрицы Екатерины II, во-вторых, как литературное сочинение, и, в-третьих, как книга, рассказывающая об истории написания стихотворений Г. Р. Державина, ставших классикой отечественной поэзии. Как отмечают историки, в записках есть некоторая сбивчивость и неточность изложения: воспоминания писались автором без подготовки, без предварительных пометок. Поэтому академик Я.К. Грот, издавая «Записки» поэта в 1871 году, счёл необходимым «проверить их по современным подлинным свидетельствам», фактам из переписки Державина, а также историческим документам. В то же время филологи замечают, что на «Записки» «нельзя смотреть как на строго отделанное литературное сочинение».
Для историка литературы мемуары Державина представляют особый интерес благодаря своей, по словам Грота, «безрасчётной откровенности», с которой поэт рассказывает о том, как возникали замыслы его произведений, как они облекались в окончательную форму, как становились известными друзьям поэта, а позже публиковались, как навлекали высочайшую милость или императрицыно (или её фаворитов) недовольство и даже гнев.
На первом месте в мемуарах – факты служебной деятельности Державина, этапы его карьеры: учёба в казанской гимназии, солдатская служба в Петербурге, участие в подавлении пугачёвского восстания (1773–1775), губернаторство в Олонецкой губернии, в Тамбове и, наконец, статская служба в Петербурге при дворе.
Ода «Фелица», написанная в 1782году,- первое стихотворение, сделавшее имя Гавриила Романовича Державина знаменитым. Оно стало ярким образцом нового стиля в русской поэзии. В подзаголовке стихотворения уточняется: «Ода к премудрой Киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная Татарским Мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге. Переведена с арабского языка». Свое необычное название это произведение получило от имени героини «Сказки о царевиче Хлоре», автором которой была сама Екатерина II. Этим именем, которое в переводе с латинского значит « счастье», она названа и в оде Державина, прославляющей императрицу и сатирически характеризующей её окружение. Известно, что сначала Державин не хотел печатать это стихотворение и даже скрывал авторство, опасаясь мести влиятельных вельмож, сатирически изображенных в нем. Но в 1783 году оно получило широкое распространение и при содействии княгини Дашковой, приближенной императрицы, было напечатано в журнале «Собеседник любителей русского слова», в котором сотрудничала сама Екатерина II. Впоследствии Державин вспоминал, что это стихотворение так растрогало императрицу, что Дашкова застала ее в слезах. Екатерина II пожелала узнать, кто написал стихотворение, в котором так точно ее изобразил. В благодарность автору она послала ему золотую табакерку с пятьюстами червонцами и выразительной надписью на пакете: «Из Оренбурга от Киргизской Царевны мурзе Державину». С того дня к Державину пришла литературная слава, которой до того не знал ни один русский поэт. Державин за свою долгую и добросовестную службу получил много наград, но одна из них – первая от государыни императрицы Екатерины II – сыграла особую роль в его судьбе. Вот как он рассказывает об этом в своих «Записках»: «В один день, когда автор обедал у сего своего начальника, принесён ему почталионом бумажный свиток с надписью: «Из Оренбурга от Киргизской Царевны мурзе Державину». Он удивился и, распечатав, нашёл в нём прекрасную золотую, осыпанную бриллиантами, табакерку и в ней 500 червонных. Не мог и не должен он был принять это тайно, не объявив начальнику, чтобы не подать подозрения во взятках, а для того, подошед к нему, показал. Он, взглянув сперва гневно, проворчал: «Что за подарки от Киргизцев?» Потом, усмотрев модную французскую работу, с язвительною усмешкою сказал: «Хорошо, братец, вижу и поздравляю». Но с того времени закралась в его сердце ненависть и злоба, так что равнодушно с новопрославившимся стихотворцем говорить не мог...» Таков был царский подарок за оду «Фелица».
Интересна история этой оды. Как объяснял позже Державин, в ней содержались ироничные и весьма прозрачные намёки на слабости самых влиятельных при дворе вельмож. Так, например, строфы 5, 6, 7, 8-я относятся “к прихотливому нраву князя Потёмкина, который то собирался на войну, то упражнялся в нарядах, пирах и всякого рода роскошах”. Строфа 9-я содержит намёк на графа Н.И. Панина – любителя псовой охоты, следующая строфа – на С.К. Нарышкина и так далее.
Стихотворение «Фелица», написанное как шутливая зарисовка из жизни императрицы и ее окружения, вместе с тем поднимает очень важные проблемы. С одной стороны, в оде «Фелица» создается вполне традиционный образ «богоподобной царевны», в котором воплощено представление поэта об идеале просвещенного монарха. Явно идеализируя реальную Екатерину II, Державин в то же время верит в нарисованный им образ.
С другой стороны, в стихах поэта звучит мысль не только о мудрости власти, но и о нерадивости исполнителей, озабоченных своей выгодой.
Сама по себе эта мысль не была новой, но за образами вельмож, нарисованных в оде, явно проступали черты реальных людей- фаворитов императрицы: Потемкина, Алексея Орлова, Панина, Нарышкина. Рисуя их ярко сатирические портреты, Державин проявил большую смелость - ведь любой из задетых им вельмож мог разделаться за это с автором. Только благосклонное отношение Екатерины спасло Державина.
Ода «Фелица»- поистине прогрессивное произведение для своего времени, ведь литературное направление
классицизм, прочно обосновавшийся в то время, запрещал соединять в одном произведении высокую оду и сатиру, относящуюся к низким жанрам, Но Державин даже не просто их сочетает в характеристике разных лиц, выведенных в оде, он делает нечто совсем небывалое для того времени. Нарушая традиции жанра хвалебной оды, Державин широко вводит в нее разговорную лексику и даже просторечия, но самое главное - рисует не парадный портрет императрицы, а изображает ее человеческий облик. Вот почему в оде оказываются бытовые сцены. «Богоподобная» Фелица, как и другие персонажи в его оде, тоже показана обытовленио («Не дорожа свои покоем, Читаешь, пишешь под налоем...»). Вместе с тем такие подробности не снижают ее образ, а делают более реальным, человечным, как будто точно списанным с натуры. Читая стихотворение «Фелица», убеждаешься, что Державину действительно удалось внести в поэзию смело взятые из жизни или созданные воображением индивидуальные характеры реальных людей, показанных на фоне колоритно изображенной бытовой обстановки. Это делает его стихи яркими, запоминающимися и понятными.
Таким образом, в «Фелице» Державин выступил как смелый новатор, сочетающий стиль хвалебной оды с индивидуализацией персонажей и сатирой, внося в высокий жанр оды элементы низких стилей. Впоследствии сам поэт определил жанр «Фелицы» как смешанную оду. Державин утверждал, что, в отличие от традиционной для классицизма оды, где восхвалялись государственные лица, военачальники, воспевались торжественные события, в «смешанной оде» «стихотворец может говорить обо всем». Разрушая жанровые каноны классицизма, он открывает этим стихотворением путь для новой поэзии, которая получила блестящее развитие в творчестве Пушкина.
Сам Державин впоследствии отмечал, что одна из основных его заслуг в том, что он «дерзнул в забавном русском слоге о добродетелях Фелицы возгласить». Как справедливо указывает исследователь творчества поэта В.Ф. Ходасевич, Державин гордился «не тем, что открыл добродетели Екатерины, а тем, что первый заговорил «забавным русским слогом». Он понимал, что его ода- первое художественное воплощение русского быта, что она - зародыш нашего романа в стихах, а может быть, и исторического романа. И, быть может, развивает свою мысль Ходасевич, - доживи «старик Державин» хотя бы до первой главы «Онегина», - он услыхал бы в ней отзвуки своей оды».
Приблизительно в то же время, что и ода Г. Р. Державина, в мае 1790 года, на прилавке одного из книжных магазинов столицы появилось произведение Александра Николаевича Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», над которой писатель работал около десяти лет. Работа печаталась без указания автора, в ней с неслыханной для того времени смелостью и прямотой «безымянный путешественник» наносил сокрушительные удары по всем устоям тогдашней императорской России: крепостному праву, господствующей православной церкви, власти Екатерины II. Перед нами предстаёт реальный образ «просвещённой царицы».
Российская империя во второй половине XVIII века усилилась и окрепла, став одной из самых могучих мировых держав. В это время энергично развиваются просвещение, промышленность, расцветают литература, наука и искусство. Однако на фоне такого благополучия в стране обостряются социальные противоречия, более жестоким становится крепостнический гнет. Крестьянин был в полном распоряжении помещика, который имел право ссылать крепостного на каторгу без всякого суда. Каторгой также карались жалобы крестьян на помещиков. Именно это положение имел в виду Радищев, когда писал в своем произведении, что «крестьянин в законе мертв». Не было законов, определяющих размер крестьянских повинностей. Барщины - бесплатной крестьянской работы на помещика - и оброка - суммы денег, которой крестьянин откупался от такой работы, оставаясь в собственности у помещика. Была широко распространена торговля людьми. Крепостных продавали с землей и без земли, оптом и в розницу, разлучая семьи крестьян. Радищева возмущало такое положение вещей. Он отмечал, что помещики смотрят на крестьян как на своих домашних животных, как на «вола в ярме», как на вещь. Причиной этого безграничного зла Радищев считал всю систему самодержавия и крепостничества. Поэтому он обрушивает свою обличительную критику на устои современной ему России: царскую власть и крепостное право, которая в полной мере отразилась в произведении «Путешествие из Петербурга в Москву».
В тот период, когда в Радищеве созревал замысел книги, Екатерина II весной 1787 года отправилась в путешествие из Петербурга в Новороссию и
Крым вместе со своим фаворитом Григорием Потёмкиным. Путешествие было организовано с необычайной пышностью, что повлекло за собой колоссальные затраты, тяжесть которых легла на крестьянство. Для проезда царицы и ее свиты, крестьяне в самую горячую пору должны были выставить семьдесят шесть тысяч лошадей. По приказу новороссийского генерал-губернатора Потемкина на всем протяжении пути императрицы были сооружены искусственные деревни, впоследствии названные «потемкинскими деревнями». Целью создания таких деревень был показ якобы счастливой и изобильной жизни русского крестьянства. Подкупленные писатели отображали в своих сообщениях то, что народы России процветают под руководством императрицы.
В «Путешествии из Петербурга в Москву» «благополучных деревень» не существует. Время от времени на страницах мелькают положительные образы «добрых дворян». Однако их личные качества не способны изменить существующего положения вещей.
Тема восстания народа, порабощенного крестьянства против «алчных зверей, пиявиц ненасытных» и «злодея злодеев всех лютейшего»- царя проходит через все произведение. Радищев оправдывает выступления крепостных против помещиков, более того, он призывает их к решительной борьбе с крепостничеством и самодержавием.
Радищева крайне возмущал подобный обман. В своем «Путешествии из Петербурга в Москву», которое в известной степени совпадает с маршрутом Екатерины II, автор показывает истинную, не приукрашенную картину крепостнической действительности. Цель этой книги - открыть глаза общественности на безграничное бесправие закрепощенного крестьянства, на невыносимую тяжесть самодержавного гнета. Повествование в книги ведется от имени путешественника, устами которого Радищев выражает свои взгляды. Путешествие совершается из Петербурга в Москву на перекладных, по дороге рассказчик останавливается на двадцати четырех почтовых станциях, где меняет лошадей. Путешественник является любознательным, внимательным и душевным человеком, который располагает встречающихся ему людей к доверительному общению. В каждой новой главе «Путешествия из Петербурга в Москву» перед читателем предстают разнообразные, но одинаково типичные картины произвола, обмана и угнетения, безнаказанно совершающиеся в самодержавно-крепостнической стране. О тяжкой крестьянской неволе повествование развертывается уже с третьей главы «Путешествия...» - «Любани», при описании крестьянской пахоты в воскресенье. С чувством негодования и скорби рисует автор картины крепостного угнетения и насилия во всех главах своего произведения. В «Зайцово», где описывается зверское отношение с крестьянами отставного чиновника, который начал свою службу в должности придворного истопника и дослужился до дворянского чина. В главе «Вышний Волочок», где ведется рассказ о помещике, который достиг процветания в своем имении за счет полного разорения крестьян. В главе «Медное» - трагедия продажи крестьян с публичного торга, в «Городне» - жестокость рекрутского набора, в «Пешках» - описание нищего крестьянского быта, убогой избы.
Радищев осознавал, что крепостничество и самодержавие органически связаны друг с другом. По мнению писателя, царь - «преступник изо всех первейший», который является главным виновником совершающегося зла. Не имея возможности прямо выступить против Екатерины II, Радищев в главе «Спасская Полесть» помещает аллегорический сон путешественника - очень смелую сатиру на императрицу и ее ближайшее окружение. В нем Радищев замечает, что царь прослыл в народе «обманщиком, ханжою и пагубным комедиантом», и обращает внимание на несоответствие между словами и делами Екатерины II: показной блеск и великолепие фасада империи скрывает ужасные картины угнетения народа. Центральное место сна занимает встреча царя с «неизвестной странницей» Прямовзорой, истиной, которая снимает царю пелену с глаз. После этого все вещи предстают перед царем в естественном их виде. Прямовзора обращается к царю со словами, полными гнева и презрения: «Ведай, что ты... первейший разбойник,...враг лютейший, устремляющий злость свою на внутренность слабого».
Обличение Радищевым самодержавия и крепостничества отличаются небывалой для того времени резкостью и силой. Для него зло и угнетение не являются исключением в жизни, как для его литературных предшественников, а существуют, как правило, сложившееся в самодержавно-крепостническом строе. Описывая частные примеры проявления насилия, обмана и произвола, Радищев неизменно указывает на их основную причину - самодержавную власть и крепостное право.
Направленная против царизма и помещичье-крепостнического строя, книга эта вызвала гневную реакцию царствующей тогда Екатерины II. Прочитав «Путешествие», императрица пришла в негодование и написала в примечаниях: «Надежды полагает на бунт мужиков... Царям грозится плахою... Он бунтовщик хуже Пугачева». Радищева вскоре после выхода книги арестовали и заключили в Петропавловскую крепость, а потом сослали в Сибирь, в Илимский острог. Такой была цена за правду.
Несмотря на то, что произведение напечатано более двухсот лет назад, многие обвинения Радищева актуальны и в наше время. «И мы страну опустошения назовем блаженною... где сто гордых граждан утопают в роскоши, а тысячи не имеют надежного пропитания, ни собственного от зноя и мраза укрова?» Не про нас ли это?!
Изображение Екатерины II в романе Пушкина «Капитанская дочка»
«Капитанская дочка» великого русского писателя Александра Сергеевича Пушкина положила начало русскому историческому роману. Определение жанра «Капитанской дочки» должно дать ключ к пониманию романа в целом. В 1830 году сам Пушкин, размышляя о жанре, писал: «В наше время под словом роман разумеем историческую эпоху, развитую в вымышленном повествовании». Роман «Капитанская дочка» повествует о драматических событиях 70-х годов XVIII века, когда недовольство крестьян и жителей окраин России вылилось в войну под предводительством Емельяна Пугачева. Но роман не ограничивается только этой темой, она одна из многих, поставленных в этом многоплановом и философском произведении. Параллельно в романе Пушкин ставит и решает ряд важных вопросов: о патриотическом воспитании, о любви и верности, чести и достоинстве человека. Форма и язык произведения доведены Пушкиным до совершенства. За кажущейся простотой и легкостью скрываются серьезнейшие вопросы бытия.
В эпизоде, который можно назвать «Встреча Маши Мироновой с Екатериной II», Пушкин лаконично вместе с тем выразительно описывает внешность Екатерины, ее поведение, особенности характера, стиль разговора и манеру общения. Давайте обратимся к содержанию. Пытаясь помочь любимому человеку, дочь капитана Миронова отправляется в Петербург, чтобы вымолить прощения у самой императрицы. «На другой день рано утром Марья Ивановна проснулась, оделась и тихонько пошла в сад. Утро было прекрасное, солнце освещало вершины лип, пожелтевших уже под свежим дыханием осени. Вдруг белая собачка английской породы залаяла и побежала ей навстречу. Марья Ивановна испугалась и остановилась. В эту самую минуту раздался приятный женский голос: «Не бойтесь, она не укусит». И Марья Ивановна увидела даму, сидевшую на скамейке противу памятника. Марья Ивановна села на другом конце скамейки. Дама пристально на нее смотрела; а Марья Ивановна, со своей стороны бросив несколько косвенных взглядов, успела рассмотреть ее с ног до головы. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую...»
Историки считают, что в романе Пушкина, как и на портрете В. Л. Боровиковского «Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке», идею портрета подсказал Г. Р. Державин», работавший в то время статс-секретарём императрицы, « перед нами предстает дама средних лет («лет сорока», - пишет автор), в домашнем наряде – «в белом утреннем платье, в ночном чепце и душегрейке», гуляющая по саду с собачкой. Пушкин вводит в эпизод описание пейзажа, которое близко к тому пейзажному фону, на котором изображена Екатерина II в картине В. Боровиковского: пожелтевшие липы, кустарники, широкое озеро, прекрасный луг, «где только что поставлен был памятник в честь недавних побед графа Петра Александровича Румянцева». У Екатерины «полное и румяное» лицо, «приятное и спокойное», выражающее «нежность и спокойствие», с голубыми глазами и легкой улыбкой. Писатель подчеркивает приятный и ласковый голос императрицы, ее привлекающую симпатии манеру общения и разговора: она первая прервала молчание, разговорилась с Машей; говорила ласково с улыбкой, «подняла и поцеловала», «обласкала бедную сироту», обещала позаботиться о ее будущем. Пушкин раскрывает особенности характера Екатерины, подчеркивает неоднозначность ее образа: она может быть строгой, холодной, когда дело касается ее врагов, вспыльчивой при виде несогласия, противоречия ее словам и мнению (как она «вспыхнула», когда Маша не согласилась с тем, что Гринев «безнравственный и вредный негодяй», примкнувший к Пугачеву!). Вместе с тем в ней доминируют, и это подчеркивает Пушкин, такие черты характера, как отзывчивость, милосердие, умение быть благодарной («…я в долгу перед дочерью капитана Миронова…. Я беру на себя устроить ваше состояние»). Писатель отмечает простоту Екатерины II (императрица вняла сироте, дочери простого коменданта далекой крепости), ее готовность помочь бедной девушке и Гриневу, внимательность (внимательно выслушала Машу, поняла ее, отправила домой не пешком, а в придворной карете). В этом эпизоде повести Пушкин открыто выражает свое отношение к Екатерине: «…голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую», «Все привлекало сердце и внушало доверенность», - пишет он. Самый стиль описания, спокойная манера повествования, лексика, избираемая писателем, подчеркивают его отношение к Екатерине II: не единожды употреблены такие слова, как «улыбка» (трижды), «приятный» (голос, лицо), «ласковый» (голос), «ласково» (обратилась), «обласкав» (бедную сироту).
А.С.Пушкин ценит в историческом деятеле, монархе способность проявлять «человеческую самостоятельность», человеческую простоту.
Эти черты духовного облика Екатерины нашли отражение в романе А. С. Пушкина «Капитанская дочка». В образе Екатерины II воплотилась мечта гениального русского писателя о подлинно человеческих отношениях. «Императрица не может его (Гринева) простить, - говорит Екатерина II Маше Мироновой. Однако она – не только императрица, но и человек, и это спасает героя».
Представляется важным сделать некоторое отступление, касающееся личных качеств Екатерины II. Как отмечают историки, она была личностью незаурядной: умна, проницательна, достаточно образована. За 17 лет, прошедших с момента ее приезда в Россию до восшествия на престол, она старательно изучала страну, в которой ей было предопределено жить и царствовать, - ее историю, обычаи и традиции, культуру; достаточно вспомнить упорное самообразование Екатерины до прихода к власти – старательное изучение неродного для нее русского языка, усердное чтение книг – первоначально французских романов, а затем трудов философов – просветителей, историков, сочинений известных юристов и экономистов. Завоевывая репутацию будущей русской государыни, Екатерина проявила недюжинный ум, понимание людей, способность нравиться им, умение находить единомышленников и внушать им доверие. Интерес представляют «Автобиографические записки» Екатерины II, которые проливают свет на личность и деятельность императрицы. «Записки» были написаны ею по-французски, изданы в 1859 году в Лондоне А.И.Герценом. И, хотя нельзя не согласится с мнением многих критиков о том, что в этих «Записках» императрица не была вполне искренней (еще в раннем детстве жизнь научила ее хитрить и притворяться), тем не менее они дают представление о Екатерине, привлекающей к себе многих художников и поэтов. В этом плане нам особенно интересен один из фрагментов «Записок» - «Нравственные идеалы Екатерины II», позволяющий, с определенной степенью коррекции, углубить наше представление о неординарной личности Екатерины II:
«Будьте мягки, человеколюбивы, доступны, сострадательны и щедры; ваше величие да не препятствует вам добродушно снисходить к малым людям и ставить себя в их положение, так чтобы эта доброта никогда не умоляла ни вашей власти, ни их почтения. Выслушивайте все, что хоть сколько-нибудь заслуживает внимания... Поступайте так, чтобы люди добрые вас любили, злые боялись и все уважали.
Храните в себе те великие душевные качества, которые составляют отличительную принадлежность человека честного, человека великого и героя…
Молю Провидение, да напечатлеет оно эти немногие слова в моем сердце и в сердцах тех, которые их прочтут после меня».
Образ Екатерины II в романе В. С. Пикуля «Фаворит».
«Фаворит»- исторический роман Валентина Пикуля . В нем излагается хроника времен Екатерины II . Роман состоит из двух томов: первый том- «Его императрица», второй-«Его Таврида». Роман «Фаворит», как и остальные литературные шедевры, Валентин Пикуль создал после кропотливого изучения подлинных исторических архивных материалов. Несмотря на огромное количество действующих лиц, книга читается легко и увлекает буквально с первых страниц. Пикуль мастерски выбрал способ повествования: Россия второй половины XVIII века описана через призму этапов жизни главного героя произведения- князя Григория Потёмкина. В романе отражены важнейшие события отечественной истории второй половины XVIII века . В центре повествования- образ фаворита императрицы Екатерины II Алексеевны, полководца Григория Потемкина . Немало страниц романа посвящено также другим крупным историческим личностям того времени.
Начало работы над первым томом романа относится к августу 1976 года, закончен первый том был в ноябре 1979 года. Второй том написан всего за один месяц- в январе 1982 года.
Роман «Фаворит» - многоплановое произведение, в котором поднят огромный пласт исторической действительности, дано широкое полотно жизни России второй половины XVIII века. Произведение начинается с обращения « От автора», в котором В. П. Пикуль пишет о том, что «Пушкин предрекал: «…имя странного Потемкина будет отмечено рукою истории», а Герцен позже писал, что «историю Екатерины Великой нельзя читать при дамах». Имена этих людей, спаянные единой страстью и ненавистью, общими викториями и поражениями, нерасторжимы в давности русской. Потемкин никогда не стал бы «князем Таврическим», если бы его миновала любовь Екатерины, но и она не рискнула бы титуловаться «Великой», если б ее не окружали русские люди, подобные Потемкину!»
Подписи к слайдам:
«Образ Екатерины II в произведениях её современников, в исторических романах А. С. Пушкина «Капитанская дочка» и В. С. Пикуля «Фаворит» Работу выполнил: Садыков Линар Рамильевич, ученик 11 класса Алексеевской средней школы № 3 им. Г. С. Боровикова Руководитель: Евланова Александра Фёдоровна
В. С. Пикуль(13 июля 1928 г- 16 июля 1990 г) “ Фаворит ” -исторический роман-хроника времён Екатерины Второй.
Цели исследования: 1)Через образ Екатерины II показать, насколько объективно изображение исторической личности в разных видах художественного творчества? Как соотносятся черты исторического образа Екатерины II с образом литературным? 2)И как воспринимают образ Екатерины II мои современники и кинематографисты?
Задачи исследования: 1) Познакомиться с литературой по данной теме. 2) Проанализировать романы Валентина Саввича Пикуля «Фаворит», А. С. Пушкина «Капитанская дочка», оду «Фелица» Г. Р. Державина, который в 1791-1793 годы работал на посту статс-секретаря при императрице Екатерине II; книгу А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». 3) Просмотреть и проанализировать современный фильм «Екатерина Великая».
Екатерина II Великая И славно быть тому тираном, Кто благостью велик, как Бог? Державин Г.Р.
Как изображён Образ Екатерины II в литературе её современников и историков? Отличительной чертой царствования Екатерины Второй помимо её постепенных, не насильственных преобразований было то, что следствием очищения самодержавия от “ примесей тиранства ” были спокойствие сердец, успехи приятностей светских, знаний, разума. Н. М. Карамзин-первый русский исследователь и историк.
П. А. Антропов Д. Г. Левицкий Отражение образа Екатерины в произведениях художников и поэтов Г.Р. Державин А.П. Сумароков М. М. Херасков Вознеси богине славу выше солнца наконец. А. П. Сумароков
Образ Екатерины в книге Радищева:” Путешествие из Петербурга в Москву ” Образ “ злодея злодеев всех лютейших ” -царя проходит через всё его произведение.
Образ Екатерины II в романе Пушкина ” Капитанская дочка ” “… голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую. Всё привлекало сердце и внушало доверенность. ” А. С. Пушкин. В.Л.Боровиковский ” Екатерина II на прогулке в Царско-сельском парке ”
«Фаворит»- исторический роман Валентина Пикуля. В нем своеобразно излагается хроника времен Екатерины II. Главный художественный принцип Пикуля-показать эпоху через конкретных исторических лиц.
Образ Екатерины Великой в кино
Список использованной литературы:1) Е. А. Маймин. Пушкин. Жизнь и творчество. Издательство «Наука». -М., 1981. 2)Анисимов Е.В., Каменский А.Б. Россия в XVIII – первой половине XIX века: История. Исторические документы. – М.: Мирос, 1994. 3)Век Просвещения: Век XVIII: документы, мемуары, литературные памятники. – М.: Наука, 1986. 4)Державин Г.Р. Оды. – Л.: Лениздат, 1985. 5)Державин Г.Р. Сочинения: Стихотворения; Записки; Письма. – Л.: Художественная литература, 1987. – 504 с. 6)Екатерина II. Сочинения Екатерины II. – М.: Современник, 1990. 7)Пушкин А. С. Капитанская дочка. М., 1975. Русская литература. Учебник для 8 класса средней школы. Н.И. Громов, Н. А. Спицына, В.И. Коровин, Н.К. Семенова. 1988 г. 8)А. Н. Радищев «Путешествие из Петербурга в Москву». Учебник литературы для 9 класса. В. И. Коровин. М., 2010 г. 9)https://ru.wikipedia.org/wiki/Екатерина 10) https://ru.wikipedia.org/wiki/Фаворит (роман) 11) Учебник Истории России XVIII-XIX века для общеобразовательных учреждений, 10 класс. Н. И. Павленко, Л. м. Дяшенко, В. А. Твардовская. Дрофа. М-2001 г. 12) В. С. Пикуль «Фаворит». В 2 книгах. Издатель: АСТ, М., 2007.
Образ российской императрицы вдохновлял художников, принадлежавших к разным эпохам и поколениям
Инаугурация Императорской академии художеств 7 июля 1765 года. Худ. В.И. Якоби. 1889
Предоставлено автором
Почти три с половиной десятилетия царствования Екатерины II ее портреты писали ведущие художники, причем как отечественные, так и зарубежные мастера, приезжавшие в Россию. Парадные и не очень парадные, они должны были служить определенным целям. Живописцы прославляли правление Екатерины Алексеевны, представляли ее мудрой и просвещенной монархиней, создавали желаемый образ. Целый ряд композиций носил подчеркнуто аллегорический характер, на других императрица показана почти в домашней, непринужденной обстановке – и все вместе они составили внушительную галерею образов, ярких и чрезвычайно интересных.
Надо сказать, что далеко не все работы живописцев нравились заказчице. Так, императрица с горьким юмором отозвалась о портрете, созданном Александром Рослином , заметив, что на нем она скорее похожа на шведскую кухарку. Не пришелся ей по душе и портрет кисти Владимира Боровиковского , на котором она изображена в повседневной одежде на прогулке в Царскосельском парке (этот портрет стал особенно известен благодаря «Капитанской дочке» Пушкина ).
Портрет Екатерины II. Худ. А. Рослин. 1776–1777
Предоставлено автором
Образ императрицы, которую называют Великой, оставался значимым для русского искусства и после ее смерти – не в такой степени, конечно, как образ Петра I , но все же. Четко прослеживаются два периода такого художественного интереса – это вторая половина XIX века, время после великих реформ Александра II, и начало XX столетия, Серебряный век. Но вначале о прижизненной галерее царицы.
Улыбка принцессы Фике
Первый портрет Екатерины, когда она еще не была Екатериной, а была весьма скромной принцессой Анхальт-Цербстского дома, принадлежит кисти Анны Розины де Гаск (урожденной Лисевской, 1713–1783) – представительницы целой семьи живописцев (из которой наиболее известна ее младшая сестра, художница Анна Доротея Тербуш-Лисевская – одна из выдающихся «муз» живописи XVIII века).
На портрете мы видим Софью Августу Фредерику Анхальт-Цербстскую в 11-летнем возрасте, но уже этот детский образ ясно показывает черты характера будущей российской государыни. Принцесса Фике (таково было ее домашнее прозвище) смотрит на зрителя внимательно и в то же время как бы высокомерно. Тонкие сжатые губы усиливают это впечатление. И вместе с тем здесь впервые появляется особенность, отличающая потом почти все портреты Екатерины, – ее фирменная улыбка. Вообще художники XVIII века старались писать портреты улыбающихся моделей, когда работали на заказ. Улыбка облагораживала, делала образ привлекательнее. Другое дело, что далеко не всем она шла.
Улыбка Екатерины – это нечто большее, чем просто улыбка согласно портретной традиции. Это инструмент ее политики, ее общения, один из очень многих, но немаловажный. Если мы обратимся к воспоминаниям о ней современников, то в большинстве случаев найдем описание именно этой доброжелательной, милостивой, располагающей к себе улыбки. А уж пленять сердца Екатерина умела виртуозно. С улыбкой она вошла и в русскую классическую литературу. При создании двух самых знаменитых образов императрицы на страницах художественных произведений – в «Капитанской дочке» и «Ночи перед Рождеством» – Пушкин и Гоголь используют даже одинаковые слова: у русской царицы голубые глаза и легкая улыбка, так умевшая покорять все вокруг.
Себе на уме
Но время шло. Девочка стала невестой наследника российского престола и приехала в Россию. И вскоре она уже – великая княгиня Екатерина Алексеевна. Сохранилось несколько ее портретов того периода.
Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны. Худ. Л. Каравак. 1745
Предоставлено автором
Автором одного из первых был француз Луи Каравак (1684–1754), получивший известность как придворный портретист еще при Петре I . За долгие годы в России он перерисовал практически всех членов императорской фамилии, не стала исключением и юная Екатерина Алексеевна, которую художник изобразил в излюбленной манере – словно окутанной легкой дымкой. Для этого портрета характерно сдержанное очарование, и немалую роль в этом сыграла едва заметная улыбка, которую сумел уловить мастер, однако ему удалось показать и не слишком открытую и искреннюю натуру будущей императрицы. Она, что называется, себе на уме – качество, угадываемое позднее и другими живописцами.
Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны в охотничьем костюме. Худ. Г. К. Гроот. 1740-е
Предоставлено автором
Очень милы портреты работы Георга Кристофа Гроота (1716–1749), представлявшего Екатерину в разной обстановке, в частности на охоте. На них великая княгиня всегда улыбается, а лицо ее несколько заострено. На полотнах же Пьетро деи Ротари (1707–1762) Екатерина, напротив, чрезвычайно неинтересна: это полная дама, умиротворенно и даже немного отрешенно взирающая на зрителя, хотя округлость лица делает ее образ довольно приятным. Данный портретный тип впоследствии был воспроизведен Иваном Аргуновым (1729–1802), учеником Ротари, и Алексеем Антроповым (1716–1795), изобразившим Екатерину восседающей на троне, со скипетром и державой, в 1766 году. В застывшем образе императрицы тут совсем мало жизни. Наконец, та же Анна Розина де Гаск написала семейный портрет Петра и Екатерины с мальчиком-пажом (в этой манере был исполнен и их парный портрет Гроотом): здесь статичность образов наследника российского престола и его супруги придает картине выхолощенный характер.
В поисках канонического образа
В первое десятилетие царствования Екатерины ее придворным художником был датчанин Вигилиус Эриксен (1722–1782). Именно он наряду с итальянцем Стефано Торелли (1712–1780) создавал официальный, канонический образ императрицы. Многочисленные портреты Эриксена отличают плоскостной характер и слабая выразительность. Екатерина на них выглядит статичной куклой, как правило, с отстраненным выражением лица: ее черты не слишком привлекательны, а улыбка скорее натянута. Более неестественное изображение и представить себе сложно. Даже весьма оригинальный портрет императрицы в шугае и кокошнике оставляет не лучшее впечатление: смотрящая на нас пожилая женщина не внушает особой симпатии.
Портрет Екатерины II верхом. Худ. В. Эриксен. После 1762
Предоставлено автором
Но несмотря на столь сдержанную творческую манеру художника, Екатерина II любила портрет работы Эриксена, где она изображена в момент переворота на любимом коне Бриллианте, в платье по форме Преображенского полка. По-видимому, он отвечал той необходимой героизации, которая была чрезвычайно важна для императрицы при упоминании о «революции» 1762 года. Торелли же создавал в основном аллегорические полотна с изображениями Екатерины, канонизировав образ императрицы в виде Минервы, а на парадных портретах его кисти, отметим, государыня выглядит более живо, чем на картинах Эриксена. Однако на написанном Торелли портрете в русском платье она кажется совершенно серьезной (даже без улыбки) и производит скорее не слишком благоприятное впечатление.
Портрет Екатерины II. Худ. Ф.С. Рокотов. 1763
Предоставлено автором
Каноническим можно назвать портрет императрицы в профиль, созданный Федором Рокотовым (1735(?)–1808) вскоре после ее коронации, в 1763 году: именно этот ее образ является одним из наиболее известных. Екатерина II восседает на троне со скипетром в протянутой руке, мягкие черты лица делают ее профиль одухотворенным, а сама принятая ею поза скорее легкая, нежели тяжеловесная, – благодаря всему этому и создается ощущение некоего порыва, обращенности вперед, не вполне ожидаемое от парадного портрета. Императрица как бы устремлена в будущее, к планам и преобразованиям. Этот портрет, бесспорно, одна из самых больших удач в галерее официальных образов государыни. Впоследствии Рокотов создал и ее портрет со знаками ордена Святого Георгия. На нем Екатерина одновременно и величественна, и очаровательна: ее милостивая улыбка обращена к верноподданным.
Шведский художник Александр Рослин (1718–1793), работавший в России во второй половине 1770-х годов, – тот самый, что написал столь не понравившийся заказчице портрет. Представляется, что портрет этот действительно самый неудачный из всех по производимому им эстетическому впечатлению: Екатерина кажется обрюзгшей старушкой, а улыбка не столько придает ей очарование, сколько выражает некоторую брезгливость. Портрет Рослина копировал Карл Людвиг Христинек, очевидно смягчивший черты образа царицы.
Аллегории на заданную тему
Можно сказать, что классический улыбающийся и весьма привлекательный образ Екатерины в живописи родился в начале 1780-х годов, то есть примерно в середине ее царствования. Он и вошел в историю. Верные черты в ее репрезентации были наконец-то найдены.
Портрет Екатерины II. Худ. Р. Бромптон. Около 1782
Предоставлено автором
Уже в 1782 году совершенно очаровательный, светлый и одухотворенный образ императрицы создает Ричард Бромптон (1734–1783), блестящий английский живописец, на несколько лет ставший придворным художником государыни. Пожалуй, это самый живой портрет Екатерины из всех когда-либо написанных.
Но свое законченное воплощение величественная приятность государыни получила, конечно, на портретах работы Дмитрия Левицкого (1735–1822), среди которых выделяется образ Екатерины-законодательницы в храме богини Правосудия (1783). Эта вторая волна аллегорических изображений императрицы во многом была инициирована Николаем Львовым – архитектором, поэтом, музыкантом, рисовальщиком и гравером, а также другом Левицкого.
Портрет Екатерины II – законодательницы в храме богини Правосудия. Худ. Д.Г. Левицкий. 1783
Предоставлено автором
По сути, Львов и предложил «программу» этого полотна. Екатерина предстает здесь не в одеяниях античной богини – покровительницы наук и искусств, а в классицистическом образе триумфатора, законодательницы и радетельницы о благе подданных. Светлый хитон жрицы символизирует чистоту ее помыслов и дел; лавровый венок и морской пейзаж с кораблями – военные победы и успехи на ниве дипломатии; маки, сжигаемые на алтаре Фемиды, – неусыпное попечение о правосудии, а орел с перунами придает величественному образу черты сходства с Юпитером. При всей их официальности портреты Левицкого (а существует несколько их вариантов и повторений) отличает создание образа мягкой, милостивой, ободряющей окружающих и в то же время уверенной в себе царицы, и, кстати, улыбка, которую столь блистательно умел передать этот живописец, играет тут очень важную роль.
Портрет Екатерины II в дорожном костюме. Худ. М. Шибанов. 1787
Предоставлено автором
Конец 1780-х в портретной галерее Екатерины представлен ее портретом в дорожном костюме кисти бывшего крепостного, художника Михаила Шибанова (биографические сведения о нем крайне скудны), написанным во время ее знаменитого путешествия в Крым (1787). Этот портрет интересен своим камерным, «домашним» характером, и императрица смотрит на нем как-то грустно и даже несколько удивленно. Такой вариант ее репрезентации вряд ли соответствовал уже сложившейся официальной традиции живописного изображения царицы, и его наличие в галерее образов государыни показательно.
Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке (с Чесменской колонной на фоне). Худ. В.Л. Боровиковский. 1794
Предоставлено автором
Наконец, в последние годы жизни Екатерину запечатлели Иоганн Баптист Лампи Старший (1751–1830) и Владимир Боровиковский (1757–1825), хотя у последнего есть и более ранний парадный портрет императрицы. Обе эти работы не понравились стареющей монархине. Лампи попытался подхватить эстафету Левицкого, изобразив Екатерину, указывающую на аллегорические фигуры Крепости и Истины. Но царица выглядит здесь грузной и тяжеловесной, ее лицо – одутловатым, и в целом оно производит скорее отталкивающее впечатление (это лишь в незначительной степени было скорректировано живописцем на другом парадном портрете Екатерины). Портрет кисти Боровиковского (известен в двух вариантах) показывает императрицу в сугубо «домашних» условиях – на обычной прогулке в Царскосельском парке, но при этом и он не лишен аллегоричности (фоном на одном из вариантов является Чесменская колонна, на втором – Кагульский обелиск). Императрица шествует, опираясь на трость, в сопровождении любимой левретки Земиры, сдержанно улыбается, что вызывает симпатию, возникающую во многом и благодаря окружающей ее прелестной неофициальной обстановке. Именно это приятное впечатление послужило Пушкину основой для создания известного эпизода повести «Капитанская дочка» (поэт был знаком с портретом по гравюре Николая Уткина, очень популярной в его время).
Екатерина II. Бюст работы Ф.И. Шубина
Предоставлено автором
Классический образ Екатерины в скульптуре был создан Федором Шубиным . Бюсты его работы представляют нам императрицу столь же привлекательной, милостивой и улыбающейся, как и картины Левицкого.
Екатерина из XIX века
Посмертная изобразительная слава Екатерины началась лишь в 1860-х. Это была эпоха столетия ее царствования. В русской исторической живописи того времени образ великой императрицы XVIII века, по всей видимости, впервые появляется на сугубо ученической картине польского художника Ивана Миодушевского , учившегося в Императорской академии художеств в Санкт-Петербурге. Картина была написана в 1861 году по академической программе, а за ее эскиз автор был удостоен большой серебряной медали. Это «Сцена из «Капитанской дочки» А.С. Пушкина», изображающая момент вручения императрицей письма Маше Мироновой о помиловании Петра Гринева . Бытовая сценка литературного характера разворачивается в покоях Екатерининского дворца в Царском Селе в присутствии неестественно малолетнего Павла Петровича и княгини Екатерины Дашковой . Облик государыни здесь скорее близок к тем, что мы видим на портретах Лампи, но существенно облагорожен.
Императрица Екатерина II у М.В. Ломоносова. Худ. И.К. Федоров. 1884
Предоставлено автором
Еще два произведения, рисунок 1880 года Алексея Кившенко (1851–1895) и картина малоизвестного художника Ивана Федорова , созданная в 1884-м, посвящены одному и тому же событию – посещению Екатериной II Михаила Ломоносова в 1764 году. В обоих случаях императрица в светлом платье, сопровождаемая свитой, сидит и внимательно слушает объяснения великого ученого.
На картине известного исторического живописца Валерия Якоби (1833–1902) показана церемония инаугурации Академии художеств в 1765 году. Это полотно было создано в 1889-м к 125-летию академии. Здесь художник представил зрителям не только саму императрицу, но и большое число придворных, видных деятелей культуры и искусства эпохи ее правления (Панина, Разумовского, Дашкову, Бецкого, Сумарокова и многих других). В процессе работы он обращался к известным портретам этих деятелей, а его Екатерина словно бы сошла с парадного профильного полотна Федора Рокотова.
Любопытно, что на стенах зала, где разворачивается торжество, Якоби «развесил» картины екатерининского времени, в том числе аллегорические портреты императрицы кисти Торелли (в образе Минервы) и Левицкого (в образе жрицы богини Правосудия), хотя ни того, ни другого портрета в 1765 году еще не существовало.
Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы. Худ. Н.Н. Ге. 1874
Предоставлено автором
Без сомнения, самым знаменитым произведением русской исторической живописи, где образ Екатерины не просто присутствует, а играет одну из главных ролей, является картина Николая Ге (1831–1894) «Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы» (1874). Эта чрезвычайно интересная с композиционной и колористической точки зрения работа показывает Екатерину в трауре: в сопровождении Дашковой она следует к гробу Елизаветы Петровны , который, впрочем, не обозначен. Это движение на первом плане контрастирует с уходящим вдаль в глубине картины Петром III, также сопровождаемым придворными, причем контраст достигается не только разными векторами двигающихся групп и соотнесением планов полотна, но и цветовым решением. Фигура Екатерины освещена пламенем свечей, а выражение ее лица, холодное и даже надменное, – она как бы ухмыляется своей сдержанной улыбкой – демонстрирует ее безусловное превосходство над ситуацией, что не очень-то располагает зрителя к героине картины.
Памятник Екатерине II в Петербурге. Скульптор М.О. Микешин. 1873
Предоставлено автором
А годом ранее, в 1873 году, в Петербурге перед Александринским театром был открыт памятник Екатерине II. Его автор Михаил Микешин (1835–1896) уже один раз изобразил великую императрицу – на памятнике Тысячелетию России в Новгороде: там она, возлагающая лавровый венок на голову склонившегося перед ней Григория Потемкина , представлена среди многих выдающихся деятелей русской истории. Теперь же Микешин создал памятник самой Екатерине, но композиционное решение новгородского монумента, которое оказалось чрезвычайно удачным, использовал и здесь.
Горделиво улыбающаяся императрица возвышается как скала, окруженная поясом своих соратников. Микешин блестяще передал самую суть екатерининского правления: она – в умело подобранной монархиней плеяде орлов, которые и составили ее славу. Это решение надолго определило композиционную традицию екатерининских монументов империи: таков памятник ей в Одессе (1900), таков же – в Екатеринодаре, как назывался современный Краснодар (1907, проект все того же Микешина). Везде императрица возвышается над зрителями, и везде она не одна. Впечатление от петербургского монумента, а в большей степени от самой личности царицы превосходно выразил замечательный поэт Алексей Апухтин в стихотворении «Недостроенный памятник».
Выезд Екатерины II на соколиную охоту. Худ. В.А. Серов. 1902
Предоставлено автором
Начало XX века принесло интерес к частной жизни императрицы. На экслибрисе, выполненном Анной Остроумовой-Лебедевой (1871–1955) для Сергея Казнакова , Екатерина (угадывается лишь ее силуэт) изображена с одним из своих фаворитов лунной ночью в Камероновой галерее Царскосельского парка. А на рисунке Валентина Серова (1865–1911), созданном для знаменитого издания Николая Кутепова по истории царской и императорской охоты, мы видим императрицу выезжающей вечером на соколиную охоту. Вполоборота она повернулась к нам, оглядываясь на сопровождающего ее фаворита. Эта «вечерняя» Екатерина Серебряного века завершает галерею ее художественных образов, созданных в старой России.
