(смотреть анализ произведения в тетради)
"Путешествия Гулливера" построены в жанре морских путешествий (типичная примета большинства утопий и исторических произведений). Роман разделен на четыре части, в которых рассказывается о четырех путешествиях Гулливера (общем герое всех частей книги) и в которых описываются четыре фантастических страны (Четырехпалубный корабль, на котором Гулливер отправляется в плавание, является как бы символом четырехчастного же путешествия). Все эти части обрамлены и связаны выдержанными в реалистическом ключе морскими путешествиями.
Четыре части "Путешествий" - это четыре сатирических модификации человеческой никчемности . В 1-й и 2-1 частях уменьшение физического роста человека является сатирическим способом уменьшения моральной и идеологической сторон человеческого существования. В 3-й и 4-й человек как бы разделен на два самостоятельных существа, смешные и жуткие в своей однобокости: жителей Лапуты, воплощающих теоретический разум человека, оторванный от житейской практики, а потому слепой и бессмысленный; и йэху - воплощение возрожденных инстинктов человека, освобожденного от цивилизованной "политуры". Вся человеческая жизнь показана в четырех сатирических измерениях и аспектах: в 1-й части показано умаление человеческой никчемности, выявленной внешне, т.е. в политической и социальной жизни; во 2-й - умаление жизни внутренней (человек сам оказывается в роли лилипута и никчемными кажутся все его переживания и действия); в 3-й - политическая никчемность; в 4-й - физическая и интеллектуальная никчемность.
Разные исследователи по-своему трактовали и видели суть композиционного единства романа. Так, по мнению А. Аникста, "Путешествия Гулливера" обладают глубоко продуманной композицией, в основе которой лежит принцип контраста: карлики - в 1-й части, великаны - во 2-й, сверхобразованные люди - в 3-й, примитивные существа - во второй".
Следует отметить и то обстоятельство, что "Путешествия Гулливера" написаны неравномерно. Элементы приключенческие развернуты в первых двух частях, в третьей же и четвертой преобладают сатира и дидактика.
Говоря об источниках "Путешествий Гулливера", необходимо отметить античные и гуманистические традиции, которые посредством сюжетных параллелей составляют особый пласт источников "Путешествий", играя в романе роль гротеска и занимательности. В соответствии с этой традицией мотивы группируются вокруг схемы вымышленного путешествия. Что касается Гулливера, то данная схема опирается также на английскую прозу XVII в., в которой широко представлены повествования путешественников эпохи великих географических открытий. Из описаний морских путешествий XVII в. Свифт заимствовал приключенческий колорит, придавший фантастике иллюзию зримой реальности.
Внешне "Путешествия Гулливера" выглядят как записки мореплавателя, но это не так. Гулливер выступает как нетипичный путешественник, а как "пасвилянт и очернитель»,. Путешественнику просветители отводили роль провозвестника нового либерально-буржуазного мироустройства, сеятеля волнующих сведений и мечтаний, расширителя кругозора.
Капитан Гулливер явно не помышляет ни об утопиях, ни об аллегориях, ни о чем-нибудь "чудесном" или "романическом". Перед читателем неспешно развертывается не лишенное забавности, но прежде всего пунктуальное, изобилующее фактами повествование.
Свифт, прежде чем написать роман, ознакомился со всякого рода литературой путешествий, чрезвычайно модной в его время, вставляя из нее в свое произведение целые куски специальных описаний (например, устройство корабля). Но на этом его сходство с ней заканчивается.
Анализируя отличие свифтовской прозы от литературы путешествий и достоверных описаний, В. Муравьев отмечал: "Путешествия Гулливера" (особенно первые две части) до сих пор сохраняют и сохранят до конца существования всякой литературы эту прелесть сбывшейся на новый лад старой сказки. Со сказкой, в отличие от философского или утопического трактата, у записок Гулливера тем более родства, что это прежде всего повесть о злоключениях героя, а не занимательные поучения подставного лица; равно и не страноведческое описание, хотя все научные достижения последнего здесь налицо".
Итак, сказочная фабула в сочетании с правдоподобным приключенческим колоритом морского путешествия составляет конструктивную основу "Путешествий". Сюда включен и автобиографический элемент - семейные рассказы и собственные впечатления Свифта о необычном приключении его раннего детства (в годовалом возрасте он был тайком увезен своей няней из Ирландии в Англию и прожил там почти три года). Это - поверхностный пласт повествования, позволивший "Путешествиям" с самых первых публикаций стать настольной книгой для детского чтения. Однако сюжетные линии фабулы, являясь иносказанием обобщенной сатиры, объединяют множество смысловых элементов, рассчитанных исключительно на взрослого читателя, - намеков, каламбуров, парод и т. п., -в единую композицию, представляющую смех Свифта в самом широком диапазоне - от шутки до "сурового негодования".
Поначалу роман напоминает забавную сказку. Постепенно, однако тон повествования становится более серьезным, подводя читателя к самому главному - природе человека и общества. "Путешествия Гулливера" - притча, иносказание.С одной стороны, они несут неизгладимую печать своего времени, наполняясь конкретными политическими смыслами (так, борьба партий тори и виги отображена в виде тяжбы "тупоконечников" и "остроконечников" в Лилипутии, само название королевства Трибниа является анаграммой слова Британия), с другой - имеют общечеловеческую направленность, выраженную путем сатирического бичевания всех пороков. При этом смех Свифта столь же всеобъемлющ, как и тематика романа, и охватывает все оттенки смешного от добродушного юмора и мягкой иронии до гневного сарказма и ядовитых насмешек. Объясняя столь разные оттенки смешного, равно как и отмечаемую исследователями некоторую непоследовательность в вопросе о природе человека, М. Заблудовский пишет: "В вопросах о разуме, как и вообще во всех проблемах просветительства, Свифт мучительно колеблется между верой и неверием, между утопией и отчаянием, переходя от одной крайности к другой, горько издеваясь над самим собой и тем мистифицируя читателя".
Исследователи справедливо относят "Путешествия" к пародии на жанр путешествий (в частности, на "Робинзона Крузо" - пародия особо ощутима в сцене, где своеобразным "Пятницей" Гулливера в его постройке жилища служит серый лошак). Как отмечает А. Ингер, "от других путешествий книга Свифта отличает то, что там читателю представляются страны, ему неведомые, а здесь он постепенно убеждается в том, что его надули", привезя "в до тошноты знакомые места" и показав "до тошноты знакомые нравы». Фантастичность используется в качестве приема остранения, представляя привычное, примелькавшееся в необычном ракурсе. Подобным приемом пользовались и иные писатели 18 в. (Монтескье в "Персидских письмах", Вольтер в "Простодушном"). Однако у Свифта, при той же сути и цели, иной вариант художественного приема: сначала он словно меняет линзы, через которые его герой рассматривает людей, а затем и просто переворачивает привычные отношения, изображая мир, где все наоборот (например, разумные животные управляют одичавшими людьми).
Таким образом, "Путешествия Гулливера" - книга фантастическая, но фантастика в ней необычная. Необычность ее в том, что, как отмечает А. Ингер, "Свифт в этом придуманном им мире принципиально не пользуется предметами необычными, небывалыми, которые фантастика конструирует из элементов реального мира, но только соединяет друг с другом в самых неожиданных, в реальности ненаблюдаемых сочетаниях" Например, схватка человека и большой осы, лошадь, продевающая нитку в иголку. Фантастика первых двух частей - фантастика наглядного сопоставления размеров - служит способом создания двусторонней нравственной перспективы изображения: Гулливер с точки зрения размерной нормы или действительность с точки зрения несоразмерного ей Гулливера - два взаимодополняющих плана. В 3-й части он нормальный человек в безумном мире, путешествующий по областям сбывшихся мечтаний современников: остров науки, управление кастой ученых, общение с мертвыми, земное бессмертие.
Есть в книге и научная фантастика (в 3-й части), и утопия, или антиутопия (4-я часть), и элементы политического памфлета (в 1-й части).
Фантастическая ситуация каждого путешествия создает нравственную наглядность изображения и в каждом случае наглядно разъясняет какой-нибудь аспект жизни общества. В 1-й части - аспект политический, когда рассмотрению подлежит современная государственность (типичным примером является суд над Гулливером; тут Гулливер выступает в качестве жертвы, героя). Во 2-й части он выступает объектом, а не действующим лицом, через который открывается облик современного мира. В 3-й - критика науки, а в 4-й - культа разума.
В мире каждого путешествия человеческий мир открывался по-разному, и фантастика каждого путешествия была наглядным способом его открытия.
В какой-то мере "Путешествия" можно назвать и философской повестью (распространившейся в литературе 18 в.) с характерной для нее заданностью сюжета и образов, призванных наглядно проиллюстрировать определенную мысль, тезис или концепцию.
Наконец, следует отметить оставшуюся в "Путешествиях" непревзойденность и самой приключенческой фабулы.
Попытки нарушить композицию романа при издании книги в сокращенном варианте (либо изъятии из общей структуры какой-либо части) неизменно приводили к потере основных достоинств романа. Композиция книги представляет собой одно целое, логически выверенное построение, где каждая часть соотносится с другой не только главным героем и предметом аллегории, но и самим сюжетом. Так, четвертая часть логически следует из третьей. Если в 3-й части на острове волшебников перед Гулливером проходят века европейской цивилизации от античности до современности, и он видит свидетельства постепенного упадка, как духовного, политического, так и физического (в отличие от просветителей), то появление после такого сопоставления в 4-й части йэху, деградировавших в животных людей выглядит совершенно логичным прогнозом будущего и грозным предостережением.
Заканчивая главу о жанре и композиции романа, нельзя не упомянуть о мнении писателя А. Левидова, полагавшего роман Свифта его исповедью, автобиографией, повествованием о скитаниях нормального человека в ненормальном мире. "Путешествия Гулливера", - пишет он, - сатирическое, авантюрное, полемическое, пародийное и нравоучительное произведение. Но Свифт назвал его личной книгой". В этом мнении многое верно. Однако это не значит, что можно отождествлять Гулливера со Свифтом. По мнению М. Левидова, "в первых трех частях Свифт - Гулливер - читатель одно лицо. Но не в четвертой. Тут Свифт просит читателя отойти в сторону и с предельной откровенностью отождествляет себя с Гулливером. Ибо Гулливер в этой части максимально активен. В 1-й части Гулливер действует, но не по своей воле, во 2-й - он слушает..., в 3-й наблюдает. А в 4-й, действуя, слушая и наблюдая, он. Кроме того... активно высказывается и принимает жизненно важное решение о своей жизни".
И тут мы подходим к философски-психологической концепции романа, которая заключена в том, что "нормальный человек брошен в мир безумия и нелепости, единственно реальный мир".
Истинность "Путешествий" оказывается не в том, что они якобы описывают действительные существа и происшествия, и не в отдельных сугубо реалистических сценах, а в доскональном портретном сходстве мира, открытого Гулливером, и развернувшегося до своих горизонтов цивилизованного общества. "Мистификация" была в том, что жанровый канон литературы путешествий, доведенный до совершенства (описание, превращенное в отчет) у Свифта теряет свою привычную успокоительно-наставительную задачу, превращаясь, по выражению В. Муравьева, в "орудие вколачивания в глотку истины о совремернности, а не преподнесение "истинных" буржуазных мифов".
2.2. Повествование
Основу повествовательной формы романа Свифта составляет пародия. Свифт пародийно использует приемы, типичные для книг мореплавателей и открывателей земель. Пародия заключена уже в самом названии: сначала хирург, а потом капитан нескольких кораблей.
"Путешествия Гулливера" имеют многоплановое ироническое построение.
Два плана повествования - фантастический и приключенчески-реальный - изображаются сходными художественными средствами.
В описаниях собственно приключений явно видны черты того нового реализма, который ввел в своем "Робинзоне" Дефо, т.е. исключительное внимание к детальной и правдивой фиксации бытовых фактов, окружения персонажа. Но та же фиксация присуща и описаниям фантастических стран.
Смесь документальности (цифр, фактов, подробностей) и выдумки создает особый колорит фактологической сказки. Описания морских путешествий, бурь и кораблекрушений выдержаны в тоне, обычном для повествований мореходов. Видимость изложения голых фактов строжайше соблюдена во всей книге, начиная с первой фразы:"Я уроженец Ноттингенпшира, где у моего отца было небольшое поместьe". Как отмечает В. Муравьев, "Записки капитана Гулливера имеют место быть документом: именно такое отношение к ним поощрял Свифт". Но всякий раз вполне правдоподобный поначалу рассказ переходит в фантастическое описание необыкновенной, вымышленной страны. Однако и тут Свифт для видимости сохраняет точность, указывая географическое местоположение выдуманной страны. Иллюзия правдоподобия, окутывающая гротескный мир "Путешествий" выполняет троякую роль: с одной стороны, она приближает его к читателю, с другой - маскирует памфлетную основу произведения, с третьей - "служит камуфляжем иронии автора, незаметно надевающего на Гулливера маски, зависящие от задач сатиры"
Столкновение приемов из столь различных жанров (воображение и точный расчет, фантастика и фактографичность) происходит с самого начала, когда Гулливер попадает в шторм на судне "Антилопа" собственности капитана Вильяма Причарда. Ряд цифровых подробностей привязывает читателя к привычной ему действительности, которую разрывает страшная буря: "Ураган отнес нас к северо-западу от Вандименовой Земли. Мы находились на 30 2 южной широты. Двенадцать человек из нашего экипажа умерли от переутомления и дурной пищи, остальные были очень изнурены. 5 ноября сильный ветер продолжал гнать нас вперед и вперед; стоял густой туман"
Стиль судового журнала поначалу не выбивают даже два существенных для перехода в сказку сообщения: ("Дно оказалось настолько отлогим, что мне пришлось брести по воде добрую милю, прежде чем я достиг берега" и ("Я лег на траву, очень низкую и мягкую).
Такое предварительное реалистическое введение в фантастику характерно для Свифта. Аналогично этому, в стране великанов Гулливер сначала замечает очень высокую траву, а перед появлением гуигнгнмов видит множество копыт на земле.
Лилипутский микрокосм смыкается вокруг Гулливера во время его сна, вызванного усталостью, жарой и полупинтой водки. Этой подробностью классическое введение в сказку у Свифта строго мотивировано. Далее, как заметил В. Скотт, Свифт одолжился у древнегреческого автора Филострата, из мифологического жизнеописания Геркулеса, в котором он нисколько не претендует на правдоподобие, создание иллюзии жизненной ситуации. Аналогично и у Свифта: фантастические прообразы путешествий и открытий Гулливера проникнуты насмешкой над примитивно-бытовым представлением о правдоподобии, однако Свифт делает это более замаскировано, путем точного перечисления цифр и фактов. "Их посредством, - пишет В. Муравьев, - он и превратил филостратовскую сцену в гулливеровскую, мифологические россказни - в реалистическое описание. Немного вникнув в это описание, читатель мог бы понять, что его дурачат: такая безличная, ледяная, сверхъестественная аккуратность была бы немыслима в рассказе о действительном происшествии".
Материализация лилипутов посредством внешне научной, а по сути раблезианской "точности" цифр и фактов была самой безобидной из насмешек, уготованных читателю. Несмотря на выдумку, пределы возможного всюду установлены вполне реалистически. Поэтому, при всей необычайности обстоятельств, отчет о судьбе Гулливера в Лилипутии куда более похож на мемуары о придворной службе, чем на авантюрно-героическую небылицу. Сообщив, что лилипуты в 12 раз меньше людей, Свифт на протяжении всей 1-й части вплоть до мельчайших деталей выдерживают эту пропорцию. Великаны же в 12 раз больше людей, и все размеры находятся в соответствии с этой мерой. Самые невероятные выдумки преподносятся реалистически, загодя.
Гулливеровское описание страны пигмеев складывается из самых обыденных для читателя подробностей. Лилипуты живут, как европейцы или даже англичане, и все у них происходит почти так же. Да и сама Лилипутия выглядит "кукольным слепком с Англии".
Характерно, что, как заметили исследователи, при ее описании (и вообще в трех книгах "Путешествий") полностью отсутствуют метафоры, риторика, подсказки читателю. И дело тут не только в мемуарной манере писания, т.е. в том, что, как пишет В. Муравьев, "в тесных рамках мемуарной схемы жестким мемуарным слогом удостоверяется существование империи пигмеев".
Дело еще и в точке видения. Свифт скрыт за Гулливером, а Гулливер поглощен своей незатейливой повестью. Взгляд на необычные внешне события подан глазами обыкновенного среднего европейца, и именно этим становится полон скрытой насмешки.
Можно не согласиться с В. Муравьевым в том, что "Лилипутия иносказательна не более, а гораздо менее, чем необитаемый остров в "Робинзоне Крузо". Просто иносказание у Свифта гораздо более глубоко запрятано и лежит в глубинах человеческой природы, а у Дефо оно более поверхностно, открыто. Повесть о Робинзоне по характеру напоминает житие, а капитан Гулливер более занят описанием внешнего мира. По замечанию Мэйнарда Мэка, комментатора Свифта ХХ в.: "Его (Гулливера) отчет о путешествиях был сделан так, чтобы походить на истинные рассказы путешественников свифтовского времени... Свифт, целью которого в "Гулливере" было, кроме всего прочего, показать тщету этих упований (т.е. упований просветителей на естественную природу человека - авт.) сознательно берет на вооружение враждебные ему литературные жанры".
Иносказание содержится уже в самом размере обитателей Лилипутии. Царство лиллипутов - не только сказочное, но еще и кукольное. Гулливер по большей части и описывает свои игры и забавы в ожившем кукольном мире, но описывает в самых серьезных выражениях. Он в очень малой степени наблюдатель и в очень большой - участник этих игр, связанный их правилами, в 9 пунктах изложенными в королевском приказе. Он имеет свое кукольное имя - Куинбус Флестрин ("the Man-Mountain" - "Человек-Гора"), свои игровые обязанности (например, " - "раз в луну относить в своем кармане гонца вместе с лошадью на расстояние 6 дней пути", свой игровой титул "нардака", "самый высокий в государстве".
Размерность, соотношение частей играет огромную смыслообразующую роль в романе.
С одной стороны, как отмечает И.И. Чекалов, "иллюзия зримой реальности увеличивается... благодаря тому, что во внешнем облике между лилипутами и великанами, с одной стороны, и самим Гулливером и его миром -с другой, существует точное соотношение величин. Количественные соотношения поддерживаются качественными различиями, которые устанавливает Свифт между умственным и нравственным уровнем Гулливера, его сознанием и, соответственно, сознанием лилипутов, бробдингнежцев, еху и гуигнгнмов. Угол зрения, под которым Гулливер видит очередную страну своих странствий, заранее точно установлен: он определяется тем, насколько ее обитатели выше или ниже Гулливера в умственном и нравственном отношении". С другой стороны, соотношение частей необходимы Свифту для придания окружающему иного ракурса видения. Относительность человеческих суждений наглядно проявляется при перемене масштабов, когда Гулливер оказывается то среди лилипутов, то среди великанов. Придворные интриги, международная дипломатия и религиозные распри, когда ими занимаются крошечные человечки-лилипуты, выглядят особенно комично. Но, оказавшись сам своего рода лилипутом в Бробдингнеге, стране великанов, Гулливер смущенно обнаруживает, что в глазах просвещенного короля бробдингнежцев его мудрость "цивилизованного" англичанина кажется величайшим безумством, а советы насчет того, как лучше всего держать в подчинении свой народ с помощью усовершенствованной артиллерии, отвергаются с негодованием. ("Выслушав мое описание этих разрушительных орудий... король пришел в ужас. Он был поражен, что такое бессильное и ничтожное насекомое, как я (это его собственное выражение), не только таит столь бесчеловечные мысли, но и считает их вполне разумными и естественными. Он был глубоко возмущен тем спокойным равнодушием, с каким я рисовал перед ним ужасные сцены кровопролития и опустошения, вызываемые действием этих разрушительных машин".
Мир, очень похожий на европейский, но показанный в уменьшенном кукольном размере, выглядит насмешкой над общепринятым, позволяя увидеть его в ином, обмельченном, ключе. А пребывание Гулливера в стране великанов разрушает множество иллюзий. Самые прославленные придворные красавицы Бробдингнега кажутся Гулливеру отвратительными: он видит все дефекты их кожи, ощущает отталкивающий запах их пота... А сам он, пресерьезно рассказывающий о том, как он отличился в сражении с осами, как бестрепетно рассекал своим ножом мух и как отважно плавал в лохани, начинает казаться и нам не менее смешным, чем бробдингнежцам, которые потешаются над этими его "подвигами".
Применение разных пропорций Свифт одолжил у Рабле. Но если у последнего эта разность размеров служит выражением народного юмора, радостным гимном здоровому телу, то у Свифта она выступает наглядным и пародийным отображением многих человеческих и философских смыслов.
"Путешествия Гулливера" обманчиво и заманчиво просты и прямолинейны. Читатель легко и незаметно подставляет себя на место Гулливера, тем более, что Гулливер, особенно поначалу, совершенно лишен индивидуальности: это средний, можно даже сказать, усредненный тип человека нового времени (Everyman). В этом смысле он сродни Робинзону Крузо. В литературоведении предпринимались попытки усмотреть в четырех частях "Путешествий" некое последовательное поступательное развитие характера этого героя. Но эти попытки не дали ощутимых результатов. Образ Гулливера условен: он, как пишет А. Елистратова, "необходим для философско-фантастического эксперимента Свифта над человеческой природой и обществом; это та призма, через которую он преломляет, разлагая на составные лучи, спектр действительности". Звание хирурга, а следовательно, и естественнонаучное образование, полученное Гулливером, позволяют придать видимость нарочитой точности достоверности его удивительным наблюдениям и находкам в ранее неведомых странах. Но Гулливер, как и подавляющее большинство его сограждан, для Свифта даже не homo sapiens или homo rational (человек мыслящий или человек разумный), а всего лишь, по формулировке самого писателя, homo rationis capax (человек, способный к разумному мышлению). И все же Гулливера можно трактовать и как психологический образ, поскольку он не просто демонстрирует положение вещей читателю, но открывает истину для себя и делает из нее свои заключения (в утопиях же истина не открывалась, а излагалась). Такое усреднение служит не только для создания ракурса видения обыкновенного человека и дальнейшего его прозревания, но и для легкости отождествления Гулливера с читателем, в чем заключался дополнительный иронический подтекст.
При анализе композиционных особенностей романа не следует упускать из виду такой важный прием, как тон повествования, которым Свифт дополнительно (вместе с документальностью) достигает иллюзии правдоподобия. О заведомо неправдоподобных вещах он повествует таким невозможно-спокойным, правдивым тоном, как будто речь идет о самых обыкновенных явлениях. Таким образом, как видим, иллюзия достоверности достигается, во-первых, точнейшим соблюдением пропорций и размеров, тщательными арифметическими подсчетами и фактическими сведениями (так, Гулливер сообщает, что съедает за раз почти 2000 порций у лилипутов; сообщает, сколько пошло на него материала и т.д.; и, во-вторых, тоном повествования.
Множество эпизодов в романе связано с практическим трудом человека.
Благодаря социальному общению, характерам героев и небывалым историям это произведение по праву можно считать именно сказкой. В чем его особенность? В то время, когда писалась сказка "Приключения Гулливера", анализ которой мы сейчас делаем, государственный строй Англии был шатким и имел множество изъянов. У Свифта сформировалось собственное видение этой проблемы, и удивительно, что именно в сказке он выразил свой негатив к определенным слоям общества и политическим явлениям.
Анализ "Путешествия Гулливера"
Свифт высмеял те черты характера людей, на которые по его мнению стоило обратить особое внимание. Хорошо, что англичане той эпохи особо уважали шутливые манеры и острую словесность в печати, поэтому книга пришлась по душе читателям. Включите обязательно в сочинение по сказке "Путешествия Гулливера" мысль о том, что Свифт смог нарисовать небольшое государство, высмеяв при этом ошибки английских правительств. Например, страна лилипутов имеет такую же систему полиции, как и в Англии, то есть смешную и проблемную. Автор показывает свое отношение: это неправильно, что всей властью обладает один человек, а в общем целой Англией управляет кучка политических деятелей, которая преследует свои собственные интересы и только обнаруживает свою бездарность. Удивительно, что в руки таких людей попали бразды правления.
Некоторые отдельные герои даже похожи на тех или иных деятелей Англии тех времен. В общем, делая анализ сказки "Путешествия Гулливера", мы ясно видим, что Джонатан Свифт изобразил маленькую Англию с ошибочной, недальновидной и глупой формой правления, где к тому же царит вражда.
Некоторые детали сюжета
Гулливер потерпел караблекрушение, после чего оказался на острове Лилипутии. Называется остров именно так, поскольку его населяют лилипуты, или маленькие люди. Увидев такого великана, как Гулливер, местные жители были крайне напуганы, ведь они не знали о его намерениях. В глазах лилипутов Гулливер стал "Человеком-Горой", так они его и прозвали. Спустя время, обитатели острова поняли, что от незваного гостя вреда не будет, и даже стали с ним дружить.
Гулливер был крайне удивлен, когда увидел, что его новые друзья отнюдь не такие уж безобидные и добрые, как может показаться с первого взгляда. Включите эту мысль в сочинение по сказке "Путешествия Гулливера". Этих людей можно даже назвать коварными и злыми, ведь долгое время они вели кровожадную и жестокую войну с народом Блефуско, другим островом. Проявились и такие качества жителей Лилипутии, как подлость и жадность.
Что хотел донести автор
Анализ произведения "Путешествия Гулливера" подчеркивает такую мысль: конфликт между двумя народами отобразил войну Англии с Францией. Свифт показал безпричинность военных действий, которая тем не менее заставила взяться за оружие. Лилипуты никак не могли определиться, какую сторону яйца следует разбивать в первую очередь, и с этого спора начался конфликт. Этот факт указывает на бессмысленность войны. Параллель с английско-французской войной ярко выражена. Ни у Англии, ни у Франции не было серьезных оснований для войны, но были большие амбиции. Политикам было не жаль отправлять на гибель людей, ведь их положение безопасно, и можно с удобного кресла просто руководить.
Итак, благодаря анализу сказки "Путешествия Гулливера", мы понимаем, какой смысл вложил Свифт в сюжетную линию. Поведение людей, которые управляют народом, бывают настолько глупыми и амбициозными, необдуманными и основанными на личной выгоде, что автор побуждает задумываться простых людей, а не слепо следовать любым указаниям других.
В образе Гулливера воплотились идея мира, Свифт отразил своё желание и идею, как этого можно достичь. Все основывается на таких понятиях, как: равноправие, справедливость, добро и мудрость.
Надеемся, что анализ произведения "Путешествия Гулливера" оказался полезным для вас, и если вы готовите сочинение по данной сказке, эти мысли также станут вам хорошим подспорьем. Читайте
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Министерство образования и науки Республики Казахстан
Костанайский Государственный Университет имени А.Байтурсынова
Кафедра иностранной филологии
Курсовая работа
Дисциплина: Литература народов стран зарубежья (VI - XXвв.)
На тему: « Путешествие Гулливера » Свифта: проблематика, поэтика, жанр
Выполнила: Жагыпарова С.С.
студентка 3 курса
очной формы обучения
Научный руководитель:
Мустафина К.Е.
Ст. преподаватель
Костанай, 2014
Введение
1. Биография и публицистическая деятельность Д.Свифта
1.1 Политические и философские взгляды писателя
1.2 Актуальность романа «Путешествие Гулливера»
2. «Путешествие Гулливера» как философско-политическая сатира
2.1 Гротеск и ирония в романе
2.2 Аллегория и метафора в романе
2.3 Образ главного героя и его функции в романе
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Свифт зло высмеивает человеческие пороки, смешные и печальные, которые, к сожалению, имеют глубокие социальные корни. Поэтому сатира Свифта актуальна и в наши дни. Она потому и значительна, что глубоко серьезна и преследует высокие идейные цели. Джонатан Свифт искал истину современного ему мира. «Путешествия Лемюэля Гулливера» - пародийная имитация, с одной стороны, поиск и открытие истины, с другой. Свифт полагал, что его первая задача - приблизиться к духовной жизни века и разобраться в ней. Он говорит с читателями о религии, но не на непонятном языке богословов; о политике, но не на партийном жаргоне, непонятном для большинства; о литературе, но без заносчивости и самодовольства.
Объект данной курсовой работы - произведения «Путешествие Гулливера».
Предмет данной курсовой работы - гротеск и ирония, аллегория и метафора, используемая для создания образа главного героя.
Цель данной курсовой работы - рассмотреть сатирическое наследие Джонатана Свифта.
Исходя из поставленной цели, необходимо реализовать следующие задачи:
Рассмотреть биографию и публицистическую деятельность Джонатана Свифта;
Изучить политические и философские взгляды Д. Свифта;
Показать примеры гротеска и иронии, аллегории и метафоры в романе;
Велико произведение «Путешествия Лемюэля Гулливера» тем, что оно глубоко обобщено. Все вещи, описанные Джонатаном Свифтом, имеют черты и действия современников автора. Он не мог бить врага открыто, потому и наступал на него посредством намеков, аналогий и аллегорий.
Современный Свифту читатель должен был в неведомых странах и народах узнать (и узнал!) до отвращения знакомые нравы, приметы собственной жизни и истории. Уж таковы, взгляд, манеры, особенности таланта Свифта: он был мудрый философ, неистощимый фантазер и остроумный, неподражаемый сатирик.
Сатира Свифта направлена против Английского правительства и церкви XVII-XVIII веков. Это - гротескное осмеяние общественного строя и политики господствующих классов.
1. Биография и публицистическая деятельность Д.Свифта
Жизнь Джонатана Свифта насыщена многообразными перипетиями и превратностями. Он родился в Дублине, в Ирландии, в семье мелкого судейского чиновника-англичанина, однако отец вскоре умер, мать уехала в Англию, и мальчик провёл детство в доме дяди-ирландца. Свифт окончил богословский колледж Дублинского университета, по окончании колледжа десять лет служил литературным секретарём у У.Темпла - писателя, бывшего некогда дипломатом.
Наконец Свифт получил приход в глухой ирландской деревушке Ларакор. Здесь он занимался античной литературой, а также внимательно следил за современной английской, ирландской и шотландской литературой. Свифт часто бывал в Лондоне, был принят при дворе, участвовал в борьбе парламентских партий своими статьями и памфлетами. В 1704 г. он написал "Сказку о бочке", в которой дезавуировал католицизм, англиканство и пуританизм. "Сказку" восторженно встретил Вольтер и внёс в индекс запрещённых книг Ватикан. За эту книгу Свифт был отправлен настоятелем собора Святого Патрика в Дублин, где и дожил до конца своих дней. В Дублине Свифт пользовался непререкаемым авторитетом. Наместник Англии в Ирландии говорил: "Я правлю Ирландией с соизволения доктора Свифта". Здесь, в Дублине, Свифт написал свой единственный роман, принесший ему сразу же необычайную популярность, "путешествия в некоторые отдалённые страны света Лемюэля Гулливера" (1726), избрав мишенью своей сатиры несовершенство человеческой цивилизации. Традиции Свифта были продолжены всеми сатириками Англии.
События 1688--1689 годов, приведшие к созданию в стране конституционной монархии, вызвали в Ирландии волнения, и Свифт вместе с родственниками переезжает в Англию (в Лейстер), где становится полуслугой, полусекретарем богатого царедворца и дипломата Уильяма Темпля. В доме этого вельможи Свифт встречается с политическими деятелями и учеными, усиленно пополняет свои знания, чему весьма способствовала богатая библиотека в поместье Темпля. В 1692 году благодаря поддержке Темпля, Свифт сдал экзамен в Оксфордском университете на степень магистра искусств, которая предоставляла право на духовную должность. Свифт отправляется в Ирландию, где получает небольшой церковный приход. Но в 1696 году он вновь возвращается к Темплю, на этот раз уже как друг. В это время начинается, а вскоре и расцветает его творчество.
Свифт пробует свои силы в классицистических жанрах, пишет оды, поэмы, а затем находит свое настоящее призвание -- создает сатиры. Первые сатирические произведения Свифта: памфлет «Битва книг» -- описание литературных нравов той поры и «Сказка бочки» -- антирелигиозная сатира сделали его известным и влиятельным лицом в Англии. Слава Свифта как журналиста и памфлетиста в этот период настолько велика, что приводит в трепет его политических противников.
Свифт не стремится ни к богатству, ни к титулам -- он всецело занят политической деятельностью, направленной на быстрейшее заключение мира. Свифт уезжал из Лондона с грустью, но именно в Ирландии ему было суждено прославиться по-настоящему.
Родина Свифта была тогда в бедственном положении. Англичане запретили ввоз ирландских изделий, чем нанесли огромный ущерб экономике страны, довели до нищеты ирландский народ. В Дублине Свифт исполнял церковную службу, к нему приехала его жена Стелла, писатель все больше и больше отдалялся от политической жизни Англии и все более проникался заботами об Ирландии. В 1720 году он выступил в защиту Ирландии, превращенной англичанами в колонию. Он опубликовал памфлет «Предложение о всеобщем употреблении ирландской мануфактуры», в котором предложил ирландцам бойкотировать английские товары и развивать собственную промышленность. Памфлет был опубликован анонимно, но весь Дублин знал его автора. Английское правительство назначило большую награду за имя автора памфлета, однако к этому моменту Свифт приобрел всеобщую любовь в Ирландии, и никто не выдал его авторство.
В 1728 году умерла Стелла. Свифт очень тяжело переживал постигший его удар, у него стали учащаться головокружения. Через некоторое время над ним учредили опеку, а последние семь лет он провел почти в невменяемом состоянии, изредка приходя в сознание и тут же начиная что-нибудь писать. Немощный, больной, глухой, он продолжал творить.
Джонатан Свифт скончался в 1745 году на родине, в Дублине. Эпитафия на его могиле гласит: "Жестокое негодование уже больше не может терзать его сердца. Иди, путник, подражай, если можешь, ревностному защитнику дела доблестной свободы!". День смерти Свифта стал траурным днем для всей Ирландии.
1.1 Политические и философские взгляды писателя
путешествие гулливер свифт роман
Мировоззрение Свифта, по его собственным словам, окончательно сложилось ещё в 1690-е годы. Свифт пишет, что мизантропы получаются из людей, которые считали людей лучше, чем они есть, а затем поняли, что обманулись. Свифт же «не питает ненависти к человечеству», потому что никогда не имел никаких иллюзий на его счёт. «Вы и все мои друзья должны позаботиться о том, чтобы мою нелюбовь к миру не приписывали возрасту; в моём распоряжении есть надёжные свидетели, которые готовы подтвердить: с двадцати до пятидесяти восьми лет это чувство оставалось неизменным». Свифт не разделял либеральной идеи о высшей ценности прав отдельного человека; он считал, что, предоставленный самому себе, человек неизбежно скатится к скотскому аморализму йеху. Для самого же Свифта мораль всегда стояла в начале списка человеческих ценностей. Нравственного прогресса человечества он не видел (скорее, наоборот, отмечал деградацию), а к научному прогрессу он относился скептически и ясно показал это в «Путешествиях Гулливера».
Важную роль в поддержании общественной морали Свифт отводил англиканской церкви, которая, по его мнению, относительно меньше испорчена пороками, фанатизмом и произвольными извращениями христианской идеи -- по сравнению с католицизмом и радикальным пуританизмом. В «Сказке бочки» Свифт высмеивал теологические споры, а в «Путешествиях Гулливера» описал знаменитую аллегорию непримиримой борьбы тупоконечников против остроконечников. В этом, как ни странно, причина его неизменных выступлений против религиозной свободы в британском королевстве -- он считал, что религиозный разброд подрывает общественную мораль и человеческое братство. Никакие богословские разногласия, по мнению Свифта, не являются серьёзной причиной для церковных расколов, и тем более -- для конфликтов. В памфлете «Рассуждение о неудобстве уничтожения христианства в Англии» Свифт протестует против либерализации религиозного законодательства в стране. По его мнению, это приведёт к размыву, а в перспективе -- к «отмене» в Англии и христианства, и всех связанных с ним моральных ценностей.
В таком же духе выдержаны и другие саркастические памфлеты Свифта, а также -- с поправкой на стиль -- его письма. В целом творчество Свифта можно рассматривать как призыв найти пути улучшить человеческую природу, отыскать способ возвысить её духовную и разумную составляющие. Свою Утопию Свифт предложил в виде идеального общества благородных гуигнгнмов.
Политические взгляды Свифта, как и религиозные, отражают его стремление к «золотой середине». Свифт решительно выступал против всех видов тирании, однако столь же решительно требовал, чтобы недовольное политическое меньшинство подчинялось большинству, воздерживаясь от насилия и беззакония. Биографы отмечают, что несмотря на переменчивость партийной позиции Свифта, его взгляды оставались неизменными на протяжении всей его жизни. Отношение Свифта к профессиональным политикам лучше всего передают известные слова мудрого короля великанов: «всякий, кто вместо одного колоса или одного стебля травы сумеет вырастить на том же поле два, окажет человечеству и своей родине бомльшую услугу, чем все политики, взятые вместе».
Свифта иногда изображают мизантропом, ссылаясь на то, что в своих произведениях, особенно в IV путешествии Гулливера, он беспощадно бичует человечество. Однако такой взгляд трудно совместить со всенародной любовью, которой он пользовался в Ирландии. Трудно также поверить, что Свифт изобразил нравственное несовершенство человеческой природы с целью поиздеваться над ней. Критики отмечают, что в обличениях Свифта чувствуется искренняя боль за человека, за его неумение достичь лучшей участи. Больше всего Свифта выводило из себя излишнее человеческое самомнение: он писал в «Путешествиях Гулливера», что готов снисходительно отнестись к любому набору человеческих пороков, но когда к ним прибавляется ещё и гордость, «терпение моё истощается». Проницательный Болингброк как-то заметил Свифту: если бы он действительно ненавидел мир так, как изображает, он бы так на этот мир не злобствовал.
Свифт так определил свои взгляды:
Я всегда ненавидел все нации, профессии и всякого рода сообщества; вся моя любовь обращена к отдельным людям: я ненавижу, например, породу законников, но люблю адвоката имярек и судью имярек; то же самое относится и к врачам (о собственной профессии говорить не стану), солдатам, англичанам, шотландцам, французам и прочим. Но прежде всего я ненавижу и презираю животное, именуемое человеком, хотя от всего сердца люблю Джона, Питера, Томаса и т. д. Таковы воззрения, коими я руководствовался на протяжении многих лет, хотя и не высказывал их, и буду продолжать в том же духе, пока буду иметь дело с людьми.
1.2 Актуальность романа «Путешествие Гулливера»
«Путешествия Гулливера» -- произведение, написанное на стыке жанров: это и увлекательное, чисто романное повествование, роман-путешествие; это роман-памфлет и одновременно роман, носящий отчетливые черты антиутопии -- жанра, который мы привыкли полагать принадлежащим исключительно литературе XX столетия; это роман со столь же отчетливо выраженными элементами фантастики, и буйство свифтовского воображения воистину не знает пределов. Будучи романом-антиутопией, это и роман в полном смысле утопический тоже, в особенности его последняя часть. И наконец, несомненно, следует обратить внимание на самое главное -- это роман пророческий, ибо, читая и перечитывая его сегодня, прекрасно отдавая себе отчет в несомненной конкретности адресатов свифтовской беспощадной, едкой, убийственной сатиры, об этой конкретике задумываешься в последнюю очередь. Потому что все то, с чем сталкивается в процессе своих странствий его герой, его своеобразный Одиссей, все проявления человеческих, скажем так, странностей -- тех, что вырастают в «странности», носящие характер и национальный, и наднациональный тоже, характер глобальный, -- все это не только не умерло вместе с теми, против кого Свифт адресовал свой памфлет, не ушло в небытие, но, увы, поражает своей актуальностью. А стало быть -- поразительным пророческим даром автора, его умением уловить и воссоздать то, что принадлежит человеческой природе, а потому носит характер, так сказать, непреходящий. Это произведение было актуально и в те времена, и в нынешнее время. Джонатан Свифт в этом романе затрагивает глобальные проблемы. Например: в первой части, в стране Лилипутии существуют две «враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов», отличающиеся друг от друга лишь тем, что сторонники одной являются приверженцами… низких каблуков, а другой -- высоких, причем между ними происходят на этой, несомненно весьма значимой, почве «жесточайшие раздоры»: «утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с… древним государственным укладом» Лилипутии, однако император «постановил, чтобы в правительственных учреждениях… употреблялись только низкие каблуки…». Можно предположить, что это реформы Петра Великого, споры относительно воздействия, которых на дальнейший «русский путь» не стихают и по сей день. Еще одна проблема это ожесточенная война, которую ведут между собой «две великие империи» -- Лилипутия и Блефуску: с какой стороны разбивать яйца -- с тупого конца или же совсем наоборот, с острого. Здесь Свифт ведет речь о современной ему Англии, разделенной на сторонников тори и вигов -- но их противостояние кануло в Лету, став принадлежностью истории, а вот замечательная аллегория-иносказание, придуманная Свифтом, жива. Ибо дело не в вигах и тори: как бы ни назывались конкретные партии в конкретной стране в конкретную историческую эпоху -- свифтовская аллегория оказывается «на все времена». И дело не в аллюзиях -- писателем угадан принцип, на котором от века все строилось, строится и строиться будет.
2. «Путешествие Гулливера» как философско-политическая сатира
2.1 Гротеск и ирония в романе
Сила сатиры Свифта заключается в том, что конкретные факты, персонажи и ситуации обретают общечеловеческий смысл, оказываются действительными для всех времен и народов.
Чтобы разобраться в этом, надо рассмотреть книгу Свифта в атмосфере времени, ее породившего. Пессимистический дух сатиры Свифта были прямым наследием XVII века.
Основной темой “Путешествий Гулливера” является изменчивость внешнего облика мира природы и человека, представленная фантастической и сказочной средой, в которую попадает Гулливер во время своих странствий. Меняющийся облик фантастических стран подчеркивает, в соответствии с замыслом Свифта, неизменность внутренней сути нравов и обычаев, которая выражена одним и тем же кругом осмеиваемых пороков. Вводя сказочные мотивы повествования в их собственной художественной функции, Свифт не ограничивается ею, но расширяет ее значимость за счет пародии, на основе которой строится сатирический гротеск. Пародия всегда предполагает момент подражания заранее известному образцу и тем самым вовлекает в сферу действия свой источник. Двойная художественная функция фантастики - занимательность и гротескная пародия - разрабатывается Свифтом в русле античной и гуманистической традиции посредством сюжетных параллелей, которые составляют особый пласт источников “Путешествий Гулливера”. В соответствии с этой традицией сюжет группируется вокруг схемы вымышленного путешествия. Что касается Гулливера, то его образ опирается на английскую прозу XVII в., в которой широко представлены повествования путешественников эпохи великих географических открытий. Из описаний морских путешествий Свифт заимствовал приключенческий колорит, придавший произведению иллюзию зримой реальности. Эта иллюзия увеличивается еще и потому, что во внешнем облике между лилипутами и великанами, с одной стороны, и самим Гулливером и его миром - с другой стороны, существует точное соотношение величия. Количественные соотношения поддерживаются качественными различиями, которые устанавливает Свифт между умственным и нравственным уровнем Гулливера, его сознанием и, соответственно, сознанием лилипутов, бробдингнежцев, еху и гуигнгнмов. Угол зрения, под которым Гулливер видит очередную страну своих странствий, заранее точно установлен: он определяется тем, насколько ее обитатели выше или ниже Гулливера в умственном или нравственном отношении. Иллюзия правдоподобия служит камуфляжем иронии автора, незаметно надевающего на Гулливера маски, зависящие от задач сатиры. Сказочная фабула в сочетании с правдоподобным приключенческим колоритом морского путешествия составляют конструктивную основу “Путешествий Гулливера”. Сюжетные линии фабулы, являясь иносказанием обобщенной сатиры, объединяют множество смысловых элементов, рассчитанных исключительно на взрослого читателя, - намеков, каламбуров, пародий - в единую композицию представляющую смех Свифта в самом широком диапазоне - от шутки до “сурового негодования”.
Раскрытие важнейших социальных противоречий в романе осуществляется в обобщенном образе государства, пронизывающем все четыре части произведения. Англия и - шире Европа предстает перед нами в нескольких измерениях, в разных планах. Так, крошечные обитатели Лиллипутии, уродливые жители Лапуты и отвратительные еху из страны гуигнгнмов - это фантастически и сатирически преображенные европейцы, воплощение неизлечимых пороков общества. Сопоставление и обыгрывание существ разных размеров дает автору возможность показать человека с необычной точки зрения и раскрыть новые стороны его природы. Если смотреть на человека глазами лилипутов, он покажется огромным, если глазами великанов, он покажется маленьким. Все зависит от точки зрения. Все претендующее на абсолютность сравнивается с ничтожным и малым. Однако, несмотря на малую величину лилипутов, у них есть свои города, нравы, обычаи, государство, император, двор, министры. И, что особенно важно, у них были старинные мудрые установления, которые постепенно вытеснены современными нравами. Свифт прибегает к материализованной метафоре, чтобы показать угодничество и ловкость, которые требуются, чтобы сделать карьеру при дворе лилипутов. Надо с детских лет тренироваться в том, чтобы плясать на канате. Надо показать свою ловкость и в том, чтобы перепрыгнуть через палку, которую держит император, или подлезть под нее. Утверждение мощи и величия звучит из уст лилипутов комически и наводит на мысль об относительности всякой власти. Борьба двух партий, существующих при дворе - партия высоких и низких каблуков, - служит тому, чтобы отвлечь внимание людей от насущных вопросов жизни. Партийную борьбу дополняет изображение религиозных распрей. Они показаны в виде борьбы тупоконечников и остроконечников. Из-за того, с какого конца разбивать яйцо, фанатики идут на смерть. Свифт выступает здесь против религиозного фанатизма и религиозных предрассудков.
Интрига, которая началась против Гулливера, - первый экскурс в область человеческой природы, как она проявляет себя в сфере политики. Гулливер не только защитил государство от вторжения неприятеля, но и спас дворец от пожара, что не смогли понять и оценить лилипуты. По необъяснимым причинам ненависть к Гулливеру растет и за его спиной зреет нечто страшное. Но если враги Гулливера предлагают его убить, то друг предлагает гуманную меру - выколоть ему глаза. Он полагает, что этим удовлетворит правосудие и восхитит своей мягкостью весь мир.
Во второй части романа - путешествие в Бробдингнег - все поворачивается обратной стороной. Жители страны - великаны. Свифт продолжает обыгрывать разницу размеров. Гулливер попадает в положение лилипута. Он сам выглядит как ничтожное существо, зверек, насекомое. С другой стороны, маленький рост Гулливера и соответственно иной прицел его глаз дают ему возможность видеть то, что не видят большие люди, например, непривлекательные стороны человеческого тела вблизи.
Великаны показаны двояко. Это существа могучих размеров, существа грубо-материальные, не облагороженные духовностью. Их большой рост сочетается с умственной ограниченностью, непритязательностью и грубостью. Но этим не исчерпывается характеристика великанов. Король и королева - большие люди, большие не только физически, но и нравственно и интеллектуально.
Тема Англии вводится здесь иначе, чем в первой части. Центральное место занимают беседы Гулливера с королем. Гулливер выступает как средний англичанин, со всеми его предрассудками и неосознанной жестокостью. Он хочет возвысить свое отечество, изображает политическое устройство как идеальное, выдвигает на первый план все, что, по его мнению, может это государство украсить. В ответ на это, король - человек наделенный природным здравым смыслом заметил, как ничтожно человеческое величие, если такие крохотные насекомые могут стремиться к нему. Свифт высказывал эту мысль, сопоставляя лилипутов с Гулливером и он повторяет ее сопоставляя Гулливера с великанами. Трезвый, здравомыслящий характер короля великанов кажется Свифту очень привлекательным. Свифт положительно оценивает и общественную систему великанов. Политика не возведена у них в степень науки. Король великанов - противник государственных тайн, интриг и изощренности. Он полагает, что человек, который вырастил одно зерно, стоит больше, чем все политики.
Третья часть книги философски трактует вопрос о соотношении науки и жизни. Искусство Свифта состоит в том, что он умеет самые отвлеченные и абстрактные вещи выразить конкретно и наглядно. Остров Лапута парит в небесах. На нем проживают знатные люди, представители аристократии. Люди эти погружены в глубокие размышления. Все подчинено здесь науке, абстрактной и умозрительной. Остров не просто населен учеными. Он - чудо науки, которое оторвано от народа. Наука - достояние высших классов. Сама столица государства и большинство селений помещаются на земле, где живут подданные. Когда же жители одного города восстали, летающий остров подавил мятеж. Чудо науки применяют против народа. Все это не просто выдумка Свифта. Он выразил в остроумной и наглядной форме реальное противоречие старого общества - отрыв народа от культуры и науки. Обитатели острова Лапута уходили в отвлеченные сферы и были равнодушны к реальной жизни, где процветало невежество и нищета. На земле же создана Академия прожекторов, которая является обществом полузнаек, пытающихся осчастливить человечество своими наивными открытиями. Они демонстрируют неисчерпаемый запас глупости. Прожекторы хотят все изменить только для того, чтобы менять. Ни один их проект не доведен до конца. Они разрушили старое, но не создали нового. Поэтому страна в запустении и развалинах. Свифт развивает здесь очень глубокую мысль. Он высмеивает людей, одержимых манией все менять, слепой приверженностью к новому и стремлением во чтобы то ни стало разрушать старое, людей, которые останавливаются на полпути и не доводят до конца своих начинаний, которые заняты бессмысленными прожектами, не вытекающими из требований жизни и к тому же абсолютно неосуществимыми. Среди прожектеров есть люди, стремящиеся усовершенствовать общество и исправить его пороки, например, найти умных министров, прекратить раздор партий.
Свифт говорит об этом с нескрываемой иронией, рассматривает эти попытки, как такие же безнадежные и неосуществимые проекты.
В третьей части трактуется также вопрос о развитии человечества - его историческом и биологическом развитии, о движении истории, о жизни и смерти. Попадая на остров Глобдобдриб - остров чародеев и волшебников, перед Гулливером проходит вся история человечества. Здесь и выступает историческая концепция Свифта. Он питает глубокое уважение к древности и ее героям. Это уважение перерастает в своеобразный классицизм. Сопоставление древней и новой истории нужно Свифту для того, чтобы показать деградацию и упадок человечества. Угнетение, подкуп, вероломство, предательство - вот что сопровождало рождение нового цивилизованного общества. Концепция развития человека, которую излагает Свифт, акцентирует прежде всего противоречия этого развития, конечный упадок человеческого рода. Она противостоит оптимистической концепции просветителей, изображающей исторический процесс как победу света над тьмой.
Третья часть романа завершается посещением восточных стран. Нелепость и жестокость придворного обихода выступает в ней в особенно откровенных формах. Особую группу людей этой страны составляют струльдбруги, или бессмертные. Описание этих людей как бы перекликается с воскрешением мертвых, которое происходило на острове чародеев и волшебников. Долголетие - мечта каждого человека. Гулливер пришел в восторг от этой идеи. Он полагает, что вечная жизнь может дать человеку опыт и мудрость, что богатство жизненного опыта, который накопит бессмертный, помешает упадку и вырождению человечества. Но все происходит наоборот.
Человек не может надеяться на вечную молодость. И струльбруги оказываются вечными стариками. Они лишены естественных чувств и с трудом понимают язык нового поколения. Алчные и жадные, они хотят захватить власть, а так как не способны к управлению - могут лишь привести государство к гибели. Эта глава повествует о биологической и социальной деградации человека и о бессилии науки найти рецепты для его спасения.
История - является предметом сатирического изображения в “Путешествиях Гулливера”. В гротескно-сатирическом описании всех трех стран, которые посещает Гулливер перед своим заключительным путешествием, содержится контрастирующий момент - мотив утопии, идеального общественного устройства. Мотив утопии выражен как идеализация предков. Он придает повествованию Гулливера особый ракурс, при котором история предстает перед читателем как смена деградирующих поколений, а время повернуто вспять. Этот ракурс снят в последнем путешествии, где мотив утопии выдвинут на передний план повествования, а развитие общества представлено идущим по восходящей линии. В путешествии в страну гуигнгнмов - Свифт дает свою трактовку распространенной в эпоху Просвещения мысли о добродетельных дикарях, детях природы, представляющих живой контраст испорченности цивилизованного общества. Его крайние точки воплощены в гуигнгнмах и еху. Гуигнгнмы вознесены на вершину интеллектуальной, нравственной и государственной культуры, еху низринуты в пропасть полной деградации. Однако такое положение не представлено низменным от природы. Общественное устройство гуигнгнмов покоится на принципах разума, и в своей сатире Свифт пользуется описанием этого устройства как противовесом картине европейского общества XVII века. Тем самым расширяется диапазон его сатиры. Однако страна гуигнгнмов - идеал Гулливера, но не Свифта. Жестокостей гуигнгнмов по отношению к еху Гулливер, естественно, не замечает. Но это видит Свифт: гуигнгнмы хотели “стереть еху с лица земли” лишь за то, что “не будь за еху постоянного надзора, они тайком сосали бы молоко у коров, принадлежащим гуигнгнмам, убивали и пожирали их кошек, вытаптывали их овес и траву”. В каждом пункте характеристики еху мы узнаем черты людей. Еху ненавидят друг друга больше, чем животные другой породы. Они хитры, злы, вероломны, мстительны, дерзки, трусливы. Критика человечества носит у Свифта антропологический характер - он критикует человеческую природу вообще. Но, стремясь обнажить и сконцентрировать в образе еху отрицательные черты, Свифт и отмечает то, что отличает еху от человека. Он не ставит между ними знака равенства. Человек отличается своей системой управления, науками, искусствами, промышленностью. Это отличие очень важно для понимания концепции книги.
Гуигнгнм обозначает совершенство природы. У гуигнгнмов нет слов и соответственно терминов для выражения понятий “власть”, “правительство”, “война”, “закон”, “наказание”, и других понятий. Нет у них также слов обозначающих ложь и обман. И поэтому у них не существует тюрем, виселиц, политических партий и так далее. Перед нами патриархальная утопия, некое до государственное состояние, жизнь простая и естественная. Основное правило их жизни - совершенствование разума. Они не знаю ни страстей, ни корысти. При заключении брака и речи нет о любви или ухаживаниях. Нет ревности и нежности, ссор, прелюбодеяния и разводов. Гуигнгнмы не боятся смерти. Они относятся к ней спокойно. Удивительная разумность и рассудительность не знающих страстей отличает их не только от еху, но и от людей. Такой пресной жизнью и живут разумные лошади, именуемые гуигнгнмами.
Ироническое отношение автора к Гулливеру, впавшему в экстатический энтузиазм под воздействием интеллекта гуигнгнмов, проявляется не только в комическом подражании Гулливера лошадям, его странном поведении во время обратного путешествия в Англию и тяге к конюшне при возвращении домой - подобного рода комические воздействия среды Гулливер испытывал и после возвращения из предыдущих своих путешествий, - но и в том, что в идеальном для Гулливера мире гуигнгнмов Свифт наметил контуры самого тиранического рабства.
Одной из главных примет сатирического стиля Свифта является ирония. Она создает как бы двоякое восприятие каждого факта - восприятие прямое и буквальное и второе - ироническое восприятие, обнажающее истину.
В романе “Путешествия Гулливера” происходит слияние острой политической проблемности, философии, истории, комических ситуаций, фантастики, публицистики, пародии и трагедии, путешествия и рассуждений героя. В этом художественно-философском комплексе можно до конца разобраться, если за исходную позицию Свифта принять стремление создать реалистическую сатиру, сказать всю правду и тем самым нанести сокрушительный удар по всем прототипам лилипутов, лапутян и еху, обитающим в Англии, а также по господствующим идеям, которые либо персонифицированы в романе, либо отражены в образах-понятиях.
2.2 Аллегория и метафора в романе
Весь текст романа Свифта наполнен аллегориями, намеками, скрытыми и явными цитатами. Намеки, каламбуры, пародии постоянно переплетаются, создавая единую картину, которая выражает смех автора в самом широком диапазоне -- от шутки до сурового негодования.
Одним из значительных разделов «Путешествия Гулливера» является «Путешествие в Лилипутию». «Опустив глаза как можно ниже, я различил перед собою человеческое существо, ростом не более шести дюймов, с луком и стрелой в руках и колчаном за спиной». Эта часть насыщена намеками, аллегорией непосредственно вплетенными в действие. Не случайно автор подчеркивает различие во внешнем облике большого Гулливера и маленьких лилипутов. Это соотношение размеров отражает и качественные соотношения в умственном развитии, моральных и нравственных качествах, стремлениях, образе жизни героев.
Сквозь маленький рост жителей Лилипутии ярко проступают жестокость, жадность, коварство великих министров и императоров, мелочность их интересов и стремлений. Мишенью сатиры служат не только пороки английской политической жизни, ной непомерно честолюбивые претензии власти.
Метафора в романе встречается в третьей части. Третье путешествие начинается с того, что Гулливер встречается с островом Лапута (или остров встречается с Гулливером, кому как угодно). Дело в том, что остров этот не простой, а летающий. Летает он с помощью гигантского магнита, установленного в алмазном основании, и благодаря этому способен осуществлять репрессии в подвластных ему землях - заслонить им солнце или же попросту раздавить. Здесь можно увидеть явную метафору господства Англии над Ирландией, на что указывает и название мятежного города Линдолино. Айзек Азимов проницательно заметил, что присутствие в слове двух «лин», наверняка, завуалированное название ирландской столицы Дублин («дуб-лин»). Метафора островной замкнутости мира Гуингмов как и других островитян реализующих один по сути «код» подавления на разных языках становится трагической метафорой отсутствия движения, отсутствия возможности выхода, познания и совершенствования. Если понимать движение как познание - то это познание абсолютной замкнутости, невозможности движения.
2.3 Образ главного героя и его функции в романе
«Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». Роман Свифта написан в традиции мениппеи, в которой абсолютная свобода сюжетного вымысла мотивируется «идейно-философской целью - создавать исключительные ситуации для провоцирования и испытания философской идеи - слова, правды, воплощенной в образе мудреца, искателя этой правды». Содержанием мениппеи становятся не приключения конкретного героя, а перипетии самой идеи. Такая постановка вопроса позволяет увидеть глубокую внутреннюю целостность как образа самого Гулливера, так и произведения в целом. На первый взгляд в романе Свифта четыре разных Гулливера.
Первый - в Лилипутии. В этой стране он велик и могуч, как истинный герой, и олицетворяет все лучшее, что есть в человеке: разум, красоту, мощь, милосердие.
Второй - в Бробдингнеге. В стране великанов Гулливер - постоянный герой комических ситуаций. Он выполняет функции королевского шута, забавного ученого лилипута. Выслушав рассказ Г. о политическом и социально-экономическом устройстве Англии, король Броб-дингнега делает вывод, что «большинство ваших соотечественников есть выводок маленьких отвратительных пресмыкающихся, самых пагубных из всех, какие когда-либо ползали по земной поверхности».
Третий - равнодушный и спокойный наблюдатель, аккуратно фиксирующий безумства, уродства, извращения, которые видит в летающем королевстве Лапута, стране Бальни-барби и в Великой Академии ее столицы Лага-до, на острове некромантов Глаббдобдриб, в королевстве Лаггнегт, где знакомится с вечно бессмертными струльдбругами.
Четвертый - это Гулливер из страны гуингнгнмов (разумных лошадей) и йэху (одичавших потомков пары англичан, попавших на остров в результате кораблекрушения). Здесь Гулливер - трагически одинокий и ненавистный себе человек. А быть человеком - значит принадлежать к роду омерзительных йэху, славящихся своей прожорливостью, похотью, ленью, злобой, лживостью и тупостью.
Эти разные Гулливеры представляют собой ипостаси единого образа. Герой произведения, написанного в мениппейной традиции,- человек идеи, мудрец - поставлен автором в ситуации столкновения с мировым злом в самых предельных его выражениях. Все, что видит в своих путешествиях Гулливер, служит Свифту для испытания идеи, а не характера. Гулливер - это нормальный, разумный, морально здоровый человек, которого автор отправляет в путешествие по миру безумия, абсурда, лжи и насилия. Именно по отношению к Гулливеру раскрывается человеческая природа: неприглядная и вызывающая отвращение у любого разумного существа. Гулливер искал в безумном мире место, в котором мог бы найти покой достойный человек. И Свифт приводит своего героя в утопическую страну гуингнгнмов, но сам же возвращает его обратно в Англию, ибо в безумном мире не может существовать общество, устроенное на разумных началах. А это значит, что Гулливер должен вернуться домой: разумные лошади изгоняют героя.
История Гулливера - это история человека, пытавшегося изменить людей и их мир словом правды. В итоге Гулливер вынужден признать, что «йэху представляют собой породу животных, совсем не способную к исправлению путем наставлений и примеров.
Заключение
Роман английского писателя Джонатана Свифта (1667-17545) «Приключения Лемюэля Гулливера» - гневная сатира на государственное устройство, общественные порядки и нравы Англии ХVIII века. Приключенческая фабула романа с использованием мотивов и образцов народных сказок сделали его настолько интересным, что он стал одной из самых любимых и распространенных книг.
«Путешествия Гулливера» поистине являются обобщающей сатирической картиной современной европейской действительности. Выдумка Свифта и его изобретательность неистощимы. В каких только переделках не побывал его Гулливер! Но при всех обстоятельствах, комических и плачевных, он никогда не теряет рассудительности и хладнокровия - качеств, типичных для среднего англичанина XVIII века. Но порою спокойный, уравновешенный рассказ Гулливера расцвечивается блестками лукавого юмора, и тогда нам слышится насмешливый голос самого Свифта, который нет-нет, да и выглянет из-за спины своего героя. А иногда, не будучи в силах сдержать негодование, Свифт и вовсе забывает о Гулливере и превращается в сурового судью, превосходно владеющего таким оружием, как ядовитая ирония и злобный сарказм. Приключенческая фабула приключений заставляет читателей следить с напряженным вниманием за небывалыми похождениями героя и восхищаться неистощимой фантазией автора.
Сочиняя свой роман, писатель использовал мотивы и образцы народных сказок о карликах и великанах, о глупцах и обманщиках, а также широко распространенную в Англии XVIII века мемуарно-приключенческую литературу - книги о подлинных и мнимых путешествиях. Все это сделало произведение Свифта настолько интересным и занимательным, что сатирический философский роман, роман исключительно глубокомысленный и серьезный, стал одной из самых веселых, любимых и распространенных книг.
Список использованной литературы
1. Джеффри. Биография Свифта (перевод с английского). - "Библиотека для чтения", 1858г.
2. Веселовский А.: Дж. Свифт, его характер и сатира. - "Вестник Европы", 1877, кн. 1.
3. "Путешествия Гулливера", с биографией и примечаниями Уоллера. Изд. Кушнерева.
4. История зарубежной литературы XVIII в. Под ред. З. И. Плавскина. М., 1991 г.
5. Дубашинский И. А. Путешествия Гулливера Джонатана Свифта. М., 1969г.
6. Свифт Дж. Путешествия Гулливера. М.,1972 г.
7. Дейч А.А. Свифт и его "Путешествия Гулливера" // Дыхание времен. М., 1974г.
8. Левидов М. Путешествие в некоторые отдаленные страны, мысли и чувства Д. Свифта. М., 1986г.
9. Джонатан Свифт. Путешествия Лемюэля Гулливера.- М.:Правда,1978г.
10. Елистратова А.А. Английский роман эпохи Просвящения.- М.: Наука,1996г.
11. История зарубежной литературы 18 века: Учеб. для вузов Е.М.Апенко, А.В.Белобратов и др.; под ред. Л.В.Сидорченко, 2-ое, испр. И доп.- М..: Высшая Школа,1999г.
12. Муравьев В.С. Джонатан Свифт.- М.:Просвящение,1968г.
13. Муравьев В.С. Судьбы книг. Путешествие с Гулливером.- М.: Книга,1972г.
14. Михальской и проф. Б. И. Пуришева. М., 1981 г.
15. http://dic.academic.ru/dic.nsf/litheroes/214/ГУЛЛИВЕР
Размещено на Allbest.ru
...Подобные документы
Автор и его время. Путешествие в Лилипутию. Путешествие в Бробдингнег. Путешествие в Лапуту. Путешествие в страну Гуигнгнмов. "Приключения Лемюэля Гулливера" - гневная сатира на государственное устройство, общественные порядки и нравы Англии ХVIII века.
курсовая работа , добавлен 09.05.2003
Публицистичность произведения Свифта "Путешествия Гулливера" и его ироническая сатира в жанре мениппеи. Эксцентричное поведение героев свифтовского романа, обусловленное несовпадением обычаев выдуманных стран и настоящей, современной автору Англии.
реферат , добавлен 05.12.2009
Сатира Свифта - способ художественного воспроизведения действительности, раскрывающий ее как нечто превратное, внутренне несостоятельное посредством обличительно-осмеивающих образов. Анализ жизни и творчества писателя в политическом контексте эпохи.
дипломная работа , добавлен 02.06.2017
Творческий путь известного английского писателя Д. Свифта, его легендарные произведения, их политическая тематика. Общественная деятельность Свифта, отражение в его рассказах разочарования результатами буржуазной революции. Анализ произведений автора.
реферат , добавлен 23.07.2009
Эпоха создания романа. Автор романа «Сон в красном тереме» Цао Сюэцинь. Жанр, сюжет, композиция, герои, метафоричность романа. Иносказательность в романе: аллегорический пролог, образ Камня, имена. Метафора, её определения. Область Небесных Грез в романе.
дипломная работа , добавлен 24.09.2005
Биография и творчество Лоренса Стерна. Похвала и критика "Сентиментального путешествия", печать книги и отзывы о ней. Жанровые особенности романа. Образ Йорика в романе "Сентиментальное путешествие". Зарождение и расцвет английского сентиментализма.
реферат , добавлен 20.05.2011
Изучение биографии и творчества Михаила Юрьевича Лермонтова. Исследование мусульманского поверья и ряда чрезвычайно удивительных случаев в романе писателя. Характеристика образа, характера и портрета главного героя Печорина, его взаимоотношений с людьми.
реферат , добавлен 15.06.2011
Образ литературного героя романа Л.Н. Толстого "Анна Каренина" К. Левина как одного из самых сложных и интересных образов в творчестве писателя. Особенности характера главного героя. Связь Левина с именем писателя, автобиографические истоки персонажа.
реферат , добавлен 10.10.2011
В романе описывается жизнь одной семьи в шести поколениях, у каждого героя свои глубинные, личные заморочки, вынесенные автором наружу. Чётко прослеживается тема одиночества, как впрочем, и помешательства, замкнутости, отчаянья, доблести и страсти.
реферат , добавлен 18.03.2004
Творчество Э. Хемингуэя в культурно-историческом контексте ХХ века. Тип героя и особенности поэтики романа "Острова в океане". Автобиографический аспект в творчестве писателя. Прототипы персонажей в романе. Роль монологов в структуре образа героя.
9. Александр Блок - Андрей Белый: Диалог поэтов о России и революции. М., 1990.
10. Долгополов Л. Андрей Белый и его роман «Петербург». М., 1988.
11. Паперный В.М. Андрей Белый и Гоголь: Статья вторая // Типология литературных взаимодействий: Тр. по рус. и слав. филол. Литературоведение. Тарту, 1983
12. Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 1963.
13. Волошин М.А. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников. М., 1990.
14. Климова М.Н. Отражение мифа о великом грешнике в рассказе А.М. Горького «Отшельник» // Вестн. Томского гос. пед. ун-та. 2000.
15. Курганов Е. Лолита и Ада. СПб., 2001.
16. Набоков В.В. Американский период. Собр. соч.: В 5 т. Т. 2. СПб., 1999.
17. Лем С. Лолита, или Ставрогин и Беатриче // Классик без ретуши: Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М., 2000.
18. Злочевская А. Роман В. Набокова «Лолита» в контексте литературной традиции Достоевского // Достоевский и мировая культура. СПб., 1998. № 10.
19. Лихачёв Д.С. Размышления над романом Б.Л. Пастернака // С разных точек зрения: «Доктор Живаго» Бориса Пастернака. М., 1990.
20. Пастернак Б.Л. Собр. соч.: В 5 т. Т. 4. М., 1991.
21. Леонов Л.М. Вор. М., 1980.
УДК 82.0:801.6; 82-1/-9
Е.В. Зонова
СРАВНИТЕЛЬНО-ТИПОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПОВЕСТИ М.Я. КОЗЫРЕВА «ПЯТОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ЛЕМЮЭЛЯ ГУЛЛИВЕРА...» И РОМАНА Д. СВИФТА
Вятский государственный гуманитарный университет, г. Киров
Повесть «Пятое путешествие Лемюэля Гулливера, капитана воздушного корабля, в Юбераллию, лучшую из стран мира, называемую также страной лицемерия и лжи»» была подготовлена М.Я. Козыревым к печати в 1936 г., однако впервые читатель смог с ней познакомиться лишь в 1991 г.: предоставленная К.С. Юрьевым, она была опубликована в сборнике «Пятое путешествие Гулливера и другие повести и рассказы» серии «Волшебный фонарь» издательства «Текст».
Двести лет отделяет жизнь и творчество Михаила Яковлевича Козырева (1892-1941) от его великого предшественника Джонатана Свифта (1667-1745), но, несмотря на это, оба писателя обнаруживают некоторую близость и в особом взгляде на окружающий их мир, и в том, как это видение мира отразилось в их сатирических произведениях. М. Козырев не только написал продолжение путешествий знаменитого Гулливера, но и продолжил сатирические традиции Дж. Свифта, поэтому представляет большой интерес рассмотрение произведений М.Я. Козырева и Дж. Свифта в сопоставлении их творческого метода и художественной манеры.
Как и у Дж. Свифта, повесть М. Козырева написана от первого лица. Преследуемый по возвращении из страны гуигнгнмов церковью, Гулливер спасается от ареста на воздушном корабле, но поднявшаяся буря, уничтожившая все его запасы, за-
ставляет его опуститься к незнакомой стране. О порядках и обычаях этой удивительной страны под названием Юбераллия и рассказывает в своих записках капитан Гулливер.
Юбераллия - фантастическая страна, не только созданная воображением писателя, но и подсказанная самой современностью. Во всем, что так удивляет Гулливера: в жителях Юбераллии, в необыкновенных порядках, в необычных ситуациях - во всем прямо или косвенно отражается современный писателю мир, противоречивый и жестокий, справедливо названный «веком тоталитаризма» . Продолжая традиции Дж. Свифта, книга которого также множеством нитей связана с современной английской действительностью и в то же время имеет общечеловеческий смысл, М. Козырев затрагивает в своем произведении вневременные проблемы: свободы и сытости, мира и насилия, правды и лжи, красоты и жестокости, места человеческой личности в мире.
Произведения Дж. Свифта и М. Козырева близки не только по своей проблематике и идейной направленности, сатирики используют сходные сюжетно-композиционные ситуации и художественные образы, а также сатирические приемы. Так, Дж. Свифт очень часто прибегает к «материализованной метафоре» . Например, для того чтобы в Лилипутии сделать карьеру при дворе императора, необходимо показать угодничество и
ловкость, для этого надо с детских лет тренироваться в пляске на канате, «и кто прыгнет выше всех, не упавши, получает вакантную должность» . Примеры «материализованных метафор» можно найти и в повести М. Козырева. Интересно, что ловкостью, свойственной всем приближенным императора Лилипутии, должны обладать все ученые в Юбераллии, перепрыгивая через костры пылавших книг: «Члены академии наук должны были в полном составе перепрыгнуть через самый большой из костров, и те, кто не сумел этого сделать, были навеки исключены из ученого сословия.
С тех пор и установилась в Юбераллии любопытная система раздачи ученых степеней: так, кандидат должен был перепрыгнуть через костер из книг шириной в одну сажень, магистр - в полторы, доктор - в три сажени. Особая комиссия наблюдала, чтобы огонь достигал определенной высоты и чтобы у экзаменующегося не обгорели фалды его одежды» .
Лесть, свойственная всем жителям Юбераллии и особенно придворным императора, находит свое выражение в «материализованной метафоре» - чудесном зеркале, превращающем урода в красавца, нищего в богатого, голодного в сытого, старые вещи в новые, грязную одежду в чистую:
«Чувствуя что-то неладное, я опять посмотрелся в зеркало, обратив внимание на свою одежду, -и чудо. Кафтан мой оказался столь же новым, как и десять лет назад, когда я получил его от портного Мой кружевной воротничок приобрел снежную белизну, и даже мои башмаки оказались сшитыми из лучшего русского сафьяна.
Прекрасное зеркало, - сказал я, - но...
И опять показал на зияющие дыры своего костюма. Горничная покачала головой, словно хотела сказать:
Ничего не вижу, - и тотчас же повела меня к столу» .
Политическая борьба, которая происходила между партиями вигов и тори в Англии конца XVII в., нашла свое отражение в романе Дж. Свифта в виде борьбы партий высоких и низких каблуков, существующих в Лилипутии. И хотя разница между партиями ничтожна, а также смешон сам предмет спора, сатирик тем самым показывает, что борьба между ними служит лишь тому, чтобы отвлечь внимание людей от насущных жизненных проблем. Религиозные же распри, происходящие в той же Лилипутии, показаны в виде борьбы тупо-конечников и остроконечников. С какого конца разбивать яйцо? - этот вопрос заставляет идти фанатиков на смерть, ученых писать трактаты, народ совершать восстания. Продолжая традицию Дж. Свифта, М. Козырев показывает ничтожность и глупость политической борьбы в стране, где на-
род доведен до нищеты и нет места интересам человеческой личности. Так, в Юбераллии «основным вопросом, заставившим больше всего пролить крови и чернил, был, по словам придворных, вопрос о том, какие бороды следует носить истинным юберальцам - длинные или короткие» . В результате «длинная и окладистая борода стала считаться признаком высшей расы» .
Чтобы юбералльцы не задумывались над подобными противоречиями: почему в лучшей из стран мира есть нищие и голодные, что заставляет преступника добровольно положить свою голову под топор гильотины и т.п. - их внимание сосредотачивается на разрешении более мелких проблем: какие юбки должны носить женщины и в каком порядке подавать кушанья за обедом.
Юбераллия М. Козырева и Лилипутия Дж. Свифта имеют еще одну общую черту - признанное милосердие и доброта императоров этих двух стран оборачивается на самом деле извращенной жестокостью и злобой, которые свойственны и приближенным королей. В «Путешествиях Гулливера» Дж. Свифта, например, друг главного героя, секретарь Рельдрессель, после составления обвинительного акта, уличающего Гулливера в измене, предлагает смертную казнь заменить более гуманной и мягкой мерой наказания - ослеплением. Подобно Дж. Свифту, М. Козырев силой своей иронии обнажает все убожество благодеяний, на которое способно правосудие Юбераллии во главе с ее императором: «Я был приговорен к самоубийству посредством лишения головы. Полицейский искренне поздравлял меня с необычной милостью, так как способ этот применялся редко ввиду дороговизны приспособления, и любезно объяснил мне несложную механику этой операции <.. >
Счастливо оставаться, - сказал полицейский, покидая меня перед орудием казни.
Я оценил и этот прекрасный обычай: никто не мешал преступнику с полным комфортом расположиться на эшафоте. Ему предоставлялась возможность еще раз раскаяться в своих преступлениях и даже заклясться никогда больше не совершать их» .
Интересно, что подготовка к кровопролитной войне при одновременном проведении мирных конференций и утверждении своего миролюбия Юбераллией, а также извращенная жестокость «добродетельного» императора напоминают обычай, заведенный при дворе Лилипутии: «...если в угоду мстительности монарха или злобе фаворита суд приговаривает кого-либо к жестокому наказанию, то император произносит в заседании государственного совета речь, изображающую его великое милосердие и доброту как качества, всем известные и всем признанные» .
И Дж. Свифт, и М. Козырев беспощадно высмеивают при этом стремление обоих императоров приблизиться к Богу. Правитель Лилипутии - такой же лилипут, как и его подданные, однако его рост почти на ноготь Гулливера выше роста остальных придворных, и именно это делает его «монархом над монархами», величайшим «из сынов человеческих». Император Лилипутии называет себя повелителем, «отрадой и ужасом» всей вселенной; он ногами упирается «в центр Земли», а головою «касается Солнца». Иронично высмеивает Дж. Свифт божественную предопределенность королевской власти, однако сатирик не забывает и о том, что в руках этого самовлюбленного монарха безграничная власть, что от малейшего его каприза зависят судьбы людей, судьба самого государства. Правитель Юбераллии в повести М. Козырева мало чем отличается от императора Лилипутии, более того, он ставит себя выше самого Бога:
«Насколько я мог понять, император склонен был самого себя считать выше всех богов и равным только создателю и властелину вселенной» . Однако Гулливер никак не может поверить тому, «что этот хитрый, жестокий и похотливый старик, большой любитель скабрезных анекдотов, казней и пыток, был чем-то вроде полубога, если не представителем самого Творца на земле юбе-ралльцев» .
Гулливер, в отличие от всех подданных Юбе-раллии, не верит, но чрезвычайно быстро приспосабливается к новым условиям, то же самое происходит и в романе Дж. Свифта: и в Лилипутии, и в Юбераллии Гулливер идет на компромисс с монархами, участвует в военных авантюрах, предлагает свои услуги двору. Сатирики показывают, что деспотичное и самонадеянное правление обоих правителей возможно лишь благодаря раболепству и низкопоклонничеству самих подданных. С детства привитое раболепие перед королевской властью, почитание даже нелепых законов, освященных королевской властью, не позволяют герою решиться даже на защиту собственной чести и жизни. И в том и в другом случае Гулливеру остается одно -бежать.
Как следствие деспотичного императорского правления, и в Лилипутии и в Юбераллии является хорошо развитая система подавления и устрашения инакомыслящих, пользующаяся особым покровительством со стороны монарха. Беззаконие и произвол полиции, вмешательство армии в государственные дела наблюдает Гулливер в Лилипу-тии. Прогуливаясь по улицам Юбераллии, он отмечает: «Поражало обилие военных: черные, коричневые, серые мундиры, повязки, украшенные ломанным крестом, встречались всюду; бульвары, рестораны, улицы были переполнены ими. Держа-
лись военные полными хозяевами, третировали штатских, как это бывает и у нас в Британии во время войны» . Особое значение в государственном устройстве Юбераллии играет личная гвардия короля: «Гвардейцы были незаменимы в случаях явного неповиновения или сопротивления властям: обладая наиболее чистой кровью и являясь поэтому живым воплощением расовой совести, они одним своим появлением в тех местах, где грозило возникнуть преступление, заставляли немедленно раскаяться даже тех, кто никакого преступления не совершал, а преступник немедленно выражал желание потерять самую способность впредь совершать преступления, если бы даже для этого ему пришлось расстаться с жизнью» .
Для изображения пороков человеческой природы Дж. Свифт использует гротескный образ еху -злых, хитрых, трусливых, жадных и агрессивных полулюдей-полузверей, обладающих страстью к блестящим камням и происходящих от пары англичан. И если Дж. Свифт ставит человека выше еху: человек отличается от еху Дж. Свифта науками, искусствами, промышленностью и системой управления государством, то М. Козырев, позаимствовав данный образ у Дж. Свифта, показывает, что в Юбераллии «эти низкие животные оказались лучше людей» , уничтоживших не только науку, искусство, промышленность и как таковую политику, но и позабывших об элементарных понятиях морали и нравственности:
«Я думал только о спасении. Может быть, мне удастся разжалобить это грязное животное. Я взмолился ему о пощаде, но голос изменил мне, и я услышал только свой невнятный стон.
Обросшая длинной грязной шерстью морда склонилась надо мной.
Что с вами, господин? - услышал я довольно-таки приятный голос. В голосе этом чувствовалась жалость, сострадание, забота.
Новое открытие - в этой стране еху умеют говорить.
Преодолевая чувство гадливости, я взял протянутую мне руку и сел на землю. <.. >
Это были не еху - это были фермеры его величества императора лучшей из стран» .
Тема доносов и добровольных свидетелей, заявленная Дж. Свифтом, встречается и в повести М. Козырева. Один из прожектеров, ученых-изоб-ретателей, в романе Дж. Свифта ставит перед собой цель - открыть антиправительственные заговоры. Гулливер, желая помочь ему, рассказывает об удивительном королевстве Трибниа, или Ланг-ден, большая часть населения которого «состоит сплошь из разведчиков, свидетелей, доносчиков, обвинителей, истцов, очевидцев, присяжных, вмес-
те с их многочисленными подручными и прислужниками, находящимися на жалованье у министров и их помощников» . Английский писатель Джордж Оруэлл в своей статье «Политика против литературы. Взгляд на “Путешествие Гулливера”», комментируя вышеприведенную цитату напишет: «. мы словно попадаем в самый разгар русских политических процессов 1930-х годов.» . В Юбераллии М. Козырева, представляющей собой сатиру на тоталитарное государство, происходит нечто подобное: «Почти всегда приходится прибегать к “отеческому внушению”, заменяющему нераскаянному его потерянную совесть.
Органом, выполнявшим эту важнейшую функцию, был так называемый “совет отцов”, состоявший из виднейших сановников государства. Сотни чиновников, находящихся в распоряжении этого совета, имели каждый по сотне тайных агентов. Агенты эти должны были ежедневно сообщать чиновникам обо всех как совершенных, так и задуманных преступлениях, и чтобы не пропустить ни одного, пользовались услугами осведомителей, которых было так много, что из троих собравшихся в общественном месте людей двое, во всяком случае, были из их числа» .
Общество гуигнгнмов, «разумных» лошадей, в романе Дж. Свифта, организованное по определенной кастовой системе, в основе которой - расовое начало, по своей сути напоминает общественное устройство Юбераллии с его разделением людей на высшую и низшую расы. У гуигнгнмов слуги, выполняющие самую тяжелую работу, отличаются по цвету кожи от своих хозяев и не скрещиваются с ними. Подобную картину мы наблюдаем и в повести М. Козырева: «. законодательство Юберал-лии, оберегая чистоту крови своей нации, запретило все смешанные браки, а браки с представителя-
ми изгнанной национальности объявило недействительными и подлежащими очень суровому наказанию» .
«Разумные» гуигнгнмы, почти не ведающие разногласий ни по одному вопросу, со своим «стадным» чувством в общем-то мало чем отличаются от «подданных великого государя Юбераллии» с «одними мыслями, одними чувствами, одними суждениями» . «Разум» гуигнгнмов оборачивается в повести М. Козырева «обилием тупых физиономий» . Слепая любовь к своему императору превращает юбералльцев в механизмы, исполняющие свои обязанности и готовые в любой момент по приказу своего короля, не задумываясь, расстаться с жизнью.
Страна гуигнгнмов, созданная воображением Дж. Свифта, является идеалом лишь Гулливера, но не писателя. Сатирик с иронией описывает «разумных» лошадей, не ведающих любви и дружбы, страха и печали, гнева и даже ненависти, за исключением их отношения к еху, которых они хотели бы «стереть... с лица земли» . Еху у гуигнгнмов, как отмечает Дж. Оруэлл, занимают «примерно то же место, что евреи в нацистской Германии» . Таким образом, тема тоталитаризма, заявленная Дж. Свифтом, находит свое продолжение и в повести М. Козырева - сатирической аллегории на современный тоталитарный мир.
Сравнительно-типологический анализ образнопоэтических структур и глубинных смысловых контекстов повести М. Козырева «Пятое путешествие Гулливера.» (1936) и знаменитого романа Дж. Свифта показал, что голос знаменитого английского сатирика отчетливо слышен в повести М.Я. Козырева, малоизвестного, но самобытного и яркого писателя начала 1920-30-х гг. ХХ в.
Поступила в редакцию 29.12.2006
Литература
1. Игнатов А. Черт и сверхчеловек. Предчувствие тоталитаризма Достоевским и Ницше // Вопр. филос. 1993. № 4.
2. Штейн А.Л. Свифт и человечество // Штейн А.Л. На вершинах мировой литературы. М., 1988.
3. Свифт Дж. Путешествия Гулливера / Пер. с англ. Примеч. А. Аникста; ил. Жана Гранвиля. М., 1991.
4. Козырев М.Я. Пятое путешествие Гулливера и другие повести и рассказы. М., 1991.
5. Оруэлл Дж. Политика против литературы. Взгляд на «Путешествие Гулливера» // Свифт Д. Путешествия Лемюэля Гулливера. М., 1998.
И.А. Дубашинский
Жанровая природа свифтовской сатиры - один из дискуссионных вопросов. Но не будет преувеличением утверждение, что все творческое наследие Свифта дает немало поводов для полемики. Об этом свидетельствует история изучения его произведений.
Споры о Свифте начались еще при жизни писателя. Королеве Анне, фанатически религиозной женщине, претило вольномыслие автора «Сказки о бочке» (опубликованной в 1704 г.). Узнав, что этот памфлет вызвал пересуды со стороны филологов (Уоттона и др.) и официальных лиц, Свифт в 1710 г. выступил с «Апологией», в которой доказывал, что «Сказка о бочке» отстаивает принципы англиканской церкви. Свифт прибегнул к мистификации, видимо, для того, чтобы вновь привлечь внимание публики к своей сатире. С тех пор дискуссия о его произведениях не утихала.
В настоящее время наиболее остро сталкиваются мнения по двум вопросам: 1) является ли Гулливер выразителем взглядов автора; 2) в какой мере церковная деятельность Свифта, его проповеди и трактаты предопределяют идеи его художественных произведений. Неправомерное отождествление Гулливера с самим писателем влечет за собой вывод о том, что Свифт был мизантропом, а это совершенно не соответствует действительности. Отождествление взглядов, выраженных в некоторых проповедях («О троице» и др.) и трактатах («Относительно закона о проверке вероисповедания» и др.), с логикой сатиры приводит к утверждению о том, что Свифт был лоялен по отношению к политическому строю Англии, а это также далеко от истины, хотя, с другой стороны, наличие противоречий в воззрениях сатирика отрицать нельзя.
На протяжении более чем столетия с того момента, как «Путешествия Гулливера» увидели свет (1726), критики вели о них речь, уклоняясь от того, чтобы четко определить жанр этого произведения. Писали об идеях свифтовской сатиры, о том, какие жизненные прототипы легли в основу художественных обобщений автора, обращали внимание на заимствования. Укажем на исследования младшего современника Свифта С. Джонсона, написавшего «Жизнь Свифта» (1781), и на В. Скотта, предпославшего научному изданию сочинений сатирика «Мемуар о Джонатане Свифте» (1814), где вопрос о жанре «Путешествий Гулливера» не ставился.
Новый этап в изучении свифтовского наследия обозначила краткая, как бы мимоходом брошенная характеристика, нашедшая свое место во второй статье В.Г. Белинского о творчестве Пушкина. Впервые в научной литературе автор «Путешествий Гулливера» рассматривался не обособленно от мирового историко-литературного процесса, а как неотъемлемая часть его. Впервые Свифт был назван автором «истинного романа», той разновидности этого жанра, которую, по мнению В.Г. Белинского, в XVIII в. разрабатывали кроме Свифта - Стерн и Вольтер Несмотря на убедительную научную аргументацию русского критика, многие литературоведы, отечественные и западноевропейские, продолжали и продолжают считать, что «Путешествия Гулливера» лишены романных признаков.
Вместе с тем видный русский филолог второй половины XIX в. Н.И. Стороженко в своем курсе лекций по истории западной литературы охарактеризовал «Путешествия Гулливера» как «роман сатирический», развив тем самым определение Белинского указанием на сатирическую природу изученной им жанровой разновидности. Эта точка зрения отстаивалась также свифтологом М.Д. Заблудовским.
Для западноевропейских филологов общепринятой является концепция, которую сформулировал Э. Бейкер в своей «Истории английского романа»: «Некоторым произведениям Свифта присущ внешний облик художественной прозы (только внешний облик?!! - И.Д.), но несмотря на то, что в них... отражены жизнь и характеры с большим проникновением и силой, и искусство повествования Свифта не может быть превзойдено, - это не романы, и никогда не имелось в виду, что это романы».
В приведенном высказывании смешаны в одну кучу все произведения Свифта, среди которых в количественном отношении преобладают памфлеты и сатирические стихотворения (басни, псевдоэлегии, пародии, версификации). Речь может идти только о «Путешествиях Гулливера», который является «романом сатирическим», с чем не согласен Бэйкер и его единомышленники. Стоит ли вести дискуссию, содержанием которой послужит только лишь определение жанра «Путешествий Гулливера»? Стоит, потому что это один из путей установления эстетической специфики сатиры Свифта, потому что жанр (после рода) - наиболее общая категория классификации, без учета которой невозможно выработать объективный принцип анализа того или иного произведения.
Никто не станет спорить о том, насколько существенно для уяснения содержания и замысла «Мертвых душ» исходить из того, что это поэма, а не произведение другого жанра. В такой же мере важно при рассмотрении «Путешествий Гулливера» отталкиваться от романных признаков этого произведения.
Попытаемся вначале исходить от противного. Мысленно присоединимся к тем, кто отрицает, что «Путешествия Гулливера» - роман. Доводы наших оппонентов можно сформулировать следующим образом (мы это делаем за них, поскольку подобного рода доказательств до сих пор в научной литературе не приведено, выдвинуты лишь априорные определения). В «Путешествиях Гулливера» нет системы саморазвивающихся характеров, создающих представление об объективной действительности; каждая часть «Путешествий Гулливера» - отдельное, фабульно не связанное с другими частями повествование, развертывающееся независимо, само по себе. Некоторые диалоги и описания, сделанные от лица Гулливера, представляют собой характеристики общества, настолько лишенные индивидуальности, что их словесная ткань ничем не отличается от политического и социологического памфлета; что же касается самого Гулливера, путешественника по фантастическим странам и, главное, повествователя, то подобные ему рассказчики не раз уже встречались в памфлетах Свифта (в «Сказке о бочке», в «Бумагах Бикеретаффа», в «Письмах суконщика»).
Анализ «Путешествий Гулливера» позволяет установить, что приведенные доводы не состоятельны, хотя им, по-видимому, трудно отказать во внешней убедительности. Прежде всего следует возвратиться к упоминавшейся ранее системе развивающихся характеров, как одном из главных отличительных признаков романного жанра. В «Путешествиях Гулливера» эту «систему» эффективно воплощает одно лицо - Гулливер.
На его долю выпало столкнуться с таким множеством социальных, философских, моральных и эстетических проблем, которых в другом романе хватило бы для множества персонажей. Сверхнапряженность мыслительной деятельности не лишает Гулливера живых человеческих качеств: сочувствия к бесправным, презрения и ненависти к деспотам, любознательности, готовности переносить невзгоды, чтобы достичь поставленной цели. Он наделен литературным дарованием, эрудирован, он очень внимательно прислушивается к мнению других, что выгодно отличает его от встречающихся ему многочисленных правителей. Словом, это художественный характер, раскрытый через сложную систему связей с действительностью, и он с полным правом «входит» в роман.
Он отличается от других повествователей, использованных Свифтом в памфлетах для драматизации и удвоения сатирической образности. Гулливер, в отличие от Бикеретаффа, выступает не только как рассказчик, но и как человек, имеющий свою судьбу, свою меняющуюся индивидуальность. Наличие развивающегося характера, трагический конфликт Гулливера с обществом, ставший причиной начавшегося разрушения личности, еще более резко выделяет в «Путешествиях Гулливера» свойства романной формы. Но анализ духовного кризиса Гулливера составляет лишь одну и притом не самую главную сюжетную линию романа.
С одной стороны - меняющийся характер Гулливера, вначале искренне верящего в разумность и справедливость буржуазных отношений, а затем возненавидевшего их, придает единство резко отделенным друг от друга частям романа. С другой стороны, и при детальном рассмотрении системы типизированных обстоятельств можно различить некие связующие линии, которые соединят картины жизни в Лилипутии, Лапуте, Лаггнеге, а также в утопических государствах - Бробдингнеге и Гуигнгнмии. Во всех четырех частях романа сатирическое действие сосредоточивается в зоне власти, государственного устройства, перерастая в генеральное наступление на общественные устои в целом и на мораль, в частности.
Из различных подходов к одному объекту, из анализа одной «материи», проводимого несколькими способами, постепенно формируется: художественное обобщение, которое можно назвать образом государства или образом системы управления. Такое обозначение может показаться не совсем удачным, поскольку принято считать, что художественный образ воспроизводит не понятие, а черты конкретного человека, предмета, местности. Между тем, иначе никак не определить художественную идею, развивающуюся во всех четырех частях «Путешествий. Гулливера».
Свифт исследует детали механизма власти, рассматривает политическое государство как целостную систему отношений, собирает воедино все свои наблюдения именно в обобщенном образе собственнического государства.
Строительным материалом в этой созидательной работе иногда служат средства, используемые главным образом в социологической публицистике (обобщающие утверждения, прямолинейные обвинения, историко-документальный материал). Однако все эти компоненты выполняют подсобную роль. Образ вырастает прежде всего из совокупности картин жизни, сцен, в которых запечатлены человеческие отношения.
Рассуждения короля Бробдингнега очень важны для понимания отрицательных сторон европейских государств. Но все же мысли этого монарха развиваются не в оголенно-отвлеченной форме, а как проявление его натуры, его индивидуальности. И так на протяжении всего романа: обобщение повсеместно носит художественный характер и отличается от логической аргументации и умозаключений, выводимых общественными науками, исследующими формы власти.
В первой части романа - «Путешествии в Лилипутию» - действия правительства, этого человеческого облика власти, государства, рассматриваются наиболее тщательно в двух аспектах. Свифт рисует картину войны между Лилипутией и Блефуску. Конфликт возник из-за смехотворных разногласий, но императору Лилипутии было достаточно, чтобы прибегнуть к захватам. Ненасытность этого правителя дала Свифту повод, чтобы судить о том, насколько разумна и справедлива власть, которая держится на силе и удовлетворяет свои интересы, прибегая к кровопролитиям.
Антивоенная тема далее развивается во второй и четвертой частях романа: сначала король Бробдингнега выражает свое возмущение, узнав, что люди используют порох, пушки и другие средства для ведения истребительных войн. Затем сам Гулливер, ранее отстаивавший закономерность подобного рода политики, проводившейся его «любезным отечеством» - Англией, в четвертой части сам раскрывает истинные причины войн, причинявших бедствие народам, но зато весьма выгодных правителям. Это лишь одна из сквозных тем, формирующих образную характеристику государства во всех четырех частях романа.
В «Путешествии в Лилипутию» есть и второй аспект изображения государства, раскрывающийся в сценах судебного преследования Гулливера со стороны местных властей. Насколько несправедливы и неразумны были действия правительства, предпринятые для наказания человека-горы, в данном случае нет нужды говорить. Однако, исследуя жанр, необходимо отметить, что враждебное отношение государства ж человеку, ни в чем неповинному и даже имеющему заслуги перед страной, является опять же началом темы, затем развивающейся в третьей и четвертой частях романа. При посещении Лагнега Гулливер узнает об особенно изощренном способе расправы правителя с неугодными ему людьми. Каждый, приближающийся к трону, должен лизать пол, а монарх велит посыпать зал ядовитым порошком, который и является средством казни обреченного. После этого в четвертой части романа Гулливер в одном из своих монологов прямолинейно формулирует свой обвинительный акт. Его инвектива по форме - безобразная, или условно говоря, публицистическая характеристика того самого судейского сословия, которое раньше выявляло присущие ему черты в «чисто» художественных структурах. Гневный протест героя против продажности государственных чиновников, не желающих ни с чем считаться кроме своих материальных интересов и воли власть имущих, не содержит в себе плакатной прямолинейности - это логическое завершение ранее развивавшейся темы. Кроме того, сцены, в которых фантастика переплетается с реальностью, сцепляются монологами-размышлениями повествователя.
В серии сцен, где фантастические обстоятельства и то, как их воспринимает Гулливер, формируют черты буржуазного государства, а также в диалогах, сопоставляются экспериментальные механизмы власти с их прототипом - политическим укладом Англии. Происходит не развитие, а развертывание обобщающего образа. Какие-либо существенные изменения отсутствуют; подчеркнутая статичность образа правления есть отражение исторической реальности: процесс ломки старых форм был завершен в основном в XVII в. Поэтому неподвижность, застылость, отсутствие прогрессивной перспективы - черты, сообщающие образу государства естественную законченность, завершенность.
Безумие, неограниченный произвол власти со всей силой выявлены уже после того, как читатель познакомился с ее давлением на личность и захватническими устремлениями. Продолжая далее развертывание образа, находя все новые подходы к объекту, автор, естественно, не миновал и такой темы, как открытая враждебность государства по отношению к народным массам.
В одной из самых напряженных сцен романа показано восстание жителей Линдалино против деспотического правительства Лапуты. Само по себе местонахождение короля и министров, гнездившихся на летающем острове, символизировало антагонистическую враждебность власти к подвластным. Сатирик не довольствуется констатацией социального контраста. Он вносит элемент движения, конфликтности в сатирическое повествование, где сатирическому образу противостоит героико-трагический портрет восставшего города. Обитатели летающего острова едва спаслись от неминуемой расправы, в результате которой предполагалось коренным образом изменить систему управления страной.
Таким образом, автор как бы сдвинул силою своей творческой фантазии то, что ранее казалась статичным, незыблемым. Свифт разрушил созданное им же впечатление о всесилии несправедливого государства. Лапута осталась нетронутой, но перенесенное ею потрясение указывало на предстоящие революционные грозы. Свифт сделал открытие, которое трудно переоценить. Оно в равной мере свидетельствовало о том, что история не может остановиться, о глубокой вере художника в возможности и силы народа, о том, что освобождение может быть достигнуто только путем борьбы.
Связь Гулливера с фантастико-утопическими и сатирическими обстоятельствами является тем сюжетным стержнем, на котором развертывается образ государства.
В четвертой части романа нравы и характер йэху дают нам представление о более широком комплексе общественно-политических институтов, чем аппарат власти.
Йэху воплощают в себе общество, взятое как целое, а не только систему управления страной в ее отношениях к различным социальным силам, как это было раньше, в первой-третьей частях. Гротескный портрет йэху появляется внезапно, если иметь в виду только фабулу финальной части романа. На самом же деле он подготовлен глубинным, внутренним течением сатирического сюжета. Укажем на некоторые мотивы, подготавливающие мощное развертывание гротеска: беспредельная озлобленность императрицы Лилипутии, выявившаяся после тушения пожара в ее дворце; не знающая границ жадность фермера из Бробдингнега, надеявшегося получить большие барыши путем показа Гулливера в общественных местах; неспособность лапутян нормально реагировать на явления и предметы действительности; никчемность, завистливость, уродливость струльдбругов, обреченных на бессмертие; жестокость императора Лилипутии, королей Лапуты и Лаггнега; пресмыкательство придворных и партийные распри в Лилипутии.
В образе йэху все извращения, все отклонения от разумной нормы конденсированы; хотя это человекоподобное существо рисуется отчужденным от современных ему государственных организмов и ведет стадный образ жизни, оно вобрало в чистом виде именно те пороки, которые порождает частнособственническая общественная система, не способная обойтись без средств подавления, принуждения, администрирования, без государства. Тем самым образ государства соотносится не только с судьбой и мыслями одной личности, с прозрением и трагедией Гулливера, но связан также с обобщенным портретом стада йэху, которое гротескно воплощает неминуемое вырождение всего человечества, если это человечество будет довольствоваться существующей системой социально-экономических отношений и существующей моралью.
Отмеченные связи образов-идей читатель должен осуществить сам, своими силами, они далеко не всегда выражаются в сюжетных мостах. Однако автор не делает повествование таинственно-загадочным, он расставляет ориентиры и вехи, позволяющие улавливать пути, по которым развертывается тема. Так образ государства дается через весьма конкретные портреты-характеристики правителей (императора, королей, придворных, чиновников, судей), описание законов.
Все эти люди и понятия, «размещенные» во всех четырех частях романа и формирующие четыре фабулы, имеют много общего во взглядах и поведении. Эта общность роднит их. Несмотря на имеющиеся различия они формируют собой одну категорию обстоятельств, исследуемых Гулливером. К тому же упомянутые различия выполняют особую композиционную функцию. Парадоксально, но факт: очень часто они лишь подчеркивают принципиальную одинаковость явлений. Император Лилипутии, король Лапуты и вожак йэху - типы, имеющие сходство и отличающиеся один от другого. Природа их одинакова, поскольку все они - власть имущие. К чему же тогда автор детально различает правителей? Отчасти, конечно, потому, что каждый из них действует в специфических условиях. Главная же их эстетическая функция - показать, что автор анализирует одно и то же понятие, предмет, систему отношений, власть, но подходит к объекту изображения каждый раз с новой позиции.
За исключением Гулливера все остальные образы не развиваются. Мы познаем в каждой из четырех частей различные стороны одного и того же общества. Позиция автора поэтому также способствует тому, чтобы мы рассматривали его произведение как эстетическое целое.
Английская и - шире - европейская действительность первых десятилетий XVIII в. решающим образом повлияли на жанровую структуру «Путешествий Гулливера», на ее своеобразие. Форма этого произведения сама по себе в высшей степени содержательна. Необходимо было, чтобы социальные противоречия буржуазного общества охватили нетронутые ранее пласты политической и экономической жизни, необходимо было, чтобы «новая» мораль собственников повсеместно стала нормой, образом жизни, узаконенным беззаконием. Только после этого стало возможным свифтовское художественное обобщение, сатирический анализ социально-политической системы, целого, общего состояния, в котором находился мир. У Шекспира несправедливость власти («Ричард III»), несправедливость имущих классов («Кориолан») объясняется низменными интересами, преступным индивидуализмом честолюбцев («Макбет»), скупцов («Венецианский купец») незаконных претендентов на трон и богатство.
Гуманизм эпохи Возрождения восставал против всего дурного, таившегося в человеке. На какой бы ступени общественной лестницы ни находился носитель порока, он подлежал строгому суду искусства.
Свифт жил совсем в иную эпоху. Он остался верен гуманистической традиции Шекспира, и острие его критики также было направлено против эгоизма и аморальности носителей власти. Но типизация, осуществленная в «Путешествиях Гулливера», зиждилась и на осознании социальной несправедливости, лежащей в основе всего строя общественной жизни. Эта идейная магистраль, проложенная классовыми битвами XVII в., пронизывает далеко не с одинаковой силой все сферы художественного изображения: укажем, например, на выпадающие из общей концепции эпизоды третьей части «Путешествий Гулливера», где показано преуспевание мелких арендаторов, ведущих своё хозяйство во владениях очень разумного и очень консервативного лендлорда Мюноди. Правда, экономическая деятельность этого землевладельца вызывает восторг прежде всего у Гулливера, которого нельзя отождествлять с автором. Тем не менее сам по себе разрыв сатирической ткани за счет введения подобного рода сцен весьма показателен для противоречивой позиции самого автора, который обрушивается на всю систему социальных отношений и при этом считает возможным в чем-то идти на компромисс. Однако даже заблуждения Свифта были вызваны не только ограниченным характером его политико-философских воззрений, но также и тем, что социальные противоречия, выявившиеся в самом существенном - в системе отношений, кое-где были еще замаскированы и походили на обманчивую гармонию, особенно в тех случаях, когда собственничество вступало в редкий и противоестественный брак с субъективной честностью, милосердием, умеренностью и прочими чуждыми ему принципами человечности.
Из сказанного видно, что формирование жанра, разработанного Свифтом, в такой же мере обусловлено взглядами художника, как и законами движения истории. Это также относится и к чисто словесной ткани. Если не правы те, кто считает, что «Путешествия Гулливера»- памфлет или роман-памфлет, то во всяком случае не подлежит сомнению, что это произведение вскормлено памфлетным наследием XVII в. и возросло на дрожжах памфлетов самого Свифта. Здесь вновь произошло совпадение исторической потребности и творческой направленности художника. С одной стороны, социальные противоречия английской действительности могли быть художественно осознаны Свифтом (в отличие от Дефо) в их наиболее общих проявлениях, а не в отношениях многих и разнообразных человеческих характеров. С другой стороны, сама эта «философская» типизация в целом ряде проявлений впитывала словесную едкость памфлетных обобщений, их политическую остроту, социально-политическую наполненность и направленность слова. Все эти особенности словесных значений были неведомы в шекспировское время, тогда искусство слова тяготело к обобщениям не столько конкретно-злободневным и строго адресованным, сколько к символическим, универсальным.
В монологе, начинающемся словами «быть или не быть», речь идет о всечеловеческой трагедии, вызванной господством зла и колебанием героя между действием и бездействием. Брут, Кориолан, Лир, Гамлет, Отелло ведут речь об испорченности, о фатальной неисправимости времени. Когда же Гулливер говорит о порочности, он имеет в виду английских йэху XVIII в. и перечисляет вполне конкретные социальные признаки зла: всесилие богачей, продажность и произвол судей, эгоизм правителей и политических партий, одинаково чуждых народу. Появились не только новые образы, но и понятия, слова, ранее не входившие в арсенал художника, или использовавшиеся без концентрации наступательною политического смысла, присущего «Путешествиям Гулливера». Без этой отточенной ясности и конкретности словесной ткани, порождённых, как и сюжет «Путешествий Гулливера», социальной действительностью, литературно-памфлетной традицией и гением автора, роман Свифта с его жанровой спецификой и чертами, присущими всем произведениям этого вида, не мог бы появиться.
Как ни масштабны художественные обобщения в «Путешествиях Гулливера», автор этого романа не пытается дать и не даёт нам объемного представления о всей действительности.
Чем же объяснить сознательное самоограничение Свифта, идущее вразрез с закономерной тенденцией романного жанра к охвату всех существенных сторон общественной и личной жизни в их взаимосвязи? Ответ на этот вопрос можно сформулировать, если учесть, что «Путешествия Гулливера» - не «обычный» социальный роман, а сатирический роман.
Способ типизации сказывается самым непосредственным образом на жанровой специфике произведения, на его, можно сказать, индивидуальности.
Эту истину в применении к сатире лучше всего выразил ещё Гоголь, когда делился с Пушкиным о том, как будет раскрыт замысел «Мёртвых душ»: «Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь». Русский писатель необыкновенно точно уловил диалектику общего, целого и отдельного, части в сатирическом романе. Последний близок к любому социальному роману своим стремлением охватить «всю» действительность, раскрыть состояние мира и в то же время отличается от него «однобокостью», то есть анализом, нацеленным на какой-то тип отношений, характеров, явлений. Больше того, этот анализ в сатирическом романе как и в любом сатирическом произведении (рассказе, басне, памфлете) проводится заданно, с заведомым стремлением вскрыть неискоренимую несостоятельность объекта. Однако стоит подчеркнуть снова, что роман в отличие от других жанров всё же даёт объективную картину большого пласта действительности, целостное представление о всех важнейших силах зла. Но помимо того, что средствами сатиры в роман Свифта включается определенный, только ему свойственный комплекс жизненного материала, в нем происходит определенное движение системы сатирических образов. Внешне они замкнуты в отъединенных друг от друга частях, внешне они статичны. Но на самом деле «внутри» они подвижны и соединены не только пронизывающими их темами, о чем уже говорилось ранее, но также наличием в них явно ощутимого однородного движения. В наиболее общей форме внутренняя динамика сатирической образности может быть определена как нагнетание низменного.
Некоторые ученые считают, что автор с явным снисхождением показывает лилипутов. Кое-что он в них осуждает, а к их изобретательности, смелости и даже отдельным сторонам законодательства (клевета карается самым строгим образом и т. д.) он питает симпатии. На самом деле Свифт относится одинаково непримиримо и к порокам лилипутов, и к порокам йэху. Но все же в лилипутах относительно меньше сосредоточено зла, чем в жителях Лапуты, а лапутяне при всей своей уродливости оказываются не столь ужасными, как йэху. Таким образом каждая из четырех частей романа представляет собой ступень, подготавливающую появление следующей части. Эта ступеньчатость композиции - не только формальный признак: в ней отражен процесс ухудшения мира, его деградация. Так философия отражена в форме, а форма способствует «самовыражению» философии.
Нагнетание низменного обнаруживается также в том, что ирония и пародия, вначале мирно соседствовавшие с гротеском, постепенно вытесняются последним, и это, в свою очередь, создает особый, становящийся все более мрачным колорит романа. Когда лилипуты состязаются в канатохождении или прыжках через палку, чтобы добиться высоких постов и наград, автор внушает нам мысль об извращенности метода, посредством которого правительство отмечает угодных ему лиц. Но само их старание таким способом отличиться, театральность, с которой они осуществляют свои забавные телодвижения, - все это еще наполнено безобидным комизмом. Затем в развертывании сатирического сюжета комическое и уродливое, низменное, не раз предстают в нераздельном единстве: ирония и пародия соединены с гротеском. Таков, например, обвинительный приговор, в котором перечисляются мнимые преступления Гулливера. Этот документ - органическая часть сатирической картины. По существу - это веселая пародия на крючкотворство английских судов и само законодательство Великобритании, но помимо пародийной формы в образе-документе, созданном Свифтом, заключено также фантастическое преувеличение, выраженное в самой сути статей обвинения, то есть гротеск.
Внешний облик и отрешенность лапутян элементарно комичны и в то же время чудовищно безобразны. Снова элемент комизма пронизывает гротеск. Струльдбруги жалки, безобразны и злобно мстительны: здесь гротеск дан в соединении с другим компонентом - с трагическим началом, которое выражено в контрасте между бессмертными и смертными.
Но в четвертой части романа вместе с появлением йэху наступает господство чистого гротеска, оттененного не изнутри, а извне розовымии голубыми тонами в изображении гуигнгнмов (впрочем, и эти тома пронизаны лучами иронии).
Движение изобразительных и выразительных элементов сатиры подчинено, таким образом, общей концепции романа, осмыслению бесперспективно углубляющихся противоречий собственнического общества. Уподобления государственной, партийной и рационализаторской деятельности результатам физиологических отправлений человеческого организма определяют характер гротеска и служат не только для снижения изображаемых объектов, но и для создания общей атмосферы, целостного представления о том, в каком болоте оказалось человечество, разъедаемое злобой, жестокостью, жадностью, властолюбием.
Художественная система, формирующая роман «Путешествия Гулливера», выразила время безраздельного господства собственника и пафос борца против несправедливости, аннигилирующего порочное общество средствами сатиры. Эта система впитала огромный опыт развития искусства, начиная от политической сатиры Аристофана и Лукиана и кончая поэмой С. Батлера «Худибрас», написанной в шестидесятых годах XVII в. Много писалось относительно фабульных заимствований Свифта из фантастических романов Сирано де Бержерака, «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле, «Похвалы глупости» Эразма Роттердамского. К указанным источникам следовало бы также отнести «Утопию» Томаса Мора, автора глубоко чтимого Свифтом и названного в «Путешествиях Гулливера» одним из величайших мужей наряду с римским тираноборцем Брутом и греческим тираноборцем Эпаминондом. «Путешествия Гулливера» теснейшим образом связаны с «Утопией» и «восприняли» от этого произведения контрастный характер композиции: реальная действительность Англии противопоставлена обществу гуигнгнмов в романе Свифта, а ранее - социальному укладу утопийцев в романе-трактате Мора. Восприняв этот принцип построения сатиры, Свифт остался тем не менее художником глубоко самобытным. Его утопия освещена двойным светом утверждения, совмещенного с иронией, в то время как для Мора «Утопия» - абсолютное воплощение общественного идеала. Сатирические картины Свифта отличаются неизмеримо более высокой степенью художественной обобщенности, чем обличения Мора, осуществленные средствами публицистики. Наконец, следует также отметить, что повествователь Мора Гитлодей выполняет лишь функцию рассказчика, в то время как Гулливер - это характер, и, как отмечалось раньше, человек со своей особенной судьбой. То приемля, то отвергая, то глубоко задумываясь над действительностью фантастических стран, метафорически воплощающих Англию, повествователь Свифта тем самым как бы приближает вымышленный сюжет к читателю, побуждает последнего соучаствовать в осмыслении жизни. Кроме того, активная позиция и развертывающаяся во всех частях судьба Гулливера придают самым отвлеченным экспериментальным образам-обстоятельствам эстетическую и жизненную достоверность. Мы отлично понимаем, что никакой Лапуты не существует в действительности. Но детализированное и согретое его восприятием описание Гулливера создает впечатление невымышленного мира. Такого энергичного насыщения деталей романа общефилософским смыслом, вытекающим из всего развития сюжета, у Мора не было и не могло быть. Это - достояние свифтовского романа.
«Путешествия Гулливера» находятся в сложных родственных отношениях с традиционными описаниями реальных и вымышленных путешествий. В переписке, публицистике, памфлетах, трактатах и самом романе Свифта не найдено ни одного упоминания о «Робинзоне Крузо» (1719), который появился в печати за семь лет до «Путешествий Гулливера» и быстро стал одним из популярнейших произведений английской литературы. Но сличение романа Дефо и романа Свифта позволяет обнаружить известную связь между ними и даже общность в построении этих произведений.
Не вызывает сомнений полемика сатирика с идеализированным изображением колонизации в «Робинзоне Крузо». Свифт настойчиво проводит мысль о безрелигиозности Гулливера, воспринимающего мир таким, какой он создан самими людьми. Дефо же восхищается набожностью Робинзона. Различия в описании «естественного» состояния человека, которые обнаруживаются в сопоставляемых произведениях, носят не менее принципиальный характер.
В то же время Свифт использует фабульные мотивы из пародируемых им повествований о путешествиях, в том числе и некоторые линии изображения, свойственные «Робинзону Крузо».
Автор «Путешествий Гулливера», как и Дефо, начинает свое повествование с того, кем был отец героя, с характеристики семейного положения и образования, полученного им до начала странствий. Кораблекрушения, штормы, нападение пиратов, описание предметов, привезенных мореплавателем из далеких стран, радость возвращения к семейному очагу, встреча с женой после долгой разлуки, - все эти звенья фабулы в одинаковой мере свойственны и роману Свифта, и многим английским повестям и романам о путешествиях.
Однако Свифт вкладывает совсем иной смысл в эти описания. И в его композиции они тоже выполняют особенную роль. Большинство авторов изображает жизнь моряка в романтическом свете. Все превратности судьбы раскрываются так, чтобы более выпукло показать мужество путешествующего героя, силу английского предпринимателя.
У Свифта же используются готовые фабульные связи совсем с иной целью, чем, скажем, прославление доблести Гулливера. Во всех эпизодах, где показано плавание Гулливера, указаны долгота и широта местонахождения судна, рассказано о незнакомых землях; описание фантастической действительности дано с подчеркнутой достоверностью, что усиливает эффект правдоподобия. А в финале романа Свифт разрушает установившийся канон, которому он кое-где следовал, имея свои цели. На родину возвращается не разбогатевший и самодовольный купец-путешественник, а глубоко разочарованный в обществе мыслитель, человек, не находящий опоры в окружающей жизни и переживающий безысходную трагедию. Эта необычная концовка романа-путешествия, этот элемент композиции и завершение сюжетного движения полны социально-философского смысла. Полемика с современными авторами была задумана для того, чтобы раскрыть безосновательность их оптимизма и показать неосуществимость гуманистических идеалов в условиях стабилизировавшегося буржуазного общества.
Роман Свифта связан многими соединительными линиями с романом Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». В научной литературе неоднократно отмечалось, что английский сатирик заимствовал у французского писателя отдельные мотивы, сцены, характеристики. При этом никто не отрицает, что «Путешествия Гулливера» - роман, содержащий самобытный сюжет. Больше всего нас интересует, в какой мере Свифт воспользовался жанровыми признаками романа, созданного в эпоху Возрождения, для того, чтобы выразить свое время. Но прежде всего о различиях. Английский писатель не принял манеры Рабле, создавшего вполне объективированный рассказ, и предпочел исповедальное повествование. Свифт освободился также от раблезианской снисходительности - порождения Ренессанса, и поэтому современная ему действительность расценивается главным образом как совокупность отрицательных явлений. Смех Свифта, в отличие от смеха Рабле, лишен жизнерадостности. Герои Рабле возвышаются над злом, оно для них не столько страшная помеха в жизни, как для Гулливера, сколько комический объект.
В «Путешествиях Гулливера» преобладает политико-философская и моральная проблематика, в то время как в «Гаргантюа и Пантагрюэле» жизнь воспроизведена целиком, без выпячивания одной из ее сторон. Наконец, раблезианская утопия - Телемская обитель, - как и утопия Томаса Мора, воспроизведена без иронии. Для Рабле это реальная перспектива совершенствования общества, тогда как Свифт то и дело иронизирует над собственной утопией.
Как показал в своем исследовании М. Бахтин, гротеск Рабле охватывает и прогрессивные, и косные силы истории, а у Свифта он воспроизводит только проявления социального зла. Наверно, можно было бы обнаружить немало других различий в художественных творениях Рабле и Свифта. Но все же нас интересует наличие контакта между двумя писателями, и притом именно в сфере жанровых особенностей.
Сатирическое обобщение, сатирический образ зачастую имеют у Рабле и у Свифта много общего. Например, автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» иной раз не просто деформирует изображаемый объект, желая жестче раскрыть его суть, а придает ему новый внешний облик, не присущий ему в действительности (папеманы, папефиги, пушистые коты). Это - традиция гротескного преображения, берущая свое начало от Аристофана. Подобным же образом поступает Свифт, создавая образы лапутян, струльдбругов, йэху или описывая проекты пересадки мозгов лидерам политических партий, или проекты усовершенствованной пахоты земли с помощью свиней. Рабле создает обобщенный образ острова Застенка, выражающий типические черты целой категории людей, «сословия» больших и малых судейских чинов. Они лишены индивидуальности, в них сосредоточены только всеобщие свойства. В такой же мере односторонне обобщенный характер носит летающий остров в романе Свифта, столь же безличны лапутяне, населяющие эту обитель правительства. Пантагрюэль, Жан, Панург и Эпиетемон во время их путешествия выступают как веселые судьи встречающихся им человеческих извращений. Они также по-своему познают зло, с которым только внешне соприкасаются. В еще большей мере Гулливер выступает как судья и исследователь порочных и утопических общественных формаций. Он не столь весел, как Жан. Однако как несатирический компонент романного сюжета образ Гулливера, изучающего и оценивающего новые для него стороны жизни, выполняет функцию, родственную той, которая осуществлена группой персонажей в романе Рабле.
Наблюдения, сделанные над «Путешествиями Гулливера», позволяют сделать следующие выводы. Это сатирический роман, сюжетную основу которого составляет столкновение «реального» героя-повествователя с развернутой серией экспериментальных обстоятельств (сатирических и утопических). Динамику этой связи формирует, с одной стороны, процесс постижения Гулливером истины о механизме власти, воплощенной в образе государства, а с другой стороны, - противоречия взглядов и духовный кризис Гулливера. Все части романа фабульно разъединены, но внутренне связаны тематически и через историю проходящего через них Гулливера. Роман Свифта - звено в истории жанра. Его особенности обусловлены состоянием английского общества, эстетической позицией автора, традициями памфлетной литературы и развития европейского романа.
Ключевые слова: Джонатан Свифт, Jonathan Swift, сатира, «Путешествия Гулливера», критика на творчество Джонатана Свифта, критика на произведения Джонатана Свифта, скачать критику, скачать бесплатно, английская литература 18 в., эпоха Просвещения
